Светлана ГАМОВА

В последнее время ситуация в Молдавии обострилась. Правящая коалиция фактически в обход Конституции «урезает» полномочия президента, которого избрал народ. О том, куда ведет страну правительство, что предлагает населению глава государства, а также с помощью каких внешних сил планируется вернуть Приднестровье в общий молдавский дом и как к этому относятся в Москве, в эксклюзивном интервью обозревателю «НГ» Светлане ГАМОВОЙ рассказал президент Республики Молдова Игорь ДОДОН.

– Господин президент, куда пытаются вести Молдову правительство и парламентское большинство и что вы предлагаете населению, которое за вас голосовало?

– Чтобы вы понимали, о чем идет речь, расскажу об экономической и политической ситуации в Молдове. Экономическая ситуация такова. За последние восемь лет правления проевропейских партий существенно увеличилась финансовая помощь Кишиневу со стороны Европейского союза и Запада в целом. Ситуацию можно охарактеризовать и положительно, и отрицательно. Положительно то, что с Запада в страну идут деньги на инвестиционные проекты. Но простые люди не стали жить лучше. Треть бюджета страны сегодня – это внешние источники. Молдова превращается в банановую республику, живущую за счет денег, которые ей дают зарубежные кредиторы. Правительство за восемь лет, несмотря на помощь Запада, не смогло обеспечить устойчивый рост экономики. Чиновники ездят по миру и просят очередной кредит или транш. Большинство стран, которые пошли по пути европейской интеграции, стали зависимыми от Брюсселя и Вашингтона. Это делается целенаправленно: разрушается экономика, открывается рынок для своих (западных) товаров. Что позволяет в дальнейшем влиять и на политику страны. Еще одна очень серьезная проблема – много граждан уехало из Молдовы. За 26 лет независимости мы потеряли треть населения. В Молдове сейчас около 700 тысяч пенсионеров, а реально работающих, которые платят официально налоги, – около 600 тысяч. Из них половина – госслужащие. То есть в реальном секторе экономики работает около 350 тысяч человек, которые содержат 700 тысяч пенсионеров и очень большой государственный аппарат. Молдова держится на плаву за счет денег, которые перечисляют наши граждане, работающие за рубежом.

Около 600 тысяч – в Российской Федерации, 150–200 тысяч – в Италии, остальные разбросаны по всему миру. В год они перечисляют 1,5–1,7 миллиарда долларов домой.

За последние восемь лет Запад часто помогал молдавским партиям, исходя из геополитических соображений. То есть деньги давали не на реформы, хотя и говорили об этом. В результате практически реформы не проводились. В стране была создана коррумпированная олигархическая власть, которая шантажировала Запад: если он не закроет глаза на коррупцию и не выдаст очередную дозу кредитов, в Молдове придут к власти пророссийские партии и пророссийский президент. Запад закрывал глаза на действия властей и давал им деньги. На фоне того, что качество жизни ухудшилось, большинство граждан Молдовы больше не верят в европейскую интеграцию. Если семь-восемь лет назад за ЕС было 70% граждан, то сейчас этот показатель снизился почти вдвое. Большинство граждан выступают за дружбу и стратегическое партнерство с Россией, а когда речь идет об интеграционном векторе – за Евразийский экономический союз.

– При этом молдаване исходят из реалий своей жизни: крестьянин вырастил продукцию и у него теперь есть куда ее сбыть – в Россию. Это так?

– Люди исходят из того, что они увидели: под знаменами европейской интеграции в Молдове была создана бандитская коррумпированная власть, и они (люди) задают себе вопрос: зачем нам идти в Европу, если она поддерживает олигархов, которые крадут деньги у народа? Поэтому население смотрит в другую сторону. Это во-первых. Во-вторых, имеет значение то, что более 600 тысяч наших граждан работает в России. И в третьих, это рынок. 70–80% экспорта агропромышленного комплекса (АПК) идет на российский рынок.

– То есть речь идет о продукции сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности?

– Именно. В этом году мы экспортировали за 10 месяцев около 190 тысяч тонн яблок. Это рекорд за последние 20 лет.

– Это касается больших компаний или мелких фермеров тоже?

– Это чувствуют практически все – и большие агрохозяйства, и простые фермеры, у которых по 1,5–2 гектара земли. В этом году они отгружали продукцию прямо с поля. Экспорт винограда в свежем виде в Россию увеличился в 15–16 раз. Конечно, каждый фермер это почувствовал. Теперь о политической ситуации. Она следующая: единственная легитимная власть в Молдове – президент. Потому что парламентское большинство – нелегитимно, оно было создано путем подкупа и шантажа депутатов. Потому что Демократическая партия, которая получила 17% на выборах, сейчас контролирует более 60 депутатов из 101. Напомню, по итогам выборов первое место было у социалистов, Демпартия – на четвертом. Безусловно, это нелегитимное парламентское большинство избрало нелегитимное правительство. Мы знаем, как это происходило: принимали присягу под покровом ночи и не в парламенте. На улице в это время шли массовые манифестации с требованием отставки правительства и досрочных выборов. По всем опросам, самая большая поддержка населения сегодня – у института президента: около 50%. У парламента нынче – 10–15%, у правительства – 10%.

– У Церкви – больше?

– У Церкви всегда больше. Но сегодня доверие к президенту значительно выросло (раньше было почти нулевым). И самые большие ожидания людей относятся к президенту. Поэтому его блокируют парламентское большинство и правительство и провоцируют на опасные шаги. Если взять политические партии, то большая часть населения готова голосовать за Партию социалистов. За партию власти (Демпартию) – около 5–6%. И за правоцентристскую оппозицию Майи Санду – около 20–25%. Если бы выборы состоялись в ближайшее воскресенье, то, по всем опросам, их выиграла бы пропрезидентская Партия социалистов и получила бы парламентское большинство.

– Но это было бы простое большинство. Конституционное социалисты не получили бы…

– Посмотрим, что будет ближе к выборам (парламентские выборы в Молдове должны состояться в конце будущего года. – «НГ»). Впервые выборы проводятся по смешанной системе, что выгодно социалистам. Кстати, Запад критиковал правительство за то, что оно поддержало смешанную избирательную систему (по спискам партий и мажоритарным округам. – «НГ») именно потому, что она на руку социалистам: у них даже в маленьких в районах – крепкая поддержка.

– А если кандидатов в мажоритарных округах просто купят ваши соперники?

– Купить сложнее. Особенно если учитывать настроение большинства народа – он против действующей не президентской власти (представленной Демпартией, а также против оппозиции Майи Санду, которая ранее работала в госвласти). Люди хотят изменений и потому готовы поддержать социалистов, а это сегодня почти весь левый фланг. Социалисты возьмут власть в будущем году. Для нас важно, что впервые в парламенте появились места для приднестровцев. Впервые диаспора и Приднестровье смогут благодаря смешанной избирательной системе делегировать своих представителей в законодательное собрание. Диаспора получила три места, из них один – в России, один – в Европе, Приднестровью выделено два места. Немного, но это только начало. Шаг сделан, и после того, как мы возьмем парламентское большинство, пересмотрим эти квоты в сторону увеличения – и для диаспоры, и для Приднестровья.

– Сколько избирателей будет в списках, учитывая то, что многие уехали из страны?

– На прошлых выборах их было 1 миллион 600 тысяч. В будущем году цифра вряд ли изменится. Мы будем добиваться, конечно, чтобы открыли больше избирательных участков в России. Открыть в Москве только два избирательных участка, как в прошлый раз, это нонсенс. В Московской области работает более 250 тысяч наших граждан. А на одном участке не могут голосовать больше 3 тысяч.

– Румыния и Украина оказывают влияние на ситуацию в Молдове?

– Конечно. Ситуация в Украине влияет на то, что происходит у нас. Та нестабильность, которую мы видим в последние годы там, нас беспокоит, тем более что в Молдове очень большая украинская диаспора. Мы хотим, чтобы в Украине все было хорошо – это наши соседи, братья, у нас общие исторические корни, общий Днестр – с общими проблемами. Что касается Румынии, то там на уровне государственных институтов власти существует политика, рассчитанная на объединение с Молдовой. Я категорически против такой позиции. Если Румыния считает себя дружественным для Молдовы народом, то она не должна вести политику, направленную на ликвидацию нашего государства. Мы подготовили законодательную инициативу, парламент, правда, пока не хочет за нее голосовать, чтобы запретить законом все организации, которые открыто выступают за ликвидацию государственности Республики Молдова. Но мы это сделаем. Я – сторонник сохранения молдавского языка (как это записано в Конституции). Но в парламенте звучат предложения изменить Конституцию в пользу румынского языка. Это не пройдет – мы уже провели соответствующую работу. Для того чтобы поправки не прошли, нам нужно 35 депутатов, у нас есть 24. Но с 11 мы уже переговорили, и они не проголосуют за румынскую инициативу. Я сторонник того, чтобы в школы вернули историю Молдовы вместо истории румын. Эту позицию поддерживает большинство граждан Молдовы – более 75%. Но мы не намерены расслабляться, так как сторонники унионизма (объединения. – «НГ») работают в Молдове очень активно. Работают с молодежью, в школах. Так что здесь нужна государственная программа противодействия антигосударственным мероприятиям. И мы это сделаем, как только возьмем власть полностью.

– Яков Кедми, израильский эксперт, выступал недавно в одной из программ молдавского телевидения и сказал, что офис НАТО, который планируется открыть в Кишиневе, будет работать на объединение Молдовы с Румынией…

– Некоторые представители западных дипломатических кругов выступают за открытие у нас офиса НАТО и интеграцию страны в альянс. Это работает против молдавской государственности. Нам нужно сохранить нейтралитет, причем сделать его международно признанным (так поступил Туркменистан, закрепив свой нейтралитет в Совбезе ООН), и решить приднестровскую проблему.

– Может случиться, что действующий парламент проголосует поправку в Конституцию и отменит нейтральный статус страны уже сейчас?

– Эта процедура требует полугода. Кроме того, я могу заблокировать любое решение на полтора месяца. Правда, парламентское большинство и правительство могут применить вето по отношению к моим решениям, используя Конституционный суд. Но на это нужно время, которое мы используем. В том числе и чтобы вывести людей на улицы.

– Вы могли это сделать и раньше, моменты были…

– Я говорил про крайний случай. Последние действия моих противников были направлены на то, чтобы спровоцировать меня на майдан. Но мы на это не пошли. У Партии социалистов и президента есть что терять в случае майдана: у нас поддержка большинства граждан страны, в следующем году – выборы, которые, по всем опросам, мы выигрываем. В случае дестабилизации ситуации могут запретить Партию социалистов. Могут дестабилизировать ситуацию в Приднестровье и втянуть в это Россию. Так что нам это невыгодно. Я сторонник демократических выборов, которые будут проведены в будущем году. Чтобы не повторить то, что произошло в Украине: за три месяца до выборов там люди вышли на улицу, и что в результате? Майдан нам не нужен. Так что будущий год у нас будет решающим. Я говорил нынешнему парламенту, что они пришли во власть в результате переворота 2009 года. Обычно те, кто приходит на волне переворота, с революцией и уходят. У них есть шанс уйти демократическим путем. Но если они попытаются еще раз нарушить закон, то народ их сметет. 

– Чувствуете ли вы влияние западных структур на ситуацию в Молдове накануне парламентских выборов?

– Конечно. Запад опять наступает на те же геополитические грабли, что и все последние восемь лет. В основе их действий – боязнь победы социалистов, которых они считают пророссийской партией.

– Вам еще не запрещают встречаться с Путиным, как, например, по сообщениям СМИ, конгрессмены запрещают  Трампу?

– Ну, я не могу сравнивать себя с таким большим политиком. Однако запретить мне никто ничего не может. И у меня есть сильная пропрезидентская партия – у Трампа нет. У меня самая большая фракция (социалистов) в парламенте – четверть всех депутатов. И доверие населения. К тому же я всегда исхожу из национальных интересов. В интересах нашей страны – хорошие, стратегические отношения с Российской Федерацией. Да, мы должны дружить и с Западом – это наши соседи. Там работают наши граждане, там наши инвестиционные интересы. Но без стратегического партнерства с Россией Молдова государственность свою не сохранит и не укрепит. Для этого нужны нейтралитет и решение приднестровской проблемы.

– Какой статус Кишинев может обещать Приднестровью?

– Все знают о моей позиции федеративного государственного устройства. Но на самом деле неважно, как это будет называться: федерация, автономия и т.д. Важно, чем этот статус будет наполнен. Я считаю, что все полномочия, которые сегодня есть у Приднестровья, ему нужно оставить. Парламент, президента, правительство, флаг. И из Приднестровского бюджета мы ни копейки брать не должны. У нас должна быть общая государственность, общая бюджетная, банковская системы, общая внешняя политика.

– И общие границы…

– Без этого никак. Общие границы – обязательно. Но армия нам не нужна. Молдова – нейтральная страна, потому в ней не должно быть вооруженных сил – ни на левом, ни на правом берегах Днестра. С кем нам воевать? Для объединения страны есть два предусловия: нейтралитет, признанный международными игроками (идеально – как в Туркменистане). И еще одно: мы должны дать Приднестровью право на сомоопределение в случае потери Молдовой своей государственности. Хотя я уверен, что после объединения страны в Молдове уже никогда не будет проунионистской власти. Я думаю, что можно договориться с Тирасполем. У него два сценария: либо стать частью Украины, либо Молдовы. Уверен, что для Приднестровья лучше быть частью Республики Молдова. Получить независимость или стать субъектом Российской Федерации для Приднестровья нереально. В руководстве Приднестровья сегодня исходят из того, что они не платят за российский газ, туда идет финансирование из Москвы, и им хорошо. Но ситуация изменилась. Того, что было последние 25 лет, скорее всего не будет. Поэтому нужно смотреть куда нам двигаться дальше. Сейчас об этом размышлять можно, но делать конкретные шаги при нынешнем парламентском большинстве в Молдове нереально. Я это понимаю. Но 2018 год – выборы в Молдове – выборы в России. Я обсуждал ситуацию с руководством РФ, Европейского союза (встречался с Федерикой Могерини), с дипломатическими представителями Германии, Франции. Меня поняли. Считаю, что после выборов в Молдове, когда будет создано промолдавское большинство в парламенте, с 2019 года надо начинать работать над приднестровским урегулированием.

– В этом случае вы должны заручиться поддержкой России и ЕС…

– Я общался по этому вопросу с президентом Италии, которая через месяц будет председательствовать в ЕС. Считаю, что решение приднестровского вопроса может стать историей успеха России и Запада. Это тот вариант, в котором каждая сторона получит свою долю дипломатического успеха. Россия и ЕС могут показать всем, что они могут договориться по решению конкретной проблемы. И это может стать площадкой и примером для урегулирования других конфликтов на постсоветском пространстве. Мы начали работать в этом направлении с немцами. Мне кажется, что после прошедших выборов в Германии и предстоящих в России новым (или новым старым) руководителям этих стран приднестровское урегулирование будет необходимо.

– Что этому может помешать?

– Если в Молдове будет пронатовское, прозападное парламентское большинство. И бизнес-круги в Приднестровье, которые хотят сохранить статус-кво.  Я готов сотрудничать с Приднестровьем. Говорил с еврокомиссаром по торговле: попросил сохранить для Приднестровья торговые льготы, чтобы приднестровские предприятия работали на  рынке ЕС.