Георгий Басилашвили был старше Олега на девять лет. Перед войной он как раз закончил Сумское военно-артиллерийское училище и его сразу отправили на фронт в звании лейтенанта, а позже стал старшим лейтенантом. Писал родным письма, а через три года связь с ним прервалась. Почти семьдесят лет Георгий Валерианович Басилашвили числился пропавшим без вести. И вот благодаря военным историкам в апреле 2017 года народный артист Олег Басилашвили наконец узнал правду о том, как погиб его старший брат.

- Где бы мы ни спрашивали, никаких сведений о Жоре не было, - рассказал «Комсомолке» Олег Басилашвили. - После войны, году в 1945-м, из Министерство обороны сообщили, что он был ранен на Курской дуге на станции Прохоровка, отправлен в госпиталь, но в госпиталь не прибыл. Исчез. Мы думали, может, прямое попадание, или еще что-то. Я даже был там, в этой Прохоровке – это огромное поле, третье поле ратной славы России. Там братские могилы, посреди поля стоит колокольня, метров сто высотой, и на ней золотая фигура Богородицы, она как бы распростерла руки над всеми, кто там, в земле. Я там побывал.

- В память брата?

- Да, в память брата. Но не было никакого подтверждения этому, были сомнения. И вот совсем недавно я получил подлинные бумаги, спасибо военному корреспонденту Рытикову и людям из военно-медицинского архива, Андрею Владимировичу и Борису Григорьевичу, к которым я обратился, они мне очень, очень помогли. Вот передо мной ксерокопии этих документов, а две недели назад я держал в руках эти ветхие листочки 1943 года, в которых и описано все, что произошло с моим братом… Они распадаются, с брызгами чернил, не было же авторучек…

- И что там написано?!

- Две недели назад я выяснил, что мой брат умер не на Курской дуге, а на границе Калужской и Смоленской областей, у деревни Петуховка. Была же такая неразбериха в то время, так что произошла какая-то путаница. Вот тут написано в эпикризе: 7 сентября 1943 года, в 10 утра бы ранен. Первая помощь оказана товарищем через 30 минут после ранения – видимо, раньше не могли его перевязать. В медсанбат прибыл в 11 утра. Ранение в правую часть груди. Выбито 8, 9, 10 ребро, пневмоторакс, осколочное сквозное ранение.

В медсанчасти написано: общее состояние тяжелое, пульс нитевидный, дыхание частое, прерывистое, потеет, беспокоится, бледный. Камфора. Сделана блокада по Вишневскому. Попытка оперировать пневмоторакс. Кислород. Переливание крови два с половиной литра… Представляете, сколько крови он потерял?! .

Умер при явлении упадка сердечной деятельности и остановке дыхания. Госпиталь 4007, врач Гусятников. Приняты были все меры, чтобы спасти человека, но рана была несовместима с жизнью. Похоронен в 750 метрах юго-западнее Петуховки.

«ВСЕХ, КТО ЗА ВОЙНУ, ОТПРАВИЛ БЫ НА ФРОНТ»

- Он был в чине капитана, и являлся начальником штаба 973 артполка, 160 дивизия, – продолжает Олег Валерианович. -.

Чтобы начальником штаба стал капитан, такое редко бывало, обычно полковник, подполковник, майор. Значит. Все были выбиты, и он как старший офицер взял на себя командование… И я так остро почувствовал его боль, особенно когда читаешь, как он лежит, состояние тяжелое, пульс нитевидный, дыхание частое… Вот я слушаю некоторых наших деятелей по телевизору, которые разглагольствуют о войне - их бы туда! Ведь они же раздувают военный психоз! У меня тоже было умозрительное представление, как у большинства из нас. А когда представляешь, как он лежал там, с пробитым легким, как перевязал его товарищ, отнес на себе в медсанчасть… Боже мой!

- Война – это ужас, нормальные люди это понимают…

- Поедете на могилу к брату?

- Мне бы, конечно, очень хотелось бы туда приехать, но не знаю, как получится. Есть список могил, кто где похоронен, в каких могилах. Когда сделали запрос в район, оттуда ответили, что такой деревни Петуховка больше не существует. Ее во время войны сожгли, и жители не вернулись обратно. И кладбища никакого там нет – кругом лес. Может, в Подольском поисковом отряде найдут захоронение, поставят обелиск.

«ШЛИ В АТАКУ – КРИЧАЛИ «МАМА», А НЕМЦЫ – «МУТТЕР»

- Мой брат был совсем мальчишка, наверно, и девочек-то не целовал ни разу. А вы знаете, что кричали наши солдаты, когда шли в атаку? Они кричали «Мама!». А немцы кричали «Муттер».

- Отец о войне много рассказывал?

- О боях ничего не рассказывал. Разные истории, байки, но не о сражениях. Когда я был на Курской дуге, директор музея, которого сняли за то, то правду рассказывал, мне сказал, что это была просто мясорубка чистой воды. Немцы в виде мясорубки, а наших пускали туда как мясо, на фарш… И вот так две недели. Потом немцы выдохлись и остановились. Там такие бои были, что не поймешь, где наш, где не наш. Вот бежит солдат, то ли его надо убивать, то ли нет, не разберешь… С братом связана еще одна история. Мы вернулись в Москву, и вот как-то я играл во дворе с ребятами, потом поднимаюсь по лестнице, мы жили на четвертом этаже. А на втором сверху спускается молодая женщина. «Здравствуй, Олег. А Жора тоже вернулся?» А я гордо так отвечаю: «Нет, он убит на фронте!» Она постояла-постояла, и пошла вниз.

- Наверно, это была его девушка.

- Наверно. А я, такой дурак, гордо так ответил: «Убит»… В Москву мы вернулись в конце 1943 года, и я пошел во второй класс. Помню, нас в пионеры принимали. Это была для нас величайшая честь в те времена, событие. Бабушка дала мне чемоданчик маленький, портфеля не было, и там лежали учебники брата, которыми он пользовался. Выгладила его пионерский галстук. И вот в спортивном зале учитель выкликает: «Иванов, класс такой-то». Ученик выходит: «К борьбе за дело Ленина-Сталина будь готов!». Ученик отвечает: «Всегда готов!» Затем следующий. Всех из нашего класса вызвали, а меня - нет. Я стоял, стоял, так все с барабанным боем и прошли. А меня в пионеры не приняли.

- Почему?!

- А теперь я понимаю почему. Поскольку мой брат пропал без вести, он мог быть и пленным, и еще что-то. А семьи пленных причисляли к врагам народа. И пионервожатый, видимо, не захотел, чтобы его потом обвинили, что он принял в пионеры врага народа…