Андриана КЕПТИНЕ

В интервью порталу ТРИБУНА председатель Партии коммунистов Республики Молдова Владимир Воронин высказал свое мнение о вводесмешанной избирательной системы, о том, насколько подготовлена ПКРМ к участию в выборах по смешанной системе, о новой структуре правительства, о церемонии, посвященной 25-летию начала миротворческой операции на левобережье Днестра, о визите российского вице-премьера, а также по поводу ряда других важных вопросов.

T.: Г-н Воронин, как бы вы квалифицировали решение парламента о переходе на смешанную систему в условиях, когда и Венецианская комиссия, и ЕС, и оппозиция настаивали на том, что этого нельзя было быть делать?

B.B.: Мы высказали свое мнение в официальных решениях партии, а также в заявлениях фракции, касающихся принятия закона и в целом развития событий вокруг соответствующего проекта. Началось всё не в тот день, когда он был принят, а гораздо раньше. По существу — была разработана целая схема. Демократы представили проект о переходе на одномандатную систему, однако понятно, что у них была договоренность с социалистами относительно проекта о смешанной системе. Одномандатная система могла довести до инфаркта европейские структуры, которые вы упомянули.

Депутаты-социалисты сами же и подтвердили, что их проект был написан за ночь. Но такие проекты и законы — которые полностью меняют избирательную систему — не могут быть разработаны ни за ночь, ни за месяц. Они должны быть очень хорошо продуманы, взвешены, требуют консультаций. Мы не поддержали и не могли поддержать эту систему. Более того, мы уже видим в ней криминальные признаки, признаки коррумпирования.

Вообще с переходом на эту смешанную систему малые партии отстраняются от политической жизни. Я вижу множество серьезных проблем и на этапе внедрения: формирование избирательных округов (средняя численность избирателей в округе, которую они намерены предложить, не совпадает с нынешней административно-территориальной структурой Республики Молдова); национальные меньшинства; проблема участия приднестровцев, диаспоры.

Относительно диаспоры вообще нужно раз и навсегда принять решение: голосуют они или нет? Если голосуют, значит, необходимо предложить механизмы, которые бы обеспечили нормальное участие в голосовании. Я бы не поддержал вариант участия диаспоры в выборах. Тут речь идет не только об одном дне голосования, а о том, что гражданин, находящийся за пределами страны, отдавая свой голос за того или иного кандидата, должен поддерживать связь с этим депутатом, а депутат — с ним. Где они будут искать друг друга?

Есть множество проблем, которые вызывают тревогу не только у нас, но, насколько я понимаю, и у международного сообщества. Я прочел все заявления, обращения из-за рубежа, и, кроме премьера Румынии, никто не высказался по этому вопросу положительно. Любопытно, как его приезд совпал с переходом на эту смешанную систему. Даже машина пожарных не так быстро добралась до республиканского стадиона, как премьер Румынии до Кишинева, — как раз когда следовало произнести декларации в поддержку.

T.: Каковы, по вашему мнению, будут последствия изменения избирательной системы?

B.B.: Видите, они не случайно выбрали время, когда изменить систему: в день закрытия сессии парламента. В период отпусков люди успокаиваются, что-то забывается. К тому же власти подбрасывают другие темы, отвлекают внимание. Проблемы будут вплоть до назначения даты парламентских выборов — кто знает, как это у них будет теперь происходить. Не думаю, что ситуация в стране будет спокойнее. Посмотрим, будут ли последствия — не только на уровне деклараций, но и на деле — со стороны международных структур: откажутся ли выделять кредиты, применят ли какие-либо санкции. Международные структуры применяют определенные санкционные меры по отношению к странам, которые выходят за рамки соответствующих условий. Возможно, мы и ряд партий, относящихся сегодня к оппозиции, примем решение бойкотировать парламентские выборы. Может произойти еще что-либо неожиданное. Не думаю, что те, кто поторопился изменить избирательную систему, продумали всё досконально.

T.: Насколько готова ПКРМ к участию в выборах по смешанной избирательной системе?

B.B.: У нас, как у пионеров: «Всегда готов!». Так и нужно сохранять форму любой партии, потому что между выборами люди могут подзабыть о партийных ообязанностях. Вот и сейчас мы проводим пленумы районных комитетов партии.

T.: Некоторые партии объявили, что продолжат протесты против изменения избирательной системы, требуя отмены принятого закона. Считаете ли вы, что есть шансы на отмену перехода к смешанной системе?

B.B.: Я всё же хотел бы увидеть позицию Венецианской комиссии — будет ли она чисто консультативной или будут приняты какие-то решения. Решения принимает не Венецианская комиссия, однако комиссия предлагает Парламентской ассамблее Совета Европы, и ассамблея вправе принимать такого рода решения, чтобы обязать ту или иную страну вернуться в рамки общепринятых европейских норм, так называемых стандартов. Вспомним, что Венецианская комиссия не давала зеленый свет этим изменениям, более того, заявила, что они нежелательны. Потому-то многое зависит от соответствующих международных структур. Здесь, в Республике Молдова, никто не сможет принять никакого решения. Если заявления европейских и международных структур прозвучали не просто для отвода глаз, оправданы в соответствии с международными стандартами и опираются на очень серьезные принципы — тогда да. Посмотрим, какую роль и какую позицию изберут эти структуры в данном деле.

T.: Каково ваше мнение о новой структуре правительства? Действительно ли она более оптимальна в сравнении с прежней, принесёт ли благоприятные результаты? 

B.B.: Всё всегда зависит от личностей. Может быть самая лучшая структура, можно выработать идеальные проекты реформирования чего-либо, но если их реализацией не будут руководить профессионалы, способные люди, заботящиеся о национальных интересах, ничего хорошего не получится.

После этого решения, принятого в «чёрную пятницу», ПКРМ проанализировала новую структуру правительства, и мы видим не одно правительство, а девять мини-правительств. Посмотрим, что удастся сделать министру, которого уже сейчас называют политическим лицом, и это означает, что он не сможет вникнуть в суть проблем, относящихся к деятельности возглавляемого им министерства.

В министерствах будут госсекретари — и в этом заключена хитрость. Если сменяется министр соответственно политической конъюнктуре, госсекретари остаются как ни в чем не бывало. Посмотрим, каким статусом будут обладать эти госсекретари и какими полномочиями. Пока это лишь название «государственный секретарь» — неудобное, впрочем, название. Для нас привычно, что госсекретарь есть, например, в США. А у нас их будет целый выводок. Посмотрим, какой секретариат сформируют госсекретари и какими будут внутренние взаимоотношения между министрами и госсекретарями — кто кем будет руководить. Возникнут нюансы, которые сегодня пока не бросаются в глаза.

Да, я согласен, что министерств много, но посмотрите, сколько за последние годы было создано агентств. Так что, по сути, никакого сокращения они не провели. Не будет сокращен ни один человек, напротив - чиновников станет больше как в министерствах, так и в агентствах.

T.: Как вы квалифицируете внедрение совместных молдо-украинских таможенных постов на приднестровском участке государственной границы?

B.B.: Когда-то и я попытался ввести совместные посты, в период, когда был президентом. Но в них, по существу, нет необходимости, если говорить серьезно и ответственно. Их следовало бы внедрить, когда были введены миротворческие силы, 25 лет назад, чтобы на совместных постах были и представители Украины, и Молдовы, может, даже и Приднестровья. На днях я попросил одного из друзей, который должен был проехать через приднестровский регион, вернувшись, рассказать мне, что представляют из себя эти совместные посты, внедренные с таким пафосом; хотелось бы понять, что изменилось. Так вот: никаких изменений нет. Филип и Порошенко бравурно отрапортовали, что посты открыты, но ничего не изменилось. Так что не знаю, для кого были сделаны эти заявления — для самих себя или для EUBAM и ОБСЕ.

T.: Президент Игорь Додон намеревается принять участие в церемонии, посвященной 25-летию введения миротворческих сил в Левобережье Днестра. Как бывший президент Республики Молдова как бы вы это оценили? 

B.B.: Когда я услышал, что они этот день 25-летия называют праздником, я остолбенел. Это издевательство над памятью тысяч людей, погибших во время той преступной глупости, которую называют войной. Это необъяснимо! Какой праздник, если в этот день были убиты люди? Это день скорби.

Какой это президент — Додон? Он должен был бы подписать указ об объявлении дня траура, когда должны быть приспущены флаги. Тысячи людей погибли с одной и с другой стороны, а эти устраивают праздник — пир во время чумы! Я уже говорил, что Додон нездоров. И это подтверждается.

T.: Молдо-российские отношения переживают не лучший период. Как вы считаете, запланированный визит российского вице-премьера Дмитрия Рогозина какими увенчается последствиями для отношений между нашими странами?

B.B.: Визит можно было бы провести и другим образом, необязательно прилетать военным самолетом. Вообще почему бы не присутствовать на этом событии представителям стран — участниц миротворческих миссий? Самое главное, что должно быть подчеркнуто в этот день, на мой взгляд, чего я в течение всех лет, когда был президентом, старался добиваться и добился, — чтобы не было кровопролития, чтобы не было жертв, чтобы не повторились те страшные события.

Следует чтить память невинных людей, которые стали жертвами вооруженного конфликта. В этот день мог бы быть подписан меморандум между обеими сторонами Молдовы, который бы закрепил сегодняшнюю миротворческую позицию. В таком случае я бы еще понял роль и визит высокопоставленных лиц.

Вообще уместным было бы и присутствие представителей Украины как участницы переговорного процесса, а также представителей ОБСЕ, США. Таким образом была бы подчеркнута важность миссии миротворческих сил за все прошедшие 25 лет. Но не устраивать парады, концерты или что-то подобное. 

T.: Некоторые эксперты обращают внимание на ощутимое ухудшение отношений между Кишиневом и Комратом. Что следовало бы сделать, чтобы эти отношения вернулись в нормальное русло?

B.B.: Следовало бы их улучшать. Отношения ухудшились из-за тех персон, которые в период предвыборных кампаний слишком много давали обещаний в Гагаузии, чтобы добиться победы. А сейчас эти обещания не исполняют. Но я не видел списка претензий, предъявляемых гагаузами Кишиневу, которые они хотели бы решить. Но то, что им было обещано — тем, кем было обещано, — должно быть выполнено. Слово не воробей, вылетит — не поймаешь.

T.: В последнее время все больше говорят о возможной федерализации Республики Молдова. Как бывший президент Молдовы как бы вы поступили в этом вопросе? Насколько возможным представляется вам подобный сценарий?

B.B.: Отсюда, изнутри, не думаю, что найдется кто-то, кто предложил бы такую нелепицу, как проект федерализации. О федерализации больше говорится в том плане, что можно вернуться к документу, названному «Меморандум Козака». Когда ставится вопрос о решении приднестровского конфликта, сразу же возникают дискуссии о федерализации. Самое интересное, что эти дискуссии были начаты самим же Игорем Додоном — и как раз в предвыборную кампанию.

Молдову как республику с федеративной Конституцией я не вижу ни в настоящее время, ни в перспективе. Существуют и другие методы и варианты решения приднестровской проблемы. Это и от нас зависит — как проводим мы эту политику; но и от внешних игроков, и прежде всего — от Российской Федерации.

Федерализация означает, что сначала Кишинев должен признать Приднестровье. Дальше — если с федерализацией что-то не получается, Приднестровье в любой момент вправе объявить о своей независимости относительно Республики Молдова. Именно исходя из этих аргументов я не подписал в 2003 году меморандум Козака. Я ясно увидел, к какому итоговому варианту всё шло. Если бы меморандум был подписан, на второй же день Смирнов мог объявить о независимости, и мы навсегда потеряли бы Приднестровье.