В уходящем году мы стали свидетелями ожесточенных войн не только на реальном, но и на информационном поле. О "вирусе" ангажированности, которым оказались "заражены" многие уважаемые СМИ, о том, почему Дональда Трампа нельзя назвать "пророссийским кандидатом", и о возможных будущих контактах Москвы и Вашингтона в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Марии Киселевой рассказала официальный представитель МИД РФ Мария Захарова.

- Как вы оцениваете ситуацию в информационной политике в уходящем году?

— Мы находимся в состоянии информационных войн со всеми вытекающими отсюда особенностями — информационными атаками, провокациями. К сожалению, военная терминология перекочевала и в информационную среду. То, что делаем мы, — это попытка отразить нападения, отгородиться от информационной агрессии, которая развернута в отношении России: бесконечная дезинформация, вбросы, использование недостоверных или искаженных данных всеми. Когда я говорю "всеми", речь, конечно, идет не обо всех странах, государственных лицах и СМИ, речь о том, что ни одна из этих сфер не остается неохваченной. Вирусом ангажированности заражены очень многие СМИ с длительной историей, уважаемые медиа. Мне кажется, они не выдержали напора, сдались и позволяют использовать себя в качестве инструментов информационных войн.

- Приведите, пожалуйста, пример.

— Утверждения американского истеблишмента о том, что Россия поставила на Трампа и это ее кандидат, — это как раз один из элементов информационной войны. Это же не так. Когда определились два основных кандидата, когда было понятно, что в основной гонке будут участвовать Клинтон и Трамп, стало очевидно, что один из кандидатов полностью построил свою кампанию на антироссийской риторике. Не было пророссийских кандидатов, был один русофобский кандидат. Если говорить о внешнеполитическом курсе демократов и Хиллари Клинтон, то все, о чем они говорили в контексте международных отношений, так или иначе было связано с демонизацией России. Поэтому придумывать, что Россия поддерживала, симпатизировала, а тем более радовалась победе своего кандидата, — это просто не понимать или, наоборот, очень хорошо понимать суть того, что происходило, пытаясь выдать черное за белое. Конечно, невозможно было бы радоваться победе человека, который провозгласил своей основной мишенью в международных делах низвержение России. Но даже при этом раскладе победа Клинтон была бы воспринята в качестве выбора американского народа.

И вот такие попытки исказить российскую позицию во всех аспектах очень рельефно отразились на американских выборах

Сейчас уходящая администрация не оставляет попыток ухудшить двусторонние отношения, не понимая, что дальше уже некуда. Честно говоря, такое ощущение, что теперь команда демократов просто пытается отомстить Трампу за победу, принимая просто абсурдные решения за месяц до его вступления в должность. Чего стоит решение о поставке сирийским боевикам ПЗРК.

- После избрания Трампа и из Вашингтона, и из Москвы звучат высказывания о перспективах нормализации отношений, о возможности встречи лидеров двух стран. Понятно, что этому должна предшествовать большая подготовительная работа. Можно ли в ее рамках в ближайшее время ожидать встречи Лаврова и нового госсекретаря, например на Мюнхенской конференции по безопасности?

— Сначала новый президент должен официально прийти в Белый дом, привести свою команду, и после этого, я думаю, будет выстроен график рабочих встреч, в том числе между главами внешнеполитических ведомств России и США.

Даже с прежней командой, которая абсолютно не скрывала своей антироссийской политики по многим вопросам, мы работали и пытались нащупать те точки, по которым можно вести диалог, хотя были готовы к большему, полноформатному сотрудничеству. Для нас, конечно, есть вещи, на которые мы не можем не реагировать. Но наша принципиальная позиция заключается в следующем: неважно, насколько партнер сложный, — необходимо с ним работать. Блокировка работы приводит к еще большему осложнению отношений. Поэтому как говорили, так и продолжаем говорить: работать будем с любой командой. Мы исходим из того, что, конечно, из тупика, в который привели российско-американские отношения прежние обитатели Белого дома, нужно выходить и сейчас к этому есть все предпосылки.

- Ведутся ли сейчас контакты с командой Трампа по будущему российско-американских отношений после инаугурации нового президента?

— Мы как внешнеполитическое ведомство можем работать с командой, которая представляет власть, а именно является утвержденной. Поэтому мы ждем, когда в Белый дом придет новая администрация, после чего готовы будем с ней работать.

- Правильно ли я понимаю, что мы фактически полностью отказались от переговоров с США по Сирии при нынешней американской администрации, оставив лишь формат телефонных переговоров Лаврова и Керри? Тех же экспертных консультаций в Женеве уже нет…

— Мы ни от чего не отказывались, это вопрос к американцам. Мы ни на каком этапе не только ничего не блокировали, но повторяли одну фразу: нужны контакты между военными, между экспертами, между представителями соответствующих служб по всем проблемам региона, по Сирии, по ситуации с международным терроризмом в целом, по вопросам миграционной политики. Все это было заблокировано Вашингтоном как в двустороннем порядке, так и, например, на площадке НАТО. Мы не прекращали контакты, мы были готовы к ним. Мы наблюдали очень странную ситуацию, когда одна ветвь американской власти пыталась предпринимать какие-то усилия по развитию диалога и вносить какие-то предложения на поле сирийского урегулирования, а другая часть команды все бесконечно блокировала.

Я думаю, нужно обратиться к интервью господина Макфола, которое не так давно вышло в российском СМИ, где он сказал фантастическую фразу, которая меня лично удивила, — что все внешнеполитические решения принимались в Белом доме, а не в госдепартаменте. Из этого получается парадоксальная вещь. На пост президента претендовала госсекретарь, которая, по мнению своего же посла, ничего не решала у себя в ведомстве. Мы, конечно, понимаем, что у всех есть свои практики принятия решений и руководство любой страны утверждает принципиальные направления внешней политики, но, безусловно, внешнеполитическое ведомство ведет большое количество вопросов, по которым принимаются решения. То, что сказал Макфол, — это информационная бомба, потому что он раскрыл механику восьмилетней стагнации американской внешней политики. Госдепартамент, как он говорил, был заблокирован в принятии решений, а блокировали эти решения в Белом доме, и это мы видели на практике.