С Владимиром Познером, посетившим Дубай в марте этого года, мы поговорили о глубинах человеческого мозга, продлении жизни, цифровом мире и загадках великих писателей.

- Признаюсь, брать интервью у лучшего интервьюера страны волнительно. А вы сами волнуетесь перед разговором с теми собеседниками, которые приходят к вам в программу?

- Когда я беру интервью, не важно у кого, а также перед любыми своими выступлениями я всегда волнуюсь. И я точно знаю: момент, когда я перестану волноваться, станет сигналом к тому, что с этим нужно завязывать. Как боксер на ринге – перед боем он всегда напряжен. Другое дело, когда бой начался, тут уже не до волнений. А волнение перед боем – это признак того, что ты в профессии.

- Наверное, это большое удовольствие – постоянно иметь возможность общаться с успешными и интересными людьми. А к вам на программу другие не приходят. Но ведь бывает так, что лично вам человек несимпатичен, а политическая или социальная конъюнктура требует к нему внимания. Что вы делаете в таком случае?

- Задача интервьюера – взять интервью и сделать так, чтобы человек раскрылся. Не важно, кто он: член правительства, депутат Государственной Думы, режиссер или писатель. Моя задача – показать его зрителю. И я делаю все возможное, чтобы собеседник чувствовал, что он мне интересен. Суметь преодолеть и неприязнь, и отсутствие настоящего интереса – это часть моей профессии. Нужно дать почувствовать собеседнику, что вы его пригласили не для того, чтобы возить мордой об стол, а потому, что считаете разговор с ним важным. Даже если интервью жесткое, это не означает, что идет нарушение этических норм. Я позволяю себе говорить резко только тогда, когда человек уходит от вопроса. Тогда я делаю все возможное, чтобы зритель понимал: человек не хочет отвечать. И зритель всегда делает свои выводы.

- Вы закончили биофак МГУ. Сегодня физиология, в особенности нейрофизиология, развивается колоссальными темпами. Вы часто приглашаете в свою программу ученых, например, таких как нейролингвист Татьяна Черниговская или академик Владимир Скулачев. Вам самому интересно, как работает память, от чего зависят эмоции, как формируются нервные синапсы? Интересно, как функционирует наш мозг?

- Видите ли, именно это и повлияло на мое решение поступать на биофак МГУ. Я как раз собирался открывать тайны человеческого мозга. Это была моя мечта, после того как я познакомился с работами Ивана Павлова. Другое дело, что к третьему курсу я понял, что я не ученый, так как устроен по-другому. Однако интерес к этому предмету меня никогда не оставлял и продолжает волновать по сей день. И в какой-то степени работа интервьюера с этим связана. Ничего более интересного, чем наш мозг, в этом мире просто не существует.

- И ведь никто до сих пор не может сказать, как мы на самом деле принимаем решения…

- К примеру, Татьяна Черниговская считает, что решения принимаем не мы, а наш мозг. И нам только кажется, что мы решаем сами. Ведь зачастую мы реагируем на что-то быстрее, чем это осознаем. Это говорит о том, что нами управляет наш мозг. Как такое может быть? Глубоко религиозные люди находят этому объяснение в религии, в Боге, а поскольку я атеист, то такой простой ответ на такой сложный вопрос меня не устраивает. Учитывая то, что количество нервных связей, или нервных синапсов, в человеческом мозге приблизительно соответствует количеству звезд на небе, то есть речь идет о квадриллионах, я думаю, что ответ на этот вопрос если когда-нибудь мы и получим, то очень нескоро.

- ы прекрасно выглядите. Что вы делаете для поддержания такой формы?

- Я давно придерживаюсь определенного образа жизни. То, что мне посчастливилось жить так, как я живу, отчасти, конечно, это гены, в этом я абсолютно убежден. Отчасти это то, как я рос. Моя мама очень следила за тем, что я ем и когда я ем, следила за тем, чтобы я ложился спать не слишком поздно. Это тоже сыграло свою роль. А потом в какой-то момент я понял, что хочу хорошо выглядеть. Хочу нравиться женщинам. Хочу хорошо себя чувствовать. Поэтому я довольно много занимаюсь спортом. Но я не преодолеваю себя, не заставляю, а получаю от этого колоссальное удовольствие. Три раза в неделю у меня теннис, и два раза – фитнес. То есть спортом я занимаюсь пять дней в неделю. Вообще, такие вещи, как востребованность в профессии, то, что ты любишь свою работу, что у тебя прекрасные дети, внуки, то, что ты нашел себя в личной жизни, играют колоссальную роль в том, как человек себя чувствует и как выглядит. Хотя я думаю, что на первом месте все же стоят гены.

- Сегодня интересное время – даже у вас есть свой сайт и Инстаграм-аккаунт. Как вы относитесь к цифровому миру?

- И сайт, и свою страницу в Инстаграме я сам не веду. Раз в неделю, мой администратор присылает мне вопросы читателей, на которые я отвечаю.

В целом к цифровому миру я отношусь плохо. Но тут нужно пояснить. Конечно, этот новый мир дает человеку колоссальные возможности – возможность самовыражения, возможность налаживания контактов. Однако молодые люди зачастую становятся его рабами. Они часами просиживают в Интернете, не понимая, что этот мир – ненастоящий, иллюзорный. Когда человек говорит, что посмотрел кино в телефоне, то кино он не посмотрел, и ничего кроме фабулы не понял. Даже чтение книг на планшете, отсутствие тактильного ощущения бумажной страницы, тоже играет роль. Я, конечно, пользуюсь электронной почтой, читаю новости, но это все так коротко, так фрагментарно. А что будет дальше?

Когда появились компьютеры, принтеры, все думали: ну, наконец-то будет меньше использоваться бумага! А оказалось, что ее количество только возросло. Потому что на пишущей машинке под копирку можно было напечатать максимум шесть экземпляров, а теперь хоть 100, хоть 1000, и всем надо. Ничего хорошего в этом нет.

Это увеличивает бюрократию, негативно влияет на экологию. Единственная польза – оперативность. Сегодня мы находимся в процессе развития новых технологий, и никто не знает, куда нас это заведет.

- Вы жили в эпоху Советского Союза, во время глобальных перемен 90-х, в пресыщенных нулевых и всегда были и остаетесь в курсе ситуации в стране. Как, по-вашему, за эти годы изменился культурный уровень населения?

- Я очень боюсь ответить на этот вопрос, потому что у меня нет никаких фактических данных. Складывается впечатление, что в моем кругу, а это важно подчеркнуть, люди раньше больше тянулись к культуре и были более начитаны. Но в Советском Союзе особых развлечений не было: кино только свое, литература очень ограничена, ночных клубов, поездок за границу, в Дубай, например, не было. Это в какой-то степени подталкивало больше читать. Люди собирали библиотеки, что считалось престижным. Библиотека была показателем культурного уровня человека, а сегодня это ничего не значит – никого не волнует, сколько у тебя дома книг. И так происходит по всему миру. Интеллектуальная элита всегда была немногочисленна, а сегодня стала еще более ограниченной. Я много встречаюсь с молодежью, которая приходит на мои выступления, у них у всех горят глаза, они замечательные, но когда я спрашиваю, читали ли они то или иное произведение, – как правило, оказывается, что нет.

- Но вы не считаете, что сейчас очень не хватает хороших писателей? В наше время почему-то не рождаются Мильтоны, Байроны, Гете…

- Это загадка. Никто не знает, отчего это происходит. Почему в самые тяжелые времена в России, при Николае I, в такое страшное время, были и Пушкин, и Лермонтов? Почему вдруг появился Серебряный Век? Это ведь не только литература, но и театр, кино, живопись. Хороших писателей всегда не хватает. Но если говорить широко, то сейчас время интеллектуальной нищеты. Когда мне говорят, что тот или иной человек – величайший писатель наших дней, я хочу спросить – простите, по сравнению с кем? Вот я на днях Гоголя читал… В чем сила таких людей? Почему до сих пор древние греки нас вдохновляют? Потому что они так сумели рассказать нам о себе, как никто другой. И нас это пленяет. Даже если не все воспринимают эстетику Достоевского, то все равно поражаешься глубине его мысли. Великие писатели рождаются нечасто, но отчего-то кучно. Появляются целыми группами. Как эпоха итальянского неореализма – Феллини, Антониони, Висконти… А потом раз – и никого.

- Кого из современных русских писателей вы читали в последнее время?

- Из русских в последнее время я с удовольствием читал роман «Авиатор» Евгения Водолазкина. Замечательная книга. Но я всегда думаю о великих. Ведь их же нельзя читать, быстро переворачивая страницы. Их нужно читать по-другому – вдумчиво, осознанно. Великих писателей я сейчас не знаю. Последним, по-моему, был Габриэль Гарсиа Маркес, ушедший в 2014 году.

- Вы сказали, что сейчас время интеллектуальной нищеты, но тем не менее никогда еще люди не жили так хорошо, как сейчас.

- Материально люди никогда не жили так хорошо, это правда. Но есть одна очень важная вещь. Разрыв между теми, кто живет хорошо, и теми, кто плохо, постоянно увеличивается. Богатые становятся все более богатыми. И это является взрывоопасным фактором для общества. Для большинства людей, которые не могут иметь все то, что имеют они, это большой раздражающий фактор. Они смотрят и спрашивают: «Почему?», «Почему так?», «На каком основании?». Совсем скоро я приступлю к съемкам документального фильма о Скандинавии. Начав много читать об этих странах, я был поражен, что в Дании разница в заработках между 10 процентами самых высокооплачиваемых и самых низкооплачиваемых работников равна четырем процентам. То есть по сути они одинаковы. Поэтому я могу понять, отчего по некоторым данным Дания – самая счастливая страна в мире.

- В Эмиратах недавно было создано Министерство счастья и проводится довольно много мероприятий в этом направлении. Как вы думаете, может ли государство сделать своих граждан счастливыми? Ведь счастье далеко не всегда зависит от материальных благ…

- В принципе, государство может очень многое сделать, чтобы человек чувствовал себя в стране комфортно, в безопасности и был уверен в завтрашнем дне. По идее, государство и должно это делать – это его обязанность. Не вмешиваться в личную жизнь, а думать о благополучии человека. И судя по тому, что я читаю о Скандинавии, там тоже этим сильно озадачены и давно работают в этом направлении. Многое им удается. Хотя, конечно, решить этот вопрос полностью невозможно. Человек – слишком сложное для этого создание. В России я такого учреждения не вижу, так как вряд ли это что-то изменит. Все зависит от приоритетов, которые выбирает для себя государство. Их не может быть слишком много, так как каждый из них затратен. И все же такие приоритеты, безусловно, должны существовать.

Беседовала Ирина Малкова