Николай МЕНЮК

Жительница Кишинева Евгения Орзу обратилась в комиссию общественного контроля при президенте с заявлением, в котором, во-первых,  обвинила врачей института скорой помощи в неоказании помощи ее сыну, а, во-вторых, рассказала о сделанном ей предложении продать печень сына, находящегося в коме. Об этом она рассказала на пресс-конференции в четверг, 21 сентября.

30-летний пожарный Александр Орзу был вынужден в свободное время таксовать: зарплаты не хватало на содержание семьи.

«6 августа, примерно в половине шестого утра, сын попал в аварию и через полчаса с травмой головы был доставлен в больницу скорой помощи, - рассказала Евгения. - Из машины скорой помощи он вышел самостоятельно и дошел до приемного покоя. После чего просидел там до девяти часов.

Врачи обратили на него внимание  только после того, как Александр потерял сознание. Его обследовали, сделали томографию и обнаружили гематому. После операции он впал в кому.

Врачи успокаивали меня, заверяя, что сын выздоровеет. Ждала-ждала и дождалась… Позвонил неизвестный мужчина и сообщил, что мой сын якобы «не жилец» и я могу продать его печень. Я была глубоко потрясена. Придя в себя, решила перевести сына в другую больницу. Невестка и все близкие единогласно поддержали это решение.

30 августа я обратилась в больницу скорой помощи и попросила перевезти сына в институт неврологии и нейрохирургии. Последовал отказ: якобы нет согласия жены Александра. 9-го и 11-го я вновь обратилась в больницу. И мне вновь отказали по той же причине.

Между тем я показывала последние томограммы сына врачам института неврологии и нейрохирургии, и они сказали, что состояние его ухудшается с каждым днем. Я обратилась в различные государственные структуры, просила помощи в переводе Александра. Откликнулась только комиссия общественного контроля при президенте».

«Нас крайне насторожила эта ситуация, -  сказал председатель общественной комиссии Гелич. - Мы стали разбираться. Посетили больницу, встречались с врачами, в том числе других учреждений здравоохранения. За два дня члены нашей комиссии, в которой есть бывшие следователи, прокуроры и судьи, собрали много материалов. Все они переданы в национальный антикоррупционный центр и МВД для дальнейшего расследования. Мы решили провести пресс-конференцию, так как этот случай должен быть доведен до сведения общественности. Есть много тревожных сигналов подобного характера».

Евгения Орзу сообщила, что больница скорой помощи, узнав о  пресс-конференции, стала угрожать ей судебным иском. «В пресс-конференции согласились принять участие другие родственники Александра. – сказал Гелич. – В их адрес также посыпались угрозы. Мне позвонила сестра Евгении Орзу и перепуганным голосом сообщила, что отказывается принять участие в пресс-конференции, так как переживает за безопасность семьи».   

Гелич рассказал и о конфликте, который произошел между женой Александра и остальными родственниками: «Я разговаривал накануне с ней. Она в декретном отпуске, у нее двое детей – годовалый и трехлетний. Я так и не получил от нее внятного объяснения причины, по которой она отказывается дать согласие на перевод мужа в другую больницу».

Евгения Орзу также рассказала, что на каждое обращение с просьбой дать разрешение на перевод Александра в институт неврологии невестка реагирует категорическим отказом: «Она говорит всегда одно и то же: мол, он в тяжелом состоянии, когда ему станет лучше, когда он придет в сознание, тогда его и перевезут». Мать рассказывала со слезами на глазах и добавила, что шансы на выздоровление тают с каждым днем.

Гелич рассказал о подозрениях - его личных, а также членов комиссии общественного контроля при президенте. Не участвуют ли врачи в продаже человеческих органов? Недавно в столичной больнице Святой Троицы (бывшая 3-я городская) отказались спасать жизнь мужчины, четыре с половиной часа пролежавшего в приемном покое. Медики попросили печь для трансплантации. Вдова уверяет, что орган потом якобы перепродали за большие деньги. Изначально вице-директор больницы Георге Стрэжеску сказал, что у пациента было алкогольное опьянение. Впоследствии анализы крови показали, что он был трезв.

Операции пересадки органов были узаконены в Молдове в 2008 году. В марте того же года парламент принял закон о трансплантации человеческих органов, тканей и клеток. Он запрещает добровольным донорам получать плату. Единственное, что они могут принять, - компенсацию временной нетрудоспособности и средства на прохождение курса реабилитации  после операции.

В 2011 году было сделано 66 операций пересадки почек. В 2013 году была проведена первая пересадка печени. Год спустя впервые в Молдове пересадили печень от донора, чей мозг умер. До мая т.г. провели 34 операции пересадки печени, в том числе 24 - от доноров, находящихся в состоянии мозговой смерти. К 2021 году количество этих операций планируется увеличить 45 процентов. Неужели за счет таких, как Александр?

В марте правительство приняло национальную программу пересадки  органов на 2017-2021 годы, для реализации которой нужно почти 420 миллионов лей. Зачем нам вообще было санкционировать создание такой щепетильной отрасли медицины, если у нас врачи и чиновники массово живут взятками? Есть ли гарантия того, что в стране, где закон не соблюдаются на всех уровнях, не станет набирать обороты бизнес на торговле органами?