Быть анархистами в США им показалось скучно – Арон Барон уехал на Украину, его нежная и вечно юная жена Фаня последовала за ним. На родине их ждали одни аресты. Фаню Барон чекисты поймали, когда она готовила побег мужа из очередных казематов. Ее расстреляли в Москве по личному приказу Ленина, отняв гордое звание анархистки и обвинив в банальном бандитизме.

О ее детстве известно крайне мало – Фаина Анисимовна Грек родилась предположительно в «литовском Иерусалиме», Вильно, в 1887 году, но уже в новом веке вместе с родительской семьей перебралась в США. Тогда многие евреи Российской империи эмигрировали в Новый Свет навстречу свободной жизни, оставляя за спиной унизительные ограничения и вечную угрозу погибнуть в очередном погроме.

Где именно осели Греки, которые сменили фамилию на Греферсон, и чем стали заниматься, неизвестно, но их дочь Фаня получилась большой анархисткой. Вообще, в годы ее раннего детства в Вильно социально-революционные настроения набрали большие обороты – в 1895 году там прошел съезд еврейских социал-демократов, а с 1897 года именно в этом городе была штаб-квартира еврейской рабочей партии Бунд. Так что, вполне возможно, ее родители тоже были не чужды революционным политическим взглядам.

В Штатах протестовать с таким размахом и с такими результатами, как протестовали в России, особо не получалось – но без демонстраций и преследований, конечно, тоже не обошлось. Юная и отважная Фаня была членом организации «Индустриальные рабочие мира» и с большим рвением занималась анархистской деятельностью в Чикаго, где в 1912 году и познакомилась с Ароном Ба́роном (Факторовичем). Он прибыл в Штаты из украинской глубинки, работал пекарем и был не менее активным, а впоследствии еще и более известным революционным деятелем, чем Фаня.

Знакомство было фактически семейным – его старший брат был женат на старшей сестре Фани Саре, так что влюбленность в их случае подпитывалась еще и одобрением родных. Очень скоро два пламенных революционера, Фаня и Арон, поженились. Дата заключения их брачного союза в открытых источниках не упоминается, зато известно, что на демонстрации безработных – голодный бунт 18 января 1915 года – они вышли вместе уже как муж и жена.

Шли они тогда в первых рядах демонстрантов, плечом к плечу с легендарной активисткой рабочего движения США Люси Парсонс. В итоге Арон оказался в числе 15 арестованных мужчин. Фаня, потеряв сознание от ударов полицейских дубинок, тоже очнулась за решеткой, куда попала вместе с Люси и еще четырьмя дамами. За день до этого, 17 января, Фаня солировала в Русском революционном хоре на концерте, который в поддержку бедных организовала знаменитый американский социолог, философ и будущий лауреат Нобелевской премии мира Джейн Аддамс.

Вот почему после задержания Фаня и другие демонстрантки провели в тюрьме не так много времени: Аддамс внесла залог, и всех схваченных копами дам отпустили. Арест, конечно же, только распалил Фаню. Известная анархистка Эмма Гольдман, или «Красная Эмма», тоже эмигрантка из Литвы, писала, что Фаня «отдавала все свое время и значительную часть своей мизерной зарплаты фабричной работницы на пропаганду движения анархистов». Однако через два года Фаня и Арон решили уехать на Украину – там творилась настоящая революция. Профсоюз пекарей выдвинул кандидатуру Барона в Киевский совет рабочих депутатов, и он с удовольствием принял новые обязанности. Уже в следующем году Барон создал инициативную группу «Набат» с целью объединить всех украинских анархистов. И он в своей работе преуспел – в ноябре 1918-го состоялась Учредительная конференция Конфедерации анархистов Украины (КАУ) «Набат».

Но быть анархистом тогда было не так просто. Муж Арон то и дело попадал за решетку – в 1919 году он вообще был арестован ЧК по подозрению в организации взрыва здания Московского комитета РКП(б), но в итоге был оправдан и отпущен. Насквозь больной, с тяжелой формой туберкулеза, от своего он не отступал – пытался договориться с Махно, но в итоге ничего не получилось. Фаня во всем активно помогала мужу.

В конце ноября 1919-го в Харькове должна была пройти очередная украинская конференция анархистов. Арон и Фаня были в числе тех, кто готовил это важное для их движения собрание. И они же оказались среди арестованных ЧК в ночь на 26 ноября. По некоторым данным, в ходе этого ареста Фаня была тяжело избита, и ее вместе с мужем и другими арестантами отправили в Рязань. Условия содержания были нечеловеческими – как минимум, для тех, кто еще не знал сталинского террора и советских лагерей. Сколько могло бы продолжаться заключение Фани, неизвестно. В итоге ей в июле 1921-го удалось бежать в Москву – она надеялась, что ей удастся освободить мужа, которого туда перевели, и они снова будут вместе.

Уже совсем не юная беглянка остановилась на квартире у брата Арона, большевика Семена Барона. К слову, семья Баронов была богатой на революционных лидеров – брат Арона и Семена, Михаил, тоже вначале был анархистом, но потом записался в большевики и стал приметной фигурой того времени, одним из основателей украинского Червонного казачества. Посвящать Михаила в план по освобождению Арона Фаня с Семеном не стали. Возможно, он бы их отговорил и все прошло бы бескровно и гладко, а может, дело пошло бы еще хуже. Хотя куда уж хуже. В середине лета 1921-го в квартиру вошли чекисты и арестовали подпольщиков – Семен был застрелен на месте, а Фаню вместе с другими анархистами, включая известного поэта и литературного рупора анархизма Льва Черного, арестовали. Кто-то считает, что Семен Барон и сдал их всех, а пристрелили его чекисты просто как лишнего свидетеля. Но вполне вероятно, что доносчиков и без него хватало.

Фаню держали в камере Таганской тюрьмы без обвинения, в жуткой антисанитарии, холоде и голоде. Исход был нерадостный: или она умерла бы от истощения, или сошла бы с ума. Так что Фаня решила действовать методами, которые она хорошо знала – вместе с другими анархистами объявила голодовку, о которой тут же раструбили в мировой прессе. Именно тогда Лев Троцкий то ли в оправдание, то ли потому что в целом нужно было как-то отреагировать, сообщал: «Мы не отправляем в тюрьму настоящих анархистов, но сажаем преступников и бандитов, которые прикрываются тем, что называют себя анархистами». Десять арестантов отпустили, но ни Фани, ни Льва Черного среди них не было.

О смерти в тюрьме Льва Черного сообщили чуть позже в «Известиях», правда, указав настоящее имя, Павел Турчанинов, а не псевдоним, Лев Черный. Побоялись, что известие о смерти настолько авторитетной фигуры вызовет волну возмущений даже среди большевиков, многим из которых он нравился. Погиб ли Лев Черный от пыток или был все-таки расстрелян – до конца непонятно. А вот со смертью Фани все ясно – ее имя появилось в официальных списках расстрелянных анархистов.

Оплакивать ее было особо некому: муж оставался в тюрьме, а семья была в Штатах. Детей с Ароном так и не нажили – во всяком случае, это официальная версия. На одной из фотографий Фаня держит на коленях подросшую девочку, но в подписи значится, что это племянница. Вполне возможно, что прямые наследники у революционной четы все-таки были, но супруги могли оставить детей в Штатах на попечении родных – возвращаться в бывшую Российскую империю всем вместе было бы небезопасно. Жизнь это доказала.

«Дорогая, блестящая Фаня, светящаяся от энергии жизни и любви, непоколебимо верная своим идеалам, трогательно женственная, но готовая в любую секунду превратиться в львицу и защищать свое юное дитя, свои молодые идеалы, которые отстаивала до последнего вздоха. Она не пошла навстречу со своей смертью покорно. Она сопротивлялась, ее тащили к месту расстрела рыцари Коммунистической страны. Оставаясь бунтарем до конца, она собрала остатки своей силы на борьбу с чудовищем, но ее все-таки швырнули в вечность. Напоследок ужасные потолки тюрьмы ЧК содрогнулись от ее криков, раздавшихся над прогремевшими выстрелами», – писала Эмма Гольдман. Следовавшая всегда и всюду за мужем, в этот раз Фаня его опередила и покинула этот мир первой. А ее супруг Арон – отсидевший в лагерях, в том числе и соловецких, и повторно женившийся – присоединился к своей первой супруге только через 16 лет, расстрелянный по приговору Тройки Омского управления НКВД.

Ганна Руденко