В конце XIX  века в Тирасполе родился Михаил Фёдорович Ларионов, впоследствии ставший знаковой фигурой русского авангарда.

Придуманный им вариант беспредметной живописи — лучизм, стоит у истоков абстрактного искусства и является предтечей таких революционных направлений, как супрематизм и конструктивизм. Сегодня работы Ларионова хранятся в крупнейших мировых музеях и частных коллекциях. Его картины можно найти, в парижском Национальном музее современного искусства, в лондонской Галереи Тейт, в Третьяковской галерее в Москве или Русском музее в Петербурге.

 

«Когда я смотрю на некоторые мои очень старые этюды из Тирасполя, эти цветы возникают с такой болью и горечью томящей грусти и радостью одновременно. <…> Я не могу прийти в себя очень долго, и вместе с тем я люблю возвращаться к этим, так волнующим меня моментам и всегда желать, чтобы моя молодая жизнь и эти чудесные утра повторились. Я бы хотел их задержать до бесконечности и остаться в них жить, только в них».

 
 
3 июня 1881 года в уездном Тирасполе, который тогда входил в состав Херсонской губернии, в семье военного фельдшера Фёдора Михайловича Ларионова и дочери местного землевладельца Александры Федосеевны Петровской родился сын — Михаил Фёдорович Ларионов. Когда Михаилу исполнится 14 лет, семья переедет в Москву, где в 1898 году будущий художник поступит в общеобразовательный класс Училища живописи, ваяния и зодчества. Ларионов будет учиться у таких признанных мастеров, как Валентин Серов и Исаак Левитан, там же он познакомится со своей будущей женой и единомышленницей — художницей Наталией Гончаровой. Несмотря на водоворот столичной жизни, захвативший юного художника, каждое лето он проводит в провинциальном родном Тирасполе, в бабушкином доме. Там во флигеле с соломенной крышей оборудована его мастерская. В ней Ларионов создаёт свои первые произведения в духе позднего импрессионизма. Большая часть экспонируемых в 1900-е годы на выставках в Москве и Санкт-Петербурге картин написана во время таких летних каникул.

М. Ларионов. Окно. Тирасполь. 1909 год.

Провинциальный юг с его пыльными улицами, буйной зеленью и пёстрыми типажами: мелкие ремесленники, солдаты, трактирщики, цыгане, торговцы, крестьяне, скучающие обыватели — всё это становилось материалом для ранних картин и этюдов Ларионова. В своих дневниках он с большой нежностью описывает те дни: «Утро, позднее утро. Наш дом, что на горе — против драгунских конюшен. Голубое небо с нежным золотом конского помета. Голубой, блестяще-голубой воздух. Хочется им дышать решительно всем организмом, и действительно дышится им всем организмом, совершенно сам в нем растворяешься. Такая радость, тепло и счастье разлито в этом утре, что большей радости и счастья не может быть. Такое чувство очарования и обаяния жизни».

Михаил Ларионов, «Закат после дождя», 1908 г.

Михаил Ларионов, «Купающиеся солдаты», 1911 г.

Именно в Тирасполе на Ларионова оказывает большое влияние «вывесочный» стиль неизвестных провинциальных ремесленников. Он относится к вывескам, которые украшают трактиры, кафе, парикмахерские, магазины и лавочки уездного города, как к произведениям искусства. Во многом благодаря им художник уходит от, ставшего уже классическим, импрессионизма к смелому и противоречивому примитивизму. «Наша улица, украшенная вывесками, разве не есть музей вывесок? — рассуждает Ларионов о народном творчестве. — И когда они уничтожатся и заменятся печатными плакатами, тогда осуществится и вторая мечта — будет уничтожен самый грандиозный музей в мире». В своих экспериментах с наивным искусством, Ларионов использует образы примитивных рисунков, которые солдаты от скуки делают на стенах казарм или полногрудых красавиц, которые написаны прямо на стене трактира, где художник обедает. В этот период, среди художественных манифестов Михаила Ларионова, можно найти призывы учиться у создателей вывесок и детей, а не у напыщенных действующих академиков Академии художеств.

Михаил Ларионов, «Венера и Михаил», 1912 г.

Отсылая к вывесочной манере, Ларионов напрямую обращаться к зрителю с помощью многочисленных подписей на своих холстах. Так, например, над изображением сабли он пишет — «сабля», а над солдатом с гармошкой – «солдат». В одной из картин он помещает эти подписи на забор, они словно начертаны мелом, на других картинах такие надписи выведены уже непосредственно на самой поверхности холста и предназначаются, как на лубках или вывесках, непосредственно для публики.

Михаил Ларионов, «Солдат на коне», 1911 г.

Для адептов классической живописи и многих критиков того времени Ларионов со своим неопримитивизмом — разрушитель основ и крайне эпатажный автор. Но в прогрессивной художественной среде Михаил Ларионов производит фурор. К 1914 году его работы успешно выставляют в Осеннем Салоне в Париже. Он становится одним из основателей арт-группы «Бубновый валет», в которую входит и его жена — Наталья Гончарова. «Бубновый валет» делает серию смелых выставок, в которых авторы отрицают традиции как академизма, так и реализма XIX века. Русский авангард начинает завоёвывать мир и Ларионов становится одним из его символов. Некоторые картины мастера приобретает Третьяковская галерея, что считалось безусловным показателем успеха и признания.

Михаил Ларионов, «Собственный портрет», 1910 г.

Ларионов выпускает радикальные манифесты и проводит провокационные перфомансы, во время которых он занимается тем, что сейчас называют боди-артом. Художник раскрашивает обнажённые тела посетительниц перфоманса и шокирует «почтительную публику». В 1911 году Ларионов покидает объединение «Бубновый валет» и готовит «Манифест лучизма», который откроет миру новые горизонты абстрактной живописи. Он отказывается от реальной формы, считая, что для её фиксации человечество уже изобрело фотоаппарат, и объявляет своей задачей не изображение предметов, а иллюстрирование отражённых от них цветовых лучей. По мнению автора, это в большей мере близко к тому, как предметы видятся глазу. Согласно теории Ларионова, иллюстрация приближается к «символической плоскости» картины и стирает границы, существующие между натурой и холстом.

Михаил Ларионов, «Голова быка», 1913 г.

В 1914 году после начала Первой мировой войны Ларионов был призван на военную службу. Комиссовавшись по ранению, он перебирается в Париже, где в 1915—1929 годах вместе с Гончаровой работает для Дягилева, создавая костюмы и декорации к постановкам его «Русских балетов». Из-за революции 1917 года в Россию Ларионов больше не возвращается. Он умер в парижском пригороде Фонтене-о-Роз в 1964 году. До своего отъезда из России, Михаил Фёдорович Ларионов каждое лето на 3-4 месяца приезжал на юг в Тирасполь. В эмиграции он часто перебирает свои тираспольские этюды и с грустной нежностью вспоминает садик, на который смотрел из окон бабушкиного дома: «В этих окнах отражались последние цвета гаснущего вечернего неба и потемневшие ветки акаций и абрикосовых деревьев. Ветки покачивались от легкого дуновения вечернего ветерка, и это было также бесконечно грустно — глядеть в эти окна, провожая уходящий день. Не знаю, может быть на крыльце теперь нет окон, давным-давно нету, и мне их никогда не увидеть снова. Но они мне снятся, нечасто, но снятся».