Негативное отношение к законопроекту может быть связано с заботой политиков о своём имидже...

Неподчинение Гагаузии

Принятие закона «о запрете российской пропаганды» не вызвало какой-либо заметной реакции в молдавском обществе. Многие политические лидеры отметились дежурными комментариями о поддержке или, напротив, об осуждении такого шага. Но по истечении двух недель мы не видим ни уличных пикетов, ни митингов, ни других акций, мотивированных «антироссийским законом». Единственной реакцией, которая попала в новостные ленты всех молдавских сми, стало заявление руководства Гагаузской автономии.

Первой отреагировала за решение молдавского парламента башкан Ирина Влах. 7 декабря её пресс-служба обнародовала заявление, в котором Влах называет шаг молдавских властей «нарушением права граждан РМ на доступ к информации». Однако, гораздо большую обеспокоенность главы автономии вызвало положение русского языка и авторитета России в Молдове.

«Глава автономии констатирует, что под лозунгом мифической «информационной угрозы» в действительности ведется борьба с русским языком и высоким авторитетом Российской Федерации в Республике Молдова», - отмечается в заявлении, опубликованном на официальном сайте Гагаузии. В том же документе отмечается, что российские СМИ в соответствие с региональным законодательством продолжат вещать в кабельных сетях автономии в полном объеме.

За Влах последовала реакция спикера Народного собрания Гагаузии Владимира Кысса. На сайте НСГ было обнародовано заявление, почти идентичное башканскому, с единственным дополнением о том, что «стремление обеспечить безопасность информационного пространства не должно противоречить общеевропейским нормам свободы слова и выражения». Кысса не стал обещать гарантий полноценного вещания российских телеканалов, но призвал парламент от имени НСГ пересмотреть принятое решение «с учётом интересов жителей Гагаузии».

Повысил градус эмоций бывший депутат НСГ, а ныне советник башкана по юридическим вопросам Иван Бургуджи, который совместно с несколькими общественниками автономии провели по этому поводу специальную пресс-конференцию в Комрате. «Гагаузия может участвовать во внешней политике страны по интересам, касающимся автономии. А при рассмотрении этого закона парламент был обязан получить согласие Народного собрания Гагаузии. А если не получили согласия, то Гагаузия не будет подчиняться этому закону», — заявил Бургуджи гагаузским журналистам.

Во что выльется на практике неподчинение республиканскому закону, о котором заявили башкан и её советник, покажет время. У Комрата для такого шага есть, по крайне мере, одна формальная правовая зацепка. В Молдове телеканалы осуществляют деятельность на основании лицензии, выдаваемой Координационным советом по телевидению и радио, но в Гагаузии многие телевещатели работают по лицензии, выданной в своё время Исполнительным комитетом, а точнее – Главным управлением строительства и инфраструктуры, которое несколько лет назад имело в своих компетенциях и развитие коммуникаций. В КСРТ считают такую ситуацию неприемлемой, но повлиять правовыми методами не могут.

Ограничит ли закон «российскую пропаганду»?

В гагаузском обществе, в том числе с подачи властей региона шаг молдавского парламента был воспринят как антироссийская угроза. Однако, есть некоторые факторы, раскрывающие «антироссийское» решение с другой стороны.

Закон, наделавший в Гагаузии столько шума, состоит из поправок и дополнений в Кодекс о телевидении и радио РМ. В частности, в Кодексе было дано определение термину «информационная безопасность». Под этим понятием следует понимать  «комплекс мер в целях обеспечения защиты лиц, общества и государства от возможных попыток дезинформации и/или манипуляторного информирования извне, а также недопущения провокаций, носящих медийный характер, направленных против Республики Молдова».

Кроме того, одна из статей Кодекса была дополнена новой частью:

«В целях обеспечения информационной безопасности государства разрешить вещательным организациям трансляцию программ телевидения и радио с информационным, информационно-аналитическим, военным или политическим содержанием, которые произведены в государствах-членах Европейского союза, США, Канады, а также в государствах, которые ратифицировали Европейскую конвенцию о трансграничном телевидении».

Именно из-за этой части, ограничивающей список стран, откуда разрешается трансляция определённого телепродукта, и разгорелся весь сыр-бор. Как видно, там нет ни слова о России или русском языке. Но поскольку Россия не подписала упомянутую Конвенцию, это дало повод воспринимать закон под антироссийским углом.

Справедливости ради, некоторые депутаты действительно признают, что инициатива направлена против информационной политики России, и не спешат опровергать соответствующие опасения оппонентов. Но не исключено, что такая позиция продиктована продвижением определенного имиджа востребованного среди электората.

Между тем, власти России никогда не высказывались против Европейской конвенции о трансграничном телевидении. Напротив, РФ находится в процессе присоединения к ней – Конвенция была подписана правительством, но не ратифицирована Госдумой.

Сама Конвенция преследует цель интеграции информационного пространства стран-членов соглашения. Документ декларирует общие стандарты изготовления информационных продуктов, принципы трансляции рекламы, оказания спонсорства и т.д. Как объясняют российские профильные чиновники и специалисты, причиной того, что Конвенция до сих пор не ратифицирована, является забюрократизированность процесса принятия решения, существование огромного числа комитетов и комиссий, через которые проходят международные документы. Так что вариант, что РФ в будущем станет полноправным членом Конвенции – отнюдь не фантастический. Особенно если учесть, что такое решение снимет преграды для политических фаворитов Москвы в ближнем зарубежье (в Молдове это касается Игоря Додона и Ирины Влах), которые смогут без ограничений пользоваться специфическими услугами российских телеканалов.

Забота или пиар?

В Гагаузии сложилась забавная практика. Когда на уровне центральных властей принимаются решения, которые можно интерпретировать как антироссийские, то в автономии начинается разноголосица местных политиков, которые наперебой осуждают, выражают решительный протест и выдвигают требования молдавскому руководству. Создаётся такая атмосфера, что промолчавшего записывают чуть ли не в предатели и пособники режима. «Хто не скаче, той москаль» в гагаузской версии. Однако, когда те же решения обсуждаются без освещения в СМИ и обсуждения в обществе, местные политики демонстрируют куда более спокойное поведение. Это было видно, в частности, на первых этапах принятия «антироссийских» поправок в аудиовизуальный Кодекс.

Законодательная инициатива была зарегистрирована в парламенте ещё в июне 2017 текущего года и таких громких заявлений от властей Гагаузии тогда не было. Более того, когда месяц спустя, в июле правительство принимало заключение на проект закона, то присутствовавшая на заседании Ирина Влах вообще не высказала ни одного возражения.

Допускать, что негативное отношение к законопроекту может быть связано с заботой политиков о своём имидже, заставляет и голосование депутатов-демократов из Гагаузии. Так, поправки к Кодексу о телевидении и радио из гагаузских представителей фракции ДПМ поддержал лишь Демьян Карасени, в то время как двое других, Николай Дудогло и Корнел Дудник, воздержались от голосования. На предстоящих парламентских выборах, как ожидается, именно Дудогло и Дудник будут выдвигаться от одномандатных округов на территории автономии.

Примечательно, что принятие законопроекта в парламенте совпало с визитом председателя ДПМ Владимира Плахотнюка в США. «Антироссийский закон» мог прийтись кстати в качестве аргумента для оказания молдавским властям политической и финансовой поддержки.

Не те методы

Если оставить в стороне интерпретацию мотивов появления законодательной инициативы, а также реакции на её принятие, вызывает вопросы и её практическая ценность. С распространением интернета запрет на показ отдельных телепрограмм и даже целых каналов, становится неактуальным. Любой желающий может найти Youtube-канал своей любимой передачи или посмотреть он-лайн трансляцию на сайте телеканала. Часто количество просмотров этих передач достигает нескольких миллионов, что сопоставимо с аудиторией телеканалов. Политическая информация распространяются в социальных сетях, в пабликах, одним словом, есть тысяча способов продвинуть нужный контент. И бороться против этого методами прошлого века нет никакого смысла.

В целом, если оценивать пропаганду как угрозу информационной безопасности, то запрет, как показывает исторический опыт, является одним из худших решений. Одно дело, когда речь идёт о кибер-безопасности, работе объектов инфраструктуры или базах персональных данных. В этом случае запрет и ограждение являются подходящими инструментами. Но если под информационной безопасностью понимать влияние на идеологию людей, - а принятая парламентом инициатива была направлена именно на это, - то победа над угрозой достигается собственной государственной политикой по повышению стандартов жизни, созданием качественного информационного продукта, воспитанием в гражданах критического мышления. Другой вопрос – насколько в этом заинтересовано руководство Молдовы и, в принципе, способно ли оно на это?

Вячеслав Крачун