Он был уверен, что мы живем в бедовое время: рациональность породила Холокост, а глобализация – неопределенность и хаос, который сам он называл «текучей современностью». На 91-м году жизни в британском Лидсе умер выдающийся философ, антиглобалист и постмодернист Зигмунт Бауман.

Бауман родился в Познани в бедной еврейской семье. Пережитыми в детстве бедностью и унижениями он объяснял впоследствии вступление в компартию. В 1939-м, спасаясь от нацистов, семья Баумана бежала в СССР, где юноша сначала поступил в университет Нижнего Новгорода, но позже вступил добровольцем в 1-ю армию Войска польского, сформированную под советским командованием. В конце войны Зигмунт принял участие в битве при Кольберге и Берлинской операции, за что в мае 1945 года был награждён Военным крестом за доблесть.

В Польшу он вернулся капитаном, а вскоре стал самым молодым майором Корпуса внутренней безопасности (KBW) – местной политической жандармерии. Это припомнили ему в Польше полвека спустя, обвинив в преследовании членов антикоммунистического сопротивления. В 2013 году правые радикалы даже сорвали лекцию философа во Вроцлаве, освистав его и выкрикивая «Позор!» и «Долой коммунизм!». В знак протеста Бауман отказался от запланированного присуждения ему звания почетного доктора Вроцлавского университета. Параллельно со службой в KBW молодой человек изучал социологию в Варшавской академии социальных наук – аналоге Высшей партийной школы. Позже продолжил учебу на философском факультете Варшавского университета.

В 1953-м отец Зигмунта обратился в израильское посольство за эмиграционной визой – в результате майор был уволен из госбезопасности, несмотря на то, что сам и не помышлял об отъезде, будучи правоверным коммунистом. Впрочем, от ортодоксального марксизма Бауман отошел довольно быстро, и государственный антисемитизм сыграл в этом не последнюю роль. В январе 1968-го, в разгар антисемитской кампании, он вышел из рядов Польской объединенной рабочей партии (ПОРП). Через два месяца его, заведующего кафедрой общей социологии Варшавского университета, уволили. В то же время он лишился гражданства и эмигрировал в Израиль.

На исторической родине философ продержался недолго – всего три года, в течение которых преподавал в университетах Тель-Авива и Хайфы. При этом его дочь – Анна Сфард – является сегодня профессором кафедры математического образования Хайфского университета, а внук Михаэль – известный в Израиле левый активист и правозащитник. Сам Бауман предпочел Израилю Европу, возглавив кафедру социологии в британском Университете Лидса. Именно здесь философ приобрел мировое признание и написал свои основные работы, в том числе и один из самых нашумевших своих трудов – «Современность и Холокост».

Традиционно Холокост воспринимается как возвращение в эпоху варварства, чудовищный разрыв в нормальном течении истории, регресс современного общества, кратковременное безумие. До поры до времени так думал и Бауман, пока не пришел к выводу, что именно рациональный мир современной цивилизации сделал Холокост возможным. Очевидно, что подавляющее большинство участников истребления евреев не были ни патологическими садистами, ни убежденными антисемитами. Более того, Бауман настаивает, что «большинство эсэсовцев, офицеров и рядовых с легкостью прошли бы все психиатрические тесты, через которые пропускают призывников в армию США или полицейских Канзас-Сити».

Объяснить все антисемитизмом, безумием Гитлера или иррациональной юдофобией тоже не получается: антисемитизм – религиозный, экономический, культурный – был распространен повсеместно на протяжении веков, а Холокост стал явлением беспрецедентным. И эта беспрецедентность, с точки зрения Баумана, является результатом развития рациональной бюрократии – эффективного разделения труда, обезличенных, но хорошо скоординированных и автономных действий, другими словами, тех умений, которые произрастают из атмосферы офиса и помножены на технологическую модернизацию. Весь ужас в том, что исполнители «окончательного решения» были законопослушными гражданами и добросовестными служащими, которые «просто делали свое дело» – таким образом, именно закон и порядок, а не животные страсти стали орудием преступления.

Во всех этих рассуждениях есть слабое звено. Холокост, без сомнения, был наиболее технологически продвинутой и хорошо организованной машиной убийства. И это результат цивилизационного процесса. Но отрицать иррациональность нацистского стремления очистить Европу от евреев, по меньшей мере, нечестно. Всякое рацио предполагает расстановку приоритетов, но о какой рациональности можно говорить, когда даже на исходе войны, когда вермахту катастрофически не хватало топлива, железнодорожных вагонов, не хватало всего – уничтожение евреев шло полным ходом, не прекращаясь ни на минуту. На это дело всегда находились ресурсы, потому что для Гитлера война с еврейством была тем смыслом и той целью, перед которой меркли все рациональные доводы – о сделке с союзниками, ради которой нужно прекратить массовое уничтожение целого народа, о мобилизации ресурсов для боев на восточном фронте и так далее. Ни один рациональный довод не работал, поскольку сама цель была иррациональна и вела к полному краху системы, что было очевидно всем, кто мыслил в категориях эффективной бюрократии.

Для Баумана теория о рациональности Холокоста стала еще одной атакой на социальную организацию современного общества, недаром его работы оказали значительное влияние на движение антиглобалистов. «То, что для одних представляется глобализацией, для других оборачивается локализацией; для одних это предвестник новой свободы, для других – нежданный и жестокий удар судьбы», – отмечал он в книге «Глобализация: последствия для человека и общества» и делал вывод, что негарантированность и мобильность порождают самое вопиющее неравенство. Критиковал Бауман и новую форму контроля элит над населением, когда «низы» больше не чувствуют прямого давления, а с завистью стараются копировать модели поведения «верхов».

Его главной книгой стала «Текучая современность», где современный мир описывается как находящийся в состоянии непрерывного перемещения и перетекания. Для человека это означает кризис традиционных структур и точек опоры: старые нормы не уступили место новым, на смену капитализму не пришла новая формация, представления и ценности «текут», создавая у людей постоянное чувство уязвимости собственного существования.

Философ считал себя социалистом до последнего дня, он воспринимал социализм как систему определенных критериев. Один из таких критериев – измерение качества жизни общества качеством жизни самого слабого его звена, а ни в коем случае не средними показателями. «Мы же не меряем грузоподъёмность моста средней грузоподъемностью колонн, а смотрим на самую хрупкую колонну», – аргументировал он свою позицию. Социализм в его представлении – это постоянная бдительность. «А хорошее общество, – говорил Бауман, – это такое общество, которое считает, что оно недостаточно хорошее…»

Лауреат престижнейшей премии Теодора Адорно (которой удостоились в свое время Юрген Хабермас и Жак Деррида) и Европейской премии Амальфи по социологии, Бауман вовсе не претендовал на имидж пророка. «Когда меня спрашивают, что произойдёт через несколько лет, я всегда удивляюсь: как же я могу это знать? – отмечал он в одном из поздних интервью. – Будущего не существует. Будущее в момент, когда оно начинает существовать, уже не является будущим, оно становится настоящим».

Философ полагал, что мы живем в переходное время, и всякие прогнозы, как и попытки «подготовиться» к будущему – бессмысленны. Он иллюстрировал это любопытной аллегорией: «Вообразите, что все мы поднимаемся по очень крутому склону горы, устали, но задерживаться не можем, так как сильный боковой ветер вмиг снесёт любые палатки, которые мы попытаемся установить – несмотря на то, что у нас нет никакого представления о том, что нас ждёт с другой стороны перевала. Однако спуститься назад уже нельзя, и нам придётся продолжить это восхождение».

Зигмунт Бауман пережил многое и многих – его первая жена, писательница, сценарист и переводчик Янина Бауман, с которой он прожил 62 года, скончалась в 2009 году. Янина (в девичестве – Левинсон) была дочерью врача и офицера Войска польского, расстрелянного в Катыни, в годы войны она бежала из Варшавского гетто и была спасена крестьянской семьей. В этом браке у Зигмунта и Янины родились три дочери: уже упомянутая Анна, живущая в Израиле, а также художник Лидия и архитектор Ирена Бауман. После смерти первой супруги Бауман женился на Александре Ясиньской-Каня – социологе, дочери Болеслава Берута – первого президента социалистической Польши, первого секретаря ЦК ПОРП. В письме, разосланном друзьям семьи после смерти ученого, жена Баумана пишет, что тот отправился в «текучую вечность». Что ж, это вполне в духе человека, которого называли одним из отцов постмодернизма.