Константин Капитонов

Среди сотрудников Института разведки и специальных задач, как официально называется израильская секретная служба «Мосад», операция «Пенициллин» считается не менее значительной, нежели более известные и эффектные, как, например, поимка нацистского преступника Адольфа Эйхмана или освобождение заложников в Уганде. Итогом той операции стало похищение в августе 1966 года самого лучшего по тем временам советского истребителя МиГ-21, состоявшего на вооружении Египта, Сирии и Ирака.

До недавнего времени широкая публика как в Израиле, так и за его пределами, не знала всех подробностей угона самолета.

Спецслужбы, как известно, не любят делиться своими секретами. Поэтому неудивительно, что реальные факты обрастали самыми невероятными подробностями. Например, откуда-то появилась багдадская красавица, являвшаяся агентом «Мосада».

Пилот иракского МиГа влюбился в нее, у него раскрылись глаза на жестокости режима, и они улетели в Израиль. Словом, даже не голливудская, а индийско-турецкая клубничка на фоне «стальной птицы».

И вот совсем недавно ряд израильских газет и журнал «Алеф» поведали, по их словам, правду об операции «Пенициллин». По причине, увы, печальной. В одной из стран Западной Европы в возрасте 58 лет скончался главный герой этой истории - иракский летчик Мунир Редфа, угнавший истребитель в Израиль.

…Апрель 1965 года. Командующий израильскими ВВС генерал Эзер Вейцман (до недавнего времени - президент Израиля) вызвал к себе шефа «Мосада» Меира Амита.

- Меирке! - сказал он без всяких предисловий. - Мне нужен живой МиГ-21.

- А я был бы непрочь выиграть первый приз в лотерею…

Но генерал не шутил.

- Это новейший самолет. От него может быть много бед…

Здесь необходимо напомнить, что в 1961 году Москва в обстановке максимальной секретности начала поставлять МиГ-21 арабским странам. К моменту прихода в марте 1963 года Амита в «Мосад» истребители этого типа входили в состав воздушных сил Египта, Сирии и Ирака. Западным странам ничего о них известно не было.

Для израильских ВВС было жизненно важно знать о МиГе все - скорость, вооружение, маневренность, оборудование, управление. Только при этих условиях израильские летчики могли научиться противостоять ему.

Москва отдавала себе отчет в том, что, разместив МиГи-21 за пределами СССР, она рискует. Поэтому летчиков для них отбирали очень придирчиво: только самых лучших и преданных.

Тем не менее, Израиль уже предпринимал неоднократные попытки обзавестись новейшей машиной, составлявшей главную ударную силу Египта, Сирии и Ирака. Первая была предпринята в 1963-64 годах в Египте. Агенты «Мосада» вышли тогда на капитана египетских ВВС Махмуда Аббаса Хильми, который был холостяком и жил с матерью в Каире. Он был недоволен собственными властями из-за то, что ему приказали бомбить мирное население в Йемене. Египет помогал тамошнему режиму подавить повстанческое движение. Причем, для эффективности действий там применялись бомбы с нервно-паралитическим газом.

Египетскому летчику был предложен 1 миллион долларов и политическое убежище за похищение истребителя. В 1964 году он угнал в Израиль самолет. Но это оказался не МиГ-21, а старый ЯК, не представлявший никакой оперативной и разведывательной ценности. И хотя денег он не получил, ему предоставили политическое убежище и средства к существованию.

Хильми пытался «аклиматизироваться» в Израиле. Но это у него не получилось. Тогда «Мосад» помог ему изменить внешность при помощи пластической операции и под вымышленным именем поселиться в Аргентине. Увы, летчик не умел (или не хотел) соблюдать конспирацию. Не успев прибыть в Аргентину, он послал матери в Каир открытку. Она немедленно попала в руки египетских контрразведчиков. В Буэнос-Айрес отправили группу агентов. Соблазнительная египтянка заманила бывшего капитана в свою квартиру, где он был оглушен и затем перевезен в египетское посольство. Оттуда его переправили в Каир, где и казнили.

Вторая попытка (также неудачная) была в 1965 году. И тоже в Египте. Но тут летчики-оппозиционеры вообще не захотели иметь дело с израильтянами.

Казалось, что у «Мосада» не было никаких перспектив. Тем более, что просьба Вейцмана прозвучала не в самый лучший период для израильской разведки. Шла черная полоса: аресты агентов Вольфгана Луца в Каире и Эли Коэна в Дамаске. Но…
Некоторое время спустя после разговора Амита с Вейцманом в здание израильского посольства в Париже вошел неизвестный человек. Он попросил разрешения встретиться с военным атташе. Того в этот момент не было на месте, поэтому посетителя принял второй секретарь.

Незнакомец объяснил, что один из его друзей в Ираке просил передать: если израильтяне хотят получить советский МиГ, им следует позвонить в Багдад и попросить к телефону Джозефа. Он все устроит…

Израильский дипломат, естественно, очень удивился и даже развеселился. Однако попросил дополнительную информацию. Но посетитель на это ответил, что ничего больше сообщить не может, пожал дипломату руку и покинул посольство, так и не назвав своего имени. В распоряжении израильтян оставались имя «Джозеф» и номер телефона в Багдаде.

Молодой дипломат написал отчет об этой встрече и передал его резиденту «Мосада». Некоторое время спустя телеграмма легла на стол Меира Амита.

В отличие от своих заместителей он отнесся к информации весьма серьезно. Каким бы невероятным эпизод в Париже ни казался, пренебрегать им нельзя, решил Амит. Надо звонить в Багдад.

Самым опасным в этом деле шефу «Мосада» представлялась возможность попытки противника таким примитивным способом заманить израильтян в западню. Поэтому никто из действовавших в Ираке агентов звонить по телефону не мог. Более того, агенту в Багдаде даже нельзя было поручить проверить номер. Иракцы могли это предусмотреть.

План, составленный начальником оперативного отдела Михаэлем Шароном, исходил из предпосылки, что это - западня. Следовательно, в Багдад должен отправиться человек совершенно посторонний, но разумный и достаточно опытный, чтобы на месте установить контакт и выслушать предложение. Об израильской разведке такой агент не должен знать ничего, что могло бы ее скомпрометировать, если его, скажем, начнут пытать. Тот, кто получит это задание, считал Шарон, должен быть предупрежден, что идет на верную смерть.

Амит нашел подходящего для этого задания кандидата. Тренированный парашютист, выпускник Иерусалимского университета, свободно говоривший по-арабски и по-английски. Звали его Иосиф Мансор. В области разведывательной деятельности однако сколько-нибудь серьезного опыта у него не было. Тем не менее, лучшего кандидата и представить было трудно.

Мансора пригласили к Амиту и Шарону. Они рассказали ему о предстоящем задании, не скрыв опасностей, которым он будет подвергаться в Багдаде. Амит подчеркнул, что никто не стал бы предлагать задание, которое кажется таким нелепым, если бы его цель не была столь важна.

Мансору было предложено подумать. Но думать он не стал и тут же согласился выехать в Ирак. Четыре месяца спустя он прилетел в Багдад под видом англичанина, специалиста по рентгеновскому оборудованию (его наскоро подучили в Израиле). В течение недели Иосиф посещал госпитали и официальных лиц в Министерстве здравоохранения, предлагая свое оборудование. Все это время он готовил себя к тому единственному телефонному звонку, ради которого приехал.

Наконец, Мансор понял, что откладывать дальше нельзя. Чтобы как-то обезопасить себя, он пригласил двух сотрудников Министерства пообедать с ним в одном из лучших ресторанов, а во время обеда извинился и вышел, сказав, что ему надо позвонить по телефону. Он набрал номер. Его ноги дрожали. Трубку сняли, и Иосиф попросил Джозефа. Мысленно онр настроился на то, что ответит сразу именно Джозеф. Поэтому вопрос «Кто говорит?» смутил его. Запинаясь, ответил: «Друг из другого города». И тут же сообразил, что выразился неудачно.

В течение минуты он судорожно сжимал трубку в потной ладони. Наконец, Джозеф подошел к телефону. С Шароном они условились, что он скажет следующее: «Я был рад познакомиться с вашим другом. Может быть, мы встретимся и обсудим наши дела?»

Но едва Мансор, услышав голос собеседника, тут же обо всем забыл и произнес: «Вы и есть Джозеф?». Тот совершенно спокойно спас положение: «А вы - тот джентльмен, который встречался с моим другом?». Мансор пробормотал что-то утвердительное. Они условились о встрече в одном из центральных багдадских кафе на следующий день.
Чтобы успокоиться после разговора, Мансору пришлось зайти в туалет. Он понимал, что нарушил все без исключения инструкции, данные ему в Тель-Авиве. Это он, Мансор, а не Джозеф, должен был предложить место и время встречи. Он даже подумал, не позвонить ли еще раз, чтобы исправить сделанные им оплошности. Но сообразил, что это будет совсем уж нелепо.
На следующий день, сидя под тентом в кафе в центре Багдада, он осознал, что нарушил еще одну, причем самую важную инструкцию. Джозеф не только указал ему место встречи, но спросил, как Мансор будет одет. Ему самому надо было поинтересоваться, как выглядит Джозеф.

...Он чуть не свалился со стула, когда напротив него опустился человек, который тут же с улыбкой отрекомендовался как Джозеф. Ему было лет шестьдесят. Лицо смуглое, в глубоких морщинах. Белоснежные волосы великолепно обрамляли лицо. Но костюм на нем был, казалось, с чужого плеча.

Они заказали черный кофе. И для Джозефа какие-то пирожные. При этом он рассматривал Мансора очень внимательно.

- Спасибо, что пришли, - сказал Джозеф.

- Мы очень заинтересованы в товаре, о котором упоминал ваш друг, - ответил Мансор.

- Это будет очень дорого вам стоить, - заметил старик и добавил: - Потребуется много времени. Но я думаю, что это возможно…
Мансор решил подойти к этому вопросу с другой стороны.

- Мои друзья не могут себе представить, как вы можете рассчитывать на успех, - признался он. - Уже многие пытались это сделать. Но безуспешно…

В ответ Джозеф улыбнулся и предложил встретиться на следующий день - в более спокойной обстановке, в уединенном месте, на скамье в парке.

Сидя на другой день на этой скамье, Мансор выслушал рассказ Джозефа.

Он родился в бедной семье иракских евреев. В десятилетнем возрасте его отдали в услужение в семью богатых иракцев-христиан. Он никогда не учился в школе. Едва умел читать и писать. Но с годами занял в семье, на которую работал, особое положение.

Хотя Джозеф оставался слугой, постепенно сложилось так, что все члены семьи всегда обращались к нему за советом и помощью. Никто и ничего от него не скрывал. Ни одна семейная встреча не обходилась без него. Его слово на этих встречах было решающим. Он стал для них духовным отцом. Нынешний глава семьи вырос у него на руках. Джозеф благословил его на брак и потом растил его детей.

Однако два года назад произошло событие, которое изменило всю его жизнь. Между ним и главой семьи возникла ссора. Разгорячившись, хозяин дома сказал, что он, Джозеф, малограмотный человек и вне его семьи - ничто. Через несколько часов, опомнившись, он извинился. По арабскому обычаю, в знак примирения, они обнялись.

Джозеф однако понял, что его хозяин прав. Он действительно существовал только потому, что имел отношение к этой семье. Обдумав положение, он решил, что так быть не должно. Вот тут-то он и вспомнил о своем еврейском происхождении, о котором практически забыл. У него не было знакомых среди евреев. Более того, к Израилю он испытывал типичные для иракцев чувства. Джозеф начал искать своих соплеменников.

Он нашел местного раввина, который познакомил его с Торой и основами еврейской религии. Джозеф вошел в состав небольшой группы, члены которой собирались раз в неделю, чтобы обсудить вопросы, связанные с иудаизмом, поговорить об Израиле. Все они, по наблюдениям Джозефа, чувствовали себя связанными с еврейским государством прочными духовными узами, хотя эмигрировать туда не собирались.

Постепенно Джозеф стал разделять их чувства. Его преданность семье не ослабла, но и обретенное чувство любви к Израилю было глубоким. Вскоре он понял, каким образом сможет оказаться полезным и семье, и «земле обетованной».

Иракское правительство стало преследовать христиан – религиозное меньшинство в стране. На очередном собрании членов семьи ее глава сообщил, что многие из его друзей арестованы по обвинению в выдуманных преступлениях. Их семью могла ожидать такая же участь.

- Если бы мы имели возможность уехать… - сказал он.

Его старший сын Мунир Редфа никаких трудностей не знал. Он воспитывался среди арабов, учился в арабских школах и был иракцем в большей степени, чем сами иракцы. По профессии он был летчиком и занимал должность заместителя командира эскадрильи. Одним из первых он был отобран для обучения в ВВС США. Затем его послали в СССР учиться летать на новейших самолетах. Он был на прекрасном счету, и ему доверили управление МиГом-21.

Его рассказы об этом чуде-истребителе и рассуждения о том, что израильтяне охотно заплатили бы миллионы за возможность рассмотреть его, заставили Джозефа задуматься над этой ситуацией. Ему казалось, что он сможет убедить Мунира доставить самолет в Израиль. Разумеется, в обмен на согласие израильтян вывезти семью в безопасное место и обеспечить средствами, которые позволили бы им жить также безбедно, как они привыкли жить в Багдаде.

Надо признать, что Джозеф отличался способностью находить простые решения для самых сложных проблем. Когда один из его друзей отправился в Европу, он попросил того зайти в израильское посольство и передать его предложение. После этого он стал ждать. В полной уверенности, что израильтяне откликнутся.

Мансор спросил его, сколько денег потребуется для семьи. Джозеф все это уже обдумал – 500 тысяч фунтов стерлингов. Для себя он не просил ничего…

Через неделю Мансор уже докладывал Меиру Амиту о результатах поездки в Багдад. За время общения с Джозефом он проникся к нему доверием. Однако, ему трудно было убедить в этом заместителей шефа «Мосада». Самого Амита убеждать не пришлось.
Два месяца спустя Мансор снова отправился в Ирак, чтобы выяснить, как Джозеф предполагает осуществить эту операцию. Тот решил предложить главе семьи отправить на лечение в Швейцарию дядю, который пользовался у властей полным доверием и мог легко получить разрешение на выезд. Дело «Мосада» позаботиться о том, чтобы в Швейцарии его ждал солидный аванс. Тогда он сможет послать в Багдад телеграмму, предупреждающую о том, что израильтянам можно доверять.

На вопрос, какую сумму дядя будет считать достаточной, Джозеф назвал 250 тысяч. Мансора потрясла эта огромная цифра. Но Джозеф спокойно объяснил, что летчик примет предложение только в том случае, если будет уверен, что семья вполне обеспечена.

- Дело в том, - пояснил Джозеф, что, несмотря на дискриминацию политического характера, уровень жизни семьи в Ираке намного выше, чем могут представить себе в Израиле. Поэтому, скорее всего, они рискнут остаться в Ираке, чем быть стесненными в средствах за пределами страны.

В «Мосаде» эти рассуждения были встречены скептически. Коллеги Меира Амита стали уговаривать его забыть об этой идее. Но он не согласился. Амит рассуждал так. Израиль рискует потерять полмиллиона фунтов. Это с одной стороны. А с другой, он все же может заполучить МиГ-21. Игра стоила свеч…

Кабинет министров утвердил операцию «Пенициллин» без помех. Шеф «Мосада» поставил в известность начальника генерального штаба Ицхака Рабина, который горячо его поддержал. Для военных эта операция значила больше, чем все операции разведки, проведенные ранее.

Разработку операции поручили Михаэлю Шарону. Он начал с того, что удалил из Ирака почти всю агентурную сеть, которая создавалась годами. Он не хотел рисковать. После этого он создал пять оперативных групп.

Первая состояла из Иосифа Мансора и радиста. Они должны были жить в Багдаде и организовать там бизнес. В задачу Мансора входило поддерживать контакты с Джозефом. Вторая группа, состоявшая из четырех человек, должна была также обосноваться в Багдаде с целью оказания помощи Мансору. Но он об этих людях ничего не знал. Он имел возможность общаться с ними через тайники, в которых оставлял письма и получал указания. В случае неудачи эта группа должна была вывезти Мансора и радиста из страны или взять на себя их функции, если ситуация сложится так, что Мансор потеряет над ней контроль. Группа номер три, включавшая трех человек, направлялась в Багдад на два-три месяца для наблюдения за членами семьи Мунира Редфы.

Четвертая группа состояла из шести агентов военной разведки и была направлена в Курдистан. Предполагалось, что именно курды будут содействовать вывозу семьи за пределы Ирака. И, наконец, пятая группа обосновалась в Иране. Она должна была также принять участие в эвакуации семьи.

В Вашингтон и в Турцию тоже были направлены агенты с дипломатическими поручениями. Нужно было обеспечить, если это понадобится, возможность посадки и заправки самолета. «Мосаду» было известно, что советские военные специалисты, опасаясь угона, на время тренировок заполняли баки только наполовину.

Джозеф между тем выжидал благоприятного момента для переговоров с семьей своего хозяина. Кроме того, он хотел уточнить, сколько членов семьи Израиль готов вывезти. Ибо выяснилось, что речь идет не о муже, жене и детях, как предполагали израильтяне, а о целом клане - дедушках, бабушках, тетях, дядях, племянницах и племянниках, а также о двух старых слугах.
В Израиле согласились, хотя понимали, что вывоз клана - дело нешуточное. Но Джозеф опять нашел простое решение проблемы. Он посоветовал организовать отъезд так, чтобы большинство членов семьи не знали, куда они едут. Переговоры он начал с главы семейства, которого убедил в реальности своего предложения. Затем подошла очередь Мунира Редфы. Сначала тот пришел в ужас. Но постепенно осознал, что только таким образом сможет обеспечить себе и своей семье благополучное будущее.

Чтобы подкрепить решимость Редфы, ему предложили посетить… Израиль. Сначала он отправился в Париж (для начальства - в отпуск) в сопровождении агента «Мосада» – красивой женщины, имевшей американский паспорт. В Париже его снабдили фальшивыми документами и самолетом израильской компании «Эл-Ал» доставили на «землю обетованную».

24 января 1966 года Редфа в сопровождении «мосадовцев» прибыл на израильскую авиабазу Хацор. Там он встретился с командующим ВВС Мордехаем Ходом, сменившим на этом посту Эзера Вейцмана, и шефом «Мосада» Меиром Амитом, который убедил иракского летчика в том, что его бегство и вывоз семьи подготовлены надлежащим образом. В ходе этой встречи Редфа был поражен обширностью информации, имевшейся у израильских спецслужб о ВВС Ирака и работавших в них советских инструкторах.

В тот же день Редфа вместе с командиром авиабазы полковником Шломо Барекетом облетели на тренировочном самолете центр страны, включая бывшие тогда под властью Иордании Иудею и Самарию. Израильский полковник наметил для иракского летчика оптимальную трассу перелета с востока.

Вечером Редфе показали Тель-Авив и Яфо. Во время ужина были согласованы все детали связи и шифровальные коды. Правда, была одна загвоздка. На базе, где служил Редфа, располагались только самолеты МиГ-17, уже хорошо известные «Мосаду». Новые же МиГ-21 находились на центральной базе под Багдадом. Редфа заявил, что сумеет добиться перевода.

На следующий день его тайно доставили в Европу на борту самолета «Эл-Ал». Из аэропорта он вышел переодетым и загримированным, с чужими документами. Эта поездка укрепила его уверенность в том, что на израильтян можно положиться.

17 февраля 1966 года из Ирака пришла открытка в адрес европейской резидентуры «Мосада». Английский текст гласил: «У нас все в порядке. Скоро возьму пенициллин. Привет новым друзьям. До скорой встречи».

Спустя два месяца была получена еще одна открытка: «Мне удалось перевестись из госпиталя, где я нахожусь, во внутреннее отделение. Перевод произойдет в июне. Тогда же, по всей видимости, перешлю вам пенициллин».

Последняя открытка от 17-го июля гласила: «Переведен во внутреннее отделение. Прохожу курс терапии пенициллином. Скоро привезу его вам. В начале августа моя жена с детьми и братом выезжает за границу».

Теперь Михаэль Шарон и его агенты взялись за нелегкую задачу по вывозу за рубеж семьи иракского летчика. Для проведения этой операции (кодовое название – «Совок») были выделены большие силы и крупные средства. Риск был слишком велик, и поэтому нельзя было допустить ни малейшей возможности провала.

Как и предполагалось, дядя Мунира без труда получил разрешение на выезд в Швейцарию на лечение. Там его ждали деньги, которые «Мосад» перевел на секретный счет в один из банков. Дядя отправил Джозефу открытку, сообщив условным кодом, что израильтяне свои обязательства выполнили.

После этого врач (друг семьи) выдал медицинскую справку, в которой было указано, что сыну Мунира Редфы срочно необходимо лечение в Лондоне, куда он и выехал в сопровождении матери. Через два дня агенты «Мосада» при содействии курдских повстанцев вывезли остальных членов семьи в Иран, с которым в то время у Израиля были прекрасные отношения. Из Тегерана их доставили в Тель-Авив и сообщили об этом иракскому летчику.
Оставался последний, заключительный этап операции…

В «Мосаде» понимали, что в случае успеха скрывать побег иракского летчика на новейшем истребителе долго не удастся. Сведения же о причастности к побегу израильских спецслужб, во-первых, вызвали бы у Ирака желание отомстить. К осуществлению такой мести немедленно присоединилось бы немалое число желающих - Египет, Сирия и прочие «заклятые» соседи еврейского государства. А что такое арабский террор в Израиле знали слишком хорошо.

Но даже не угроза мести со стороны арабов вызывала тревогу израильтян. Куда больше они опасались резкого ухудшения отношений с Советским Союзом (напомню, что события развивались до «Шестидневной войны» 1967 года, когда между Израилем и СССР существовали полномасштабные дипломатические отношения). Тем более, что, несмотря на откровенно проарабскую позицию Москвы, израильское руководство всячески стремилось к сближению с СССР. В Тель-Авиве отдавали себе отчет в том, какой гнев в Кремле вызовет известие о похищении новейшей модели советского истребителя.

Словом, было необходимо принять все меры к тому, чтобы побег капитана иракских ВВС ни в коем случае не связывался с «Мосадом». Оптимальной представлялась следующая версия: Мунир Редфа бежал из Ирака по личным причинам. Самолет он специально не выбирал. На каком летчик совершал тренировочные полеты, тот и использовал. Иными словами, целью было бегство, а не похищение истребителя. Израиль же выбран пилотом лишь по причине удобного расположения.

За реализацию «дымовой завесы» взялся Шломо Коэн. В 50-е годы он был резидентом «Мосада» в Каире, а в момент описываемых событий - заведующим архивами израильских спецслужб. К тому же, он был художником-графиком.

5 августа 1966 года в одно из почтовых отделений Тель-Авива пришло письмо из Ирака. В нем иракский летчик Мунир Редфа сообщал о своем намерении покинуть страну по личным мотивам и укрыться в Израиле. Далее он «писал», что отправляет это письмо на израильский адрес, случайно обнаруженный в еженедельнике «Таймс».

Любой эксперт, если бы такой был приглашен, подтвердил бы, что письмо написано рукой капитана Редфы на бумаге иракского производства. В действительности, писал все это Шломо Коэн, а бумага была закуплена по каналам «Мосада».
Поскольку операция проводилась в глубокой тайне, и круг посвященных был чрезвычайно узким, существовала еще одна опасность. Появление в воздушном пространстве Израиля чужого истребителя могло вызвать тревогу сил ПВО, которые могли сбить нарушителя. Следовательно, во избежание такой ситуации от самой границы иракский МиГ должен был сопровождать израильский самолет. Для этого был выбран один из лучших летчиков майор Ран Пеккер-Ронен, впоследствии бригадный генерал авиации.

И вот наступило воскресенье 14 августа 1966 года. Капитан Мунир Редфа, служивший уже под Багдадом, готовился к обычному тренировочному полету. Как правило, эти полеты проводились в пустынных восточных областях Ирака. Никаких подозрений ни у командования, ни у обслуживающего персонала базы Редфа не вызывал. Напротив, его рапорт о переводе, его явное желание освоить новую технику рассматривались как образец патриотической лояльности.

Заняв место в кабине МиГ-21, капитан дал знак техникам. Через несколько минут он набрал высоту и лег на заданный курс. Для перелета в Израиль нужно было его изменить. Редфа приготовился сделать это, но… Внезапно кабина самолета заполнилась едким дымом. Похоже, где-то замкнуло электропроводку. Редфа решил не рисковать, и вернулся на базу.

Напряжение в «Мосаде» достигло предела. Ведь никакой связи с летчиком не было. Оставалось только ждать. «Мираж» майора Пеккер-Ронена находился в готовности. Руководство разведки провело бессонную ночь. Семья Редфы также находилась в полном неведении о том, как развиваются события.

Следующий тренировочный полет состоялся 15 августа. На этот раз все обошлось без происшествий. Поднявшись в воздух в 7.30 утра, капитан взял курс на восток, затем резко изменил его и на низкой высоте пересек границу с Иорданией. Ни иракские, ни иорданские службы ПВО не обнаружили нарушителя.

Над северным районом Мертвого моря его уже ждал самолет Рана Пеккер-Ронена. «Мираж» проводил МиГ-21 до базы в Хацоре. Его колеса коснулись взлетно-посадочной полосы в 7.55. Весь полет продолжался 25 минут.

В тот же день, как только о дерзком побеге стало известно в Ираке, были арестованы несколько офицеров - командиров капитана Редфы. После недолгого разбирательства их всех расстреляли.

Сам же Мунир Редфа был принят в Израиле как герой. Его доставили на вертолете в тель-авивский аэропорт Сде-Дов, где находились премьер-министр Леви Эшкол, начальник генерального штаба Ицхак Рабин, командующий ВВС Мордехай Ход и шеф «Мосада» Меир Амит. Иракского летчика сразу представили журналистам на срочно собранной пресс-конференции. Здесь же было продемонстрировано письмо, якобы написанное пилотом.

В скором времени специалисты из израильских и американских ВВС сумели раскрыть «тайны» МиГ-21. Это обстоятельство весьма помогло израильским летчикам в ходе войны в июне 1967 года, когда им приходилось сражаться против египетских, сирийских и иракских МиГов.

Мунир Редфа стал пилотом частной нефтеперерабатывающей кампании на нефтепромыслах в Синае. Он получал приличную зарплату и солидное пожизненное пособие. Короче, был вполне счастлив и доволен жизнью.

Увы, его удовлетворенность не разделялась близкими. В отличие от самого Редфы ни его жена, ни дети так и не смогли адаптироваться в Израиле. Они чувствовали себя чужими, забрасывали «Мосад» бесчисленными жалобами и требованиями. В 1969 году Редфа, поддавшись давлению семьи, обратился к руководству секретной службы с просьбой о переезде в другую страну.

Вскоре семье Редфы было предоставлено тихое и спокойное убежище. В стране, также немало обязанной иракскому летчику. Там он и прожил до конца своей жизни…

Некоторые зарубежные авторы утверждают, что Мунира Редфу к бегству склонила красивая еврейка американского происхождения, работавшая на «Мосад». В действительности иракского летчика склонил к бегству Джозеф Максу - слуга, работавший в их доме…