Его прадед был российским миллионером, дед поставлял конфеты императору, а отец-патологоанатом первым вскрывал тело Ленина. Он же стал учеником Ландау и, как и он, получил Нобелевскую премию. В США в возрасте 88 лет умер знаменитый физик Алексей Абрикосов.

Впечатленный приездом Нильса Бора в Советский Союз, он как-то спросил у своего учителя о теоретической возможности простого ученого стать Нобелевским лауреатом. Лев Ландау, которому и задавался этот вопрос, ответил: «Это зависит от многого, в немалой степени и от удачи. Так что, как повезет». В удачу Алексей Абрикосов, безусловно, верил, но достигнуть признания мирового научного сообщества ему все же помог его твердый жизненный принцип: «Работать как можно больше и всегда быть честным перед собой и перед другими».

Хотя, возможно, главным подарком судьбы стала вовсе не Нобелевская премия, к которой Алексей Абрикосов относился более чем спокойно, а сам факт рождения знаменитого ученого. Ведь при рождении он не дышал и, как гласила семейная история, его несколько раз поочередно окунали то в горячую, то в холодную воду, прежде чем он впервые закричал. Родился Алексей Абрикосов 25 июня 1928 года в семье знаменитых советских медиков. Отец, академик Алексей Иванович Абрикосов, к тому моменту уже заведовал кафедрой патологической анатомии медицинского факультета Московского университета. А мама, Фани Давидовна Вульф, была заведующей патологоанатомическим отделением и главным прозектором Кремлёвской больницы.

Отец руководил вскрытием тел многих советских политических деятелей, в том числе Владимира Ленина, и конечно, был осведомлен о многом, что не могло быть достоянием общественности. Но, как вспоминал Алексей Абрикосов, подробности работы родителей были в семье темой закрытой – ни отец, ни мать не обсуждали их даже между собой. Возможно, это молчание и помогло остаться на свободе во время гонений, связанных с делом «врачей-вредителей» – для его родителей все закончилось лишь отстранением от работы в Кремлёвской больнице.

По отцовской линии Алексей Алексеевич был к тому же правнуком известного российского предпринимателя, основателя «Фабрично-торгового товарищества А.И. Абрикосова и сыновей».

Его прадед, полный тезка отца, был основным поставщиком конфет и сладостей для императорского двора, предприятие его в 1919-м было национализировано советской властью и переименовано в фабрику имени Бабаева, ставшую со временем одноименным концерном.

О матери Абрикосов вспоминал как о женщине замечательной, но в вопросах учебы несколько деспотичной. После того как он принес из школы первый «трояк», уроки он впредь до окончания школы делал только под ее контролем. И если ей что-то не нравилось, он сидел до глубокой ночи, переписывая, заучивая и переделывая все до такой степени, которая устроила бы мать. Во многом именно этот контроль, по словам Абрикосова, и развил в нем неуемную тягу к самостоятельности, к которой он будет затем стремиться и в большой науке под руководством Ландау.

Их первая встреча с Ландау произошла в Казани, куда семья Абрикосовых, как и семьи многих научных сотрудников, была направлена в эвакуацию после начала войны с Германией. Никакого восхищения от этой встречи Абрикосов, будучи тогда 13-летним подростком, не испытал. Напротив, он вспоминал, как с осуждением смотрел на двух мужчин в столовой, один из которых из раза в раз выбирал «жертву» из числа присутствующих женщин, а второй начинал нахальным взглядом смущать ее. Этой парочкой были Ландау и Лившиц – об этом Абрикосов узнал, когда пришел на их лекцию по жидкому воздуху. Памятуя об их поведении в столовой, Абрикосов после лекции назвал знаменитых физиков «халтурщиками».

Но уже через несколько лет студент-первокурсник Алексей Абрикосов стоял перед дверьми квартиры Ландау и просил его принять «теоретический минимум», чтобы учиться под его руководством. Жена великого физика, вспоминая об этом, писала: «Как-то на очередной звонок открыла дверь я. Поднявшись к Дау, сказала: “Даунька, там к тебе пришел симпатичный мальчик-школьник”. Этот школьник недолго просидел в библиотеке, а когда он ушел, сияющий Дау мне сказал: “Коруша, это не школьник, а студент первого курса, он на редкость талантлив, я из него сделаю настоящего теоретика”. Это был Алеша Абрикосов». Так, в возрасте 19 лет, решив заданные интегралы и уравнения, входившие в непреступный для многих «теоретический минимум» Ландау, молодой Алексей Абрикосов фактически и вошел в научную элиту страны.

В 1948 году Абрикосов с отличием окончил университет, в 1951 году защитил кандидатскую диссертацию, а в возрасте 27 лет стал доктором физико-математических наук. До эмиграции в США советский ученый работал в различных вузах и институтах, был одним из основателей Института теоретической физики Академии наук СССР. С 1964 года являлся членом-корреспондентом Академии наук, а в 1987 году стал ее академиком. В Советском Союзе Абрикосов и сделал открытия, которые принесли ему Нобелевскую премию по физике «за пионерский вклад в теорию сверхпроводников и сверхтекучих жидкостей».

При полной самоотдаче науке Абрикосов вовсе не был кабинетным ученым. Минуты задумчивости, блокнот, полный записей и вычислений, – все это было, конечно. Но, например, с этим блокнотом он поднимался в горы Кавказа, покорял африканский Килиманджаро, преодолевал огромные маршруты таежных лесов, где однажды чудом выжил после встречи с медведем. После этого случая дом академика стал пополняться коллекцией фигурок медведей, которых ему дарили коллеги, напевая: «Медведь ревел, как академик из-за денег, а Абрикосов, как медведь».

Последние годы в Союзе – с 1988-го по 1991-й – Алексей Абрикосов возглавлял Институт физики высоких давлений РАН. После он эмигрировал в США, став сотрудником Аргоннской национальной лаборатории. Причин для отъезда было несколько. «Во-первых, я видел, что экономика России явно катится вниз, – говорил сам физик. –У меня не было сомнений, что первой жертвой этого станет фундаментальная наука, которая никакого дохода не приносит. Во-вторых, политическая обстановка была неустойчива. Явно назревал какой-то заговор, это я отчетливо чувствовал. И понимал: если он будет успешным, то границы опять закроют, и тогда уже поздно будет. Поэтому я и решился».

Гораздо позже Абрикосов расскажет еще одну историю, вроде бы к его отъезду не имеющую никакого отношения. Был он однажды в Африке с другими советскими научными сотрудниками. И в ходе поездки-сафари их машина застряла в яме, заполненной водой. Выбраться не удавалось вплоть до глубокой ночи. Когда же машина все-таки была вытолкнута из ямы и вся группа добралась до гостиницы, советские ученые предложили своему африканскому гиду-водителю выпить водки. Через несколько полных кружек он, нарушив тишину, сказал: «Вы – советские люди – не такие, как все. Другие иностранцы нальют на донышко виски, зальют все сверху колой и расспрашивают потом меня без остановки о жизни чернокожих. А вы пьете полными кружками и молчите». На что Абрикосов ему ответил: «Это мы с виду белые, а внутри такие же темнокожие, и жизнь у нас похожая. Так чего о ней расспрашивать».

Нобелевскую премию в 2003 году он получал уже будучи гражданином США, не отказываясь при этом от гражданства российского. Тогда у него поинтересовались, как он относится к тому, что в сообщениях о присуждении премии после его фамилии указываются две страны – Россия и США, и считает ли он сам, что премия принадлежит обеим странам. «Она не принадлежит ни России, ни Америке, – ответил он. – Она принадлежит физике. А это наука чрезвычайно интернациональная. Нет российской или американской физики в отдельности».

Что же касается его открытий, в том числе нового класса сверхпроводников, свойства структуры которых стали называть «вихревой решёткой Абрикосова», то «зачем нам вдаваться в детали?» – так все время сам спрашивал собеседников великий физик. Он считал совершенно безнадежным занятием объяснять людям суть того, чем он занимается: «Хотя тут вещи значительно проще, чем по теории элементарных частиц.

Конечно, меня считают одним из лучших «объяснятелей» или популяризаторов этого дела, но все равно некоторые вещи объяснить нельзя. Нужно быть специалистом». И после такого ответа куда более охотней он вспоминал какой-нибудь случай из жизни. К примеру, как разыгрывая одного из коллег после отдыха в санатории, он положил ему в сумку длинный нож, лиловые панталоны и записку на грузинском: «Ты ответишь за поруганную честь». А затем слушал рассказ озадаченного коллеги про баталии, что произошли у него дома после того, как сумку разобрала его жена.

Алексей Викторов