Интервью агентству «ИНФОТАГ» президента Национального банка Молдовы Серджиу ЧОКЛЯ

«И.»: Каковы основные задачи для банковской системы на 2017 г.?

С. Ч.: Главным приоритетом 2017 г. является безоговорочное выполнение обязательств перед МВФ, которые подразумевают масштабные и комплексные меры, многие из которых находятся в области пруденциального надзора. В дополнении к ним, до сентября 2017 г. нам необходимо внедрить банковскую главу Соглашения об ассоциации РМ с ЕС.

У НБМ есть еще другие цели, такие как создание Единого центрального депозитария, модернизация платежных систем, развитие финансового рынка, реализация структурной политики, направленной на дедолларизацию экономики и борьбу с неформальными финансовыми схемами. Продвижение этих реформ является сложной задачей, которая требует особой мобилизации команд НБМ.

«И.»:В чем особенность и важность такой задачи с точки зрения регулятора?

С. Ч.: В совокупности упомянутые реформы кардинально изменят способ ведения банковского бизеса в РМ. Успех этих реформ будет зависеть, в первую очередь, от того, как местные банки смогут усвоить и соблюсти новые «правила игры». Нам важно объяснить банкам смысл и механизмы предложенных изменений. Независимо от того, насколько сложными они могут показаться на первый взгляд, они, прежде всего, сделаны на пользу банкам и их клиентам. Я убежден, что банки успешно преодолеют период адаптации к новым условиям бизнеса.

«И.»:Что из перечисленного вами вошло в Меморандум с МВФ?

С. Ч.: Самые важные действия по банковскому регулированию и надзору включены в программу с МВФ. Они касаются в основном процесса обеспечения прозрачности структуры собственности, оценки кредитного риска, рассмотрение сделок с аффилированными лицами, а также изменение нормативно-правовой базы, связанной с этими областями.

«И.»: Что будет выполнить нелегко и почему?

С. Ч.: Самым сложным является процесс, связанный с обеспечением прозрачности структуры собственности банков. Установление личностей и конечных бенефициаров – это сложная задача, которая часто зависит от возможностей по сбору информации из других юрисдикций. Любые действия в этой сфере предполагают чрезвычайно деликатный и ответственный анализ рисков, включительно рисков судебных разбирательств. В результате, процесс обеспечения прозрачности акционеров не достигнет цели, если нам не удастся привлечь надежных акционеров, которым можно доверять, вместо заблокированных акционеров. Эта последняя задача является более сложной, чем кажется, учитывая ситуацию в европейской банковской системе после финансового кризиса 2007-2008 гг., а также подпорченный инвестиционный имидж РМ после банковского мошенничества. В данном случае, Соглашение с МВФ является позитивным знаком, важным для международных инвесторов.

«И.»:Удовлетворяют ли вас результаты, которые демонстрируют 11-ть банков?

С. Ч.: Банковский сектор не может рассматриваться отдельно от экономики РМ. Все, что происходит в экономике, оказывает влияние на балансовый отчет банков, однако материализуется с некоторой задержкой. То, что мы видим сегодня в балансе банков, в значительной степени является отражением банковского кризиса 2014-2015 гг., усиленный такими событиями, как обесценивание национальной валюты, снижение денежных переводов из-за рубежа и существенное увеличение базовых ставок и, следовательно, процентных ставок по кредитам.

НБМ прогнозировал рост проблемных кредитов, а также снижение объемов кредитования. Тем не менее, финансовые результаты деятельности банков в 2016 г. остаются в зоне «удовлетворительно», если мы примем во внимание основные пруденциальные коэффициенты нормативов достаточности капитала и ликвидности. Надеемся, что нормализация денежно-кредитной политики, положительные результаты в сельском хозяйстве в 2016 г. и возобновление внешнего финансирования после подписания Соглашения с МВФ, улучшат показатели банков в 2017 г.

«И.»: Что в развитии банков следует поддерживать, а от чего следует избавляться и почему?

С. Ч.: В первую очередь, следует убедиться, что банки эффективно выполняют свои основные функции, в частности, функцию финансового посредничества. Объем кредитования значительно сократился в реальном выражении. В соответствии с ВВП, объем кредитов уменьшился с 42% в 2013 г., до наступления кризиса, до примерно 27% во второй половине 2016 г. Это тревожная эволюция. Для борьбы с этим «кредитным кризисом», мы очень внимательно анализируем структурные и косвенные факторы, включая эффективность денежно-кредитной политики, а также ограничения, связанные с законодательными и нормативными актами, которые не позволяют банкам использовать все потенциальные ресурсы, доступные для инвестирования в кредитование или в догосрочные финансовые инструменты.

Позитивным является то, что мы наблюдаем тенденцию расширения спектра предлагаемых услуг банками. Мы поддерживали, и будем поддерживать инновации в банковском секторе, но в тоже время, будем отслеживать, чтобы банки адекватно оценивали и управляли рисками, связанными с новыми услугами. В связи с этим банки не должны принимать на себя чрезмерные риски, которые способны повлиять на их финансовую стабильность или репутацию. Изобретательность, которую мы никогда не будем поддерживать, а наоборот, будем с ней решительно бороться, связана с техниками и схемами отмывания денег. Отмывание денег стало позорной проблемой многих стран, с риском быть изолированными от мировой финансовой системы. Крайне важно и срочно очистить имя РМ от этого феномена.

«И.»:Что следует предпринять банкам для того, чтобы уменьшать показатели неблагополучных кредитов?

С. Ч.: В приоритете - банки должны улучшить свои процедуры управления и мониторинга рисками. Даже если деловая среда и экономические проблемы сказываются на качестве кредитного портфеля по системе, степень ухудшения может варьировать от банка к банку. Конечно, НБМ будет проверять эти показатели по всем банкам в течение 2017 г., но разница, которую мы отметили, является показателем того, что банки управляют этим процессом по-разному.

Чтобы эффективно решать вопрос проблемных кредитов, руководство банков должно выявить причины, способствовавшие ухудшению качества кредитного портфеля. Речь идет об увеличении риска отдельно взятого клиента, или в связи с общим ухудшением в экономической отрасли, или это результат убыточной «бизнес модели» банка. Каково качество первоначальной оценки кредитов и мониторинга рисков? Каково качество структурирования и амортизации кредитов? Нет ли переизбытка буллет-кредитов (кредиты с единовременным погашением при наступлении окончательного срока)?

Решение будет зависеть от способности руководства банков выявлять ошибки, чтобы изменить способ работы в будущем. Надежда на то, что новый цикл кредитования позволит механически снизить показатель проблемных кредитов является безответственной и зачастую, обманчивой, тем более, что удельный вес безнадежных кредитов в портфеле сомнительных кредитов имеет тенденцию роста.

«И.»:Как в этом плане РМ смотрится по сравнению с другими странами региона?

С. Ч.: Если сравнить со странами региона – мы находимся в середине, хотя мы должны признать, что, принимая во внимание различия в стандартах бухгалтерского учета, это сравнение не является совершенным. Некоторые страны Центральной и Восточной Европы (Румыния, Венгрия, Болгария) и Еврозоны (Греция, Италия, Ирландия) так же столкнулись с подобными проблемами после финансового кризиса ‎2007-2008 гг. Их пример указывает не только на необходимость активного управления кредитами с первых моментов, когда они входят в категорию "сомнительных", но и на необходимость создания резервов для улучшения степени покрытия (запасами) и консолидации собственных фондов для исключения декапитализации. Чем слабее эти коэффициенты, тем выше стоимость финансирования и рекапитализации.

«И.»:Как на этом показателе сказывается боязнь менеджеров банков рисковать?

С. Ч.: Деятельность банков, по определению, предполагает принятие рисков, но таким образом, чтобы они были, как следует, оценены, и управлялись на протяжении всего жизненного цикла активов. Ухудшение качества кредитного портфеля показывает, что в последнее время банкиры взяли на себя более высокие риски, или риски имеют тенденцию материализоваться с определенным опозданием после предоставления кредитов. Снижение кредитной деятельности является усугубляющим элементом, но не основной причиной феномена. Бег вперед с целью «разбавить» проблемы одним и тем же «рискованным» способом кредитования, есть не что иное, как усложнение проблем и создание положения неплатежеспособности.

«И.»:Жесткий подход НБМ к оценке кредитов требует «стерильности», которой в реальном секторе экономики РМ не существует. Не слишком ли «требователен» НБМ в регламентации качества кредитов?

С. Ч.: Это правда, что БНМ ужесточил дисциплину по применению регламента о классификации сомнительных кредитов. Этот эффект был виден в трех банках, находящихся под внешним наблюдением. Не стоит все же забывать, что основная цель данного регулирования заключается в защите банков и их вкладчиков. Разве ситуация, которая привела к краху трех банков в 2014 г., не началась с роста сомнительных кредитов в течение предшествующих лет?

Знаете, в некоторых банках даже не существовали отделы, ответственные за управление рисками или независимые контрольные функции. К сожалению, мы далеки от «стерильности». Наша задача изменить эту ситуацию. И я не вижу ничего плохого в том, что дисциплина и банковская строгость будет передаваться, через кредитование в экономику. Самый лучший двигатель экономического роста получается тогда, когда банки отбирают для финансирования самые здоровые и выгодные проекты, а не «убыточные», или что хуже, сомнительные, потому что они «вошли в положение».

«И.»: Но разве справедливо переносить кредит в другую классификацию, если заемщик показал отсутствие у него прибыли?

С. Ч.: Ваш вопрос показателен. В мире ухудшение финансовых показателей заемщика или эмитента ценных бумаг является тревожным знаком для банков или инвесторов на рынке капиталов. В связи с этим, кредиты всегда выдаются с ограничительными положениями, связанными с коэффициентами рентабельности, платежеспособности и ликвидности должника. Залог является лишь инструментом гарантии, вторичной мерой по кредитному взысканию. Кредиты должны предоставляться, учитывая, в первую очередь, операционную деятельность и казначейские потоки, которые генерирует должник. Соответственно, если финансовое положение заемщика ухудшается, это означает повышенные риски, которые могут нуждаться в соответствующем формировании провизий. Но, конечно же, ситуации могут быть разными, и они тщательно анализируются инспекторами НБМ в рамках проверок, чтобы понять мнение менеджеров банков, и не допустить ошибок в толковании.

«И.»: Денежная и кредитная политика НБМ в 2016 г. способствовала достижению макроэкономической стабильности: базовая ставка и инфляция быстро снижались (с 19% до 9% и с 13,6% до 12,4%, соответственно), падали доходы по ГЦБ (с 26% до 6%), стабильным был курс лея. Почему все это не повлияло на реальный сектор экономики, в котором мало интересных предложений для банков, как с точки зрения инвестиций, так и с точки зрения долгосрочного кредитования?

С. Ч.: Снижение процентных ставок и нормализация макроэкономики не оказывает мгновенный эффект на реальную экономику. Экономические агенты принимают новые инвестиционные проекты после того, как удостоверятся, что признаки макроэкономической стабилизации и политики являются устойчивыми. В то же время, финансирование реальной экономики в 2016 г. было менее привлекательным по размещениям в государственные ценные бумаги, которые предоставляли комбинированное преимущество быть очень прибыльными, ликвидными и не нуждались в учете риска. С уменьшением доходности на денежном рынке и диверсификацией государственных источников финансирования, после подписания соглашения с МВФ, привлекательность ГЦБ снизится, с положительным эффектом в пользу финансирования реального сектора экономики.

Вопреки повышенному уровню обязательных резервов, банки располагают значительной ликвидностью, которая может быть обращена в кредиты. По нашим оценкам, текущий потенциал кредитования банковской системы из имеющихся средств составляет более 5 млрд. леев. Чтобы было понятно, в эту сумму не включены активы в виде ГЦБ, которые могут представлять дополнительный источник ликвидности, в случае, если они не будут реинвестироваться в ГЦБ. Кажется, у нас есть проблема спроса, а не только предложения (кредитов), которая указывает на структурные изъяны в экономике РМ.

«И.»: Какую первоочередную задачу решает НБМ, сохраняя более года регламент резервирования на уровне 35% по привлеченным ресурсам в молдавских леях и 14% - в валюте?

С. Ч.: Увеличение нормы обязательных резервов было направлено на стерилизацию избыточной ликвидности и совершенствование механизма передачи решений денежной политики, а также на дедолларизацию экономики. Учитывая сохранение избыточной ликвидности в системе, эта цель и использование этих инструментов остаются в силе.

«И.»: Какие изменения последуют в политике НБМ в 2017 г., чтобы уменьшить чрезмерную ликвидность банков?

С. Ч.: Я не хотел бы комментировать намерения регулятора на текущий год. НБМ тщательно оценит ситуацию на денежно-кредитном рынке, в том числе в контексте избыточной ликвидности. Избыток ликвидности требует осторожного управления темпом нормализации кредитно-денежной политики и влечет за собой высокую стоимость стерилизации для НБМ.

«И.»: Нет ли у вас опасений, что «одобренный» МВФ вариант погашения долгов энергетическим компаниям из-за нереальных тарифов на электроэнергию, тепло и газ «простимулирует» инфляцию, которую НБМ с таким трудом подавив 2016 г.?

С. Ч.: Решения валютной политики, приняты для того, чтобы удержать инфляцию в пределах 5% ± 1,5 процентных пункта. Они базируются на основе макроэкономических прогнозов НБМ, в которых определены основные источники инфляционного давления и выявлены основные риски, которые могут создать препятствия на пути к достижению целевого уровня инфляции. Среди них есть риски, связанные с повышением тарифов на электроэнергию, тепло и газ, которые вместе составляют около 8%. Мы будем внимательно отслеживать эти риски, учитывая и дефляционные факторы, чтобы обосновать наш базовый сценарий и ежемесячные решения по кредитно-денежной политике.

«И.»: Насколько справедливо сохранять для банков достаточность капитала на уровне 16%, в то время, кода он в других странах региона ниже?

С. Ч.: Когда мы сравниваем лимит одного из наиболее важных пруденциальных показателей для банков с его уровнем в других странах, мы должны ориентироваться не только на размер показателя, но и на метод расчета. Лимит в 16% был установлен в РМ в условиях использования методологии Basel I, которая не включает в себя ряд важных факторов риска, таких как рыночный риск или операционный риск. Если сравнивать с методологией Basel III, мы можем сделать вывод, что пруденциальные требования в Молдове не значительно уступают по сравнению с другими странами региона. В среднем по системе, банки афишируют высокую достаточность капитала - 28,7% в конце сентября 2016 г. Мы внимательно изучаем этот показатель на индивидуальном уровне на фоне ухудшения качества кредитов и потребности создания дополнительных провизий.

«И.»:Правильно ли усматривать прямую зависимость между показателем достаточности капитала и показателем банковской маржи?

С. Ч.: Мы действительно можем найти связь между способностью банков предоставлять кредиты с учетом предела показателя достаточности капитала и маржи. Но, в случае Молдовы, более определяющим фактором является стоимость ресурсов и риски для банков, к которым добавляется тот факт, что непроцентные доходы все еще находятся на относительно низком уровне. Соответственно, банки с более высокими процентными ставками по активам (кредитам) пытаются компенсировать как процентные расходы, так и непроцентные расходы.

«И.»:Каким сейчас является качество корпоративного управления молдавскими банками?

С. Ч.: Большинство проблем, связанных с корпоративным управлением, в целом, возникают из-за проблем с качеством акционеров. По этой причине мы запустили обширную программу по установлению личности и пересертификации бенефициарных владельцев в банках. Согласно обязательствам, включенных в Соглашение с МВФ, следует идентифицировать акционеров всех банков до конца 2017 г. Это сложный процесс, но необходимый, чтобы раз и навсегда изменить культуру корпоративного управления в РМ. Одновременно, будем продвигать решительную политику в отношении акционеров или лиц, блокирующих руководящие органы, во избежание ситуаций, которые мы имели в прошлом в некоторых банках. Недавние законодательные изменения улучшат функционирование и повысят ответственность руководящих органов в банках.

«И.»: К каким банкам в этом плане у НБМ есть вопросы?

С. Ч.: Было бы неправильным назвать конкретный банк. На данный момент мы работаем с тремя банками, находящимися в режиме наблюдения, которые демонстрируют успехи в этой области. Мы будем оценивать ситуацию в других банках, когда начнем проводить комплексный контроль в течение 2017 г. Мы обязались провести данные проверки во всех банках до конца года.

«И.»: Как долго сохранится наблюдение за тремя крупнейшими банкам?

С. Ч.: Если говорить о Moldova Agroindbank и Victoriabank, то НБМ примет решение о продолжении или снятии внешнего наблюдения после того, как будет проверена реализация ими планов по урегулированию. Согласно плану, согласованному с МВФ, данную проблему мы затронем в марте 2017 г.

Что касается Moldindconbank, то ситуация в нем иная. В настоящее время банк находится в режиме раннего вмешательства в связи с блокировкой 63,89% акций. И главная проблема сейчас, - это выход из этого режима, принимая во внимание необходимость привлечения стратегического инвестора в банк.

«И.»:Насколько вероятно, что, скажем, с продажей пакетов 40% акций MAIB и 63,89% -MICB регулятор отменит наблюдение?

С. Ч.: Подтверждаю, что продажа акций будет одним из аспектов, на которых НБМ будет базироваться в момент, когда будут приниматься решения о действиях по дальнейшему надзору. Это не единственный рассмотренный аспект, но, конечно, один из основных.

«И.»:Нет ли уНБМ вопросов к стартовой цене для продажи 40% акций MAIB, которая в три раза меньше балансовой стоимости акций?

С. Ч.: Я не думаю, что НБМ должен высказываться по вопрсу формирования цен. Наши полномочия относятся к другим областям. Методология установления цен, разработанная НКФР, является предельно ясной.

Из предыдущего профессионального опыта, я могу сказать, что балансовая стоимость акций является лишь отправной точкой, а не индикатором для цены транзакции. Ряд банков из Евросоюза и региона котируютя по коэффициенту «цена / балансовая стоимость», который меньше 1. Это касаетстя таких гигантов, как Unicredit, Deutschebank и Credit Agricole. Их коэффициент находится в диапазоне 0,3-0,4.

Эпоха переоценки акций в банковской системе давно прошла. Сегодня котировки акций банка на рынке ЕС зависят от целого ряда факторов: низких или отрицательных процентных ставок, снижения кредитной активности, проблем, связанных с сомнительными кредитами, политическими рисками. Эта ситуация оказывает негативное влияние не только на котировки, но и на общий аппетит инвесторов к банковским акциям в регионе, в том числе и в РМ.

«И.»: В правительстве есть те, кто очень рассчитывает, что выкуп облигаций в сумме 13,4 млрд. леев, переданных НБМ, будет погашаться за счет прибыли НБМ. Не видите ли вы здесь «ущемлений» интересов регулятора?

С. Ч.: На самом деле правительство расчитывает на другие источники возмещения. Что касается уставного капитала НБМ, то он должен покрыть 10% от общей суммы денежных обязательств банка. В соответствии с действующим законодательством, в конце финансового года прибыль становится доступной для распределения только в случае соблюдения данного коэффициента. Сейчас этот лимит не достигнут. Следовательно, прибыль НБМ будет перечислена в бюджет госудаорства лишь тогда, когда банк будет располагать адекватным уровнем уставного капитала, предусмотренного законом.

«И.»:Была ли большой разница между вашими ожиданиями и предположениями о ситуации в банковском секторе РМ с тем, что вы увидели, с чем пришлось столкнуться воочию?

С. Ч.: Я понимал, что реформа сектора не будет развлекательной прогулкой, но, все же, был удивлен всеобъемлющим характером многих глубоко укоренившихся проблем банков. По этой причине, если в апреле месяце 2016 г., когда я только вступил в должность, я рассматривал реформу сектора в первую очередь, как ряд отдельных мер, то в мае я уже убедился в необходимости целостного, системного подхода. Данное видение было в основе дискуссии с МВФ, чьи эксперты помогли идентифицировать решения системного значения.

«И.»: Что отличает молдавские банки от банков развитых стран?

С. Ч.: Сложно сравнивать молдавские банки в «подростковом возрасте» с банковскими учреждениями из Европы с почти двухвековой историей. Но и Европа сталкивалась с банковскими кризисами, мошенничествами и различными шоками. В результате, западные банки разработали внутренние процессы и системы принятия решений, которые постоянно улучшаются и адаптируются после каждого кризиса или громкого банкротства. Управлять западным банком, это как пилотировать суперсовременным самолетом с высокотехнологичной панелью управления и точнейшей системой автопилота. А наши банки больше похожи на старинные самолеты, которые управляются вручную и экипированы двумя-тремя бортовыми инструментами (компас, альтиметр).

«И.»: И через сколько лет можно стереть эту разницу – 5, 10, 20 лет?

С. Ч.: Банки могут развиваться довольно быстро, особенно в эпоху технологических инноваций, значительно сокращающих инвестиционный цикл. Пять лет – это разумный период, чтобы заложить основы современного банковского сектора, но, чтобы компенсировать наше отставание в сравнении с развитыми странами, нам понадобится, я бы сказал, не менее 10 лет.