Страстное желание королевы Сербии родом из Кишинева и идущая по головам предприимчивость подстрекателя произошедшего в нашем городе страшного погрома - что объединило эти два чувства таких разных людей?

На этом старом фото показан осыпающийся на глазах в момент снимка дом, которого теперь давно уж нет в нашем городе. А место, где он стоял, до сих пор сохранило дух этого замечательного образца былой архитектуры.

Сейчас здесь стоит памятник известным артистам, двум любящим сердцам, Дойне и Иону Алдя-Теодоровичам, трагически погибшим в автокатастрофе. Рядом со сквером, где установлен монумент, возвышается многоэтажный образец современной зодческой эклектики. Не чета, конечно же, зданию на фотографии, но тоже, как говорится, сойдет для проформы. За памятником — лестница, ведущая на Комсомольское озеро.

Casa Pronin grav afectată de război, fiind demolată ulterior. Astăzi aici găsim intrarea în Parcul Valea Morilor și Monumentul lui Ion și Doina Aldea Teodorovici. S-au păstrat o parte din clădirile adiacente dar și pinii seculari.

Роскошная окраина

Но, когда строился этот дом, ни сквера, ни озера в низине, ни парка, его окружающего, не было и в помине. А началось все с того, что бывшая супруга короля Сербии Наталия Кешко-Обренович вознамерилась вернуться в родной Кишинев, для чего заказала строительство особняка, в котором и собиралась поселиться. Изначально выглядеть эта городская вила, возможно, должна была не совсем так, как вышло в итоге, но не Наталия Кешко тому виной.

Бывшая супруга первого короля Сербии Милана Обреновича планировала приехать в столицу Бессарабской губернии после долгих и тяжёлых лет, проведённых на чужбине. На тогдашней окраине города земля стоила дешевле, поэтому, экс-королева, видимо, решила разумно сэкономить. Тогда, как и в наши дни, на периферии Кишинева появлялись роскошные усадьбы, вызывавшие своим видом равно восхищение и зависть.

Возведение особняка началось в самом начале 1900-х годов. Наталья Петровна собиралась переехать в него сразу после окончания работ. Но в злополучном 1903-м Петербург открыто лишил своей поддержки её сына, второго сербского короля Александра Обреновича, продемонстрировав это отказом принимать его в России с визитом. А после дипломатического разрыва Александр Первый Сербский и его супруга Драга были застрелены в своём дворце во время госпереворота, инициированного соперничавшей с Обреновичами династией Карагеоргиевичей. 

Убитая горем Наталья, видимо, поняв, что на Родине (Восточная Молдова была тогда частью Российской империи) ей будут не рады, поселилась в Париже, где прожила вплоть до своей смерти в 1941 году.

Хитросплетения династий

Наталья Сербская была дочерью богатого бессарабского помещика, полковника российской службы, этнического молдаванина Петра Ивановича Кешко и княжны Пульхерии из старинного молдавско-греческого рода Стурдза. Дед Натальи Иван (Ион) Кешко был членом Верховного совета Бессарабии и предводителем дворянства Кишинёвского и Оргеевского, а затем — Ясского и Сорокского уездов.

Дядя будущей королевы — Константин Морузи также был отпрыском родовитой семьи, представители которой, как и Стурдзы, становились господарями Молдовы. Были у семьи Кешко родственные связи и с другими, не менее известными семьями — Гика и Кантакузино.

Супруг Натальи Милан Обренович, князь, а затем король Сербии, по матери относился к молдавскому роду Катаржи. После развода с мужем мать Милана, Елена Мария Катаржи, стала любовницей господаря Молдовы и Валахии Александра Иоана Кузы

Кстати, Елена Катаржи приходилась двоюродной сестрой Ивану Кешко. Поэтому Наталья и Милан по факту — троюродные брат и сестра. А их сын Александр — на три четверти молдавских дворянских кровей. Вот такие генеалогические и событийные хитросплетения сопровождали Наталью и Милана, когда они познакомились. А в 1875 году молодые люди поженились, и Наталья стала княжной, а затем и королевой Сербии.

Далее было рождение сына, развод с мужем, отъезд в Европу и многолетние распри с бывшим супругом за право видеться с ребёнком. Тяжкий рок династии Обреновичей, политиканов и заговорщиков, не питавших даже друг к другу сильных тёплых чувств, коснулся и Натальи. Став заложницей своенравия бывшего мужа, а затем и сына, а также сложных взаимоотношений внутри политических кругов Сербии, королева, по горькой иронии судьбы, стала в конце своей жизни единственной представительницей рода Обреновичей.

Лихой пройдоха

Строительство особняка продолжил купец Георгий Алексеевич Пронин, который жил в Бессарабии в конце XIX — начале ХХ века. В принципе, это единственное деяние, которым он прославился в позитивном ключе, — подарил городу настоящую жемчужину архитектуры. Правда, увы, ненадолго, но тут уж не его вина. Для себя Пронин строил прочно и хорошо! Внутри дворца, по рассказам очевидцев, везде стояли красивые фаянсовые печи, высокие, тяжёлые двери были украшены бронзовыми фигурными ручками, пол покрывал дорогой паркет, а крышу — качественная привозная черепица…

А для других Пронин строил плохо. 

Но обо всём по порядку. Первое "прославление" Пронина, как мошенника, связано с его обогащением на проекте мощения кишинёвских улиц гранитным булыжником. В 90-х годах XIX века делец обещал городской думе, что достанет для этих целей гранит первого сорта. Ему, как подрядчику, выделили огромную по тем временам сумму — 75 тысяч рублей на городские дороги и ещё около пяти тысяч на аналогичные работы на Мунчештском тракте, который тогда в черту Кишинёва не входил. 

Итак, предприимчивый делец закупил на часть этих денег отвратительную реплику булыжника для мощения. Кстати, именно эту брусчатку мы сегодня можем видеть у дома-музея Пушкина, у здания бывшей масонской ложи "Овидий" и в других частях нижнего старого города. Попробуйте по ней пройти! Историк Аурел Маринчук сообщает, что, когда обман вскрылся, разразился скандал, однако Пронин из него вышел сухим. "Но в приличных домах ему было отказано, руки ему не подавали", — замечает Маринчук.

Эти слова ученого — часть написанного им послесловия к изданию мемуаров князя Сергея Дмитриевича Урусова, бывшего губернатора Бессарабии в 1903-1904 годах. Завершив свое пребывание в наших краях, Урусов написал и издал мемуары об этом периоде, где отзывался о Пронине весьма нелицеприятно, затрагивая, видимо, небезосновательно, — попытку последнего спровоцировать новый еврейский погром (первый имел место в апреле 1903 года) 

Нет, этот человек не был шовинистом и антисемитом. Вот как характеризует современника князь Урусов в своих "Записках губернатора", проливая свет на истинные мотивы его действий:

"Пронин (…) представлял собою знакомый тип великорусского подрядчика, мещанина-кулака, вышедшего в купцы, нажившегося от различного рода подрядов и, между прочим, от притеснения своих рабочих, с которыми он постоянно судился по поводу расчётов. Бойкий выходец из Орла, Пронин (…) приобрёл и земли, и дом, и капитал. Дальнейшему росту его богатства положили, однако, предел евреи, сбившие цены подрядов на городские работы до того предела, за которым великороссу негде как следует размахнуться. Пронин сократил свои дела и начал заниматься "общественною" деятельностью: стал директором кишинёвского тюремного комитета, взял на себя представительство каких-то персидских интересов в Кишинёве, надел фрак, персидский орден и даже принялся писать стихи…".

После того как в 1907 году мемуары Урусова вышли в свет и обрели большую популярность в российском обществе, Пронин решил взять реванш и стал судиться с князем. Связи в Петербурге помогли дельцу выиграть процесс: 3 декабря 1913 года Московский окружной суд выносит решение: "Цель книги "Записки губернатора" — несправедливое оскорбление потомственного почётного гражданина Георгия Алексеевича Пронина". Урусова приговорили в шести месяцам тюрьмы с содержанием в заключении четыре месяца, а также — к выплате судебных издержек. Неизвестно, в каком году, но точно после 1903-го Пронин, очевидно, уже имея немалый капитал, — включая полученные от Думы и не освоенные по назначению средства на мощение улиц, — купил и вложился в недостроенный особняк на Галбенской стороне, позже ставшей улицей Садовой, а ныне — Матеевича.

Палкой не бьет…

И если жизнь Натальи сложилась несчастливо, возможно, из-за проклятий, которые снискали на свою голову её муж и его родственники, то род Пронина и отстроенный им дом, видно, понесли кару за нечестные дела самого дельца. По смерти Пронина в 1915 году его наследники оказались в советской России, где и сгинули, как говорится, в огне революции.

Кишинёвскую виллу, оставшуюся без хозяина, передали государству. В румынской газете Societatea de mâine ("Завтрашнее общество") от первого июня 1924 года среди основных достопримечательностей Кишинёва упоминается и дом Пронина как настоящее чудо. До 1930 года вилла пустовала, а затем кишинёвский коммунальный совет передал этот объект, только что купленный городом, итальянскому маршалу Пьетро Бадольо, имя которого в те годы какое-то время носила улица Армянская.

Спустя пару лет там разместили Королевский фонд кронпринца Кароля, будущего короля Румынии Кароля Второго. В конце 30-х горожане называли его "дворцом короля Михая". Официально вилла действительно именовалась Королевским дворцом и, возможно, как раз и была местом пребывания монарших особ Румынии во время посещения города 

После 28 июня 1940 года в бывшем дворце устроили Дом пионеров. Но в том же году случилось сильное землетрясение, и вилла Пронина оказалась среди наиболее пострадавших в городе зданий. В период немецко-румынской фашистской оккупации Молдовы красивый дом разграбили, и к 1950 году от него остались одни лишь стены. Там устроили дневной кинотеатр. Очевидцы вспоминают, как в 1952 году сразу после сеанса трофейного фильма "Цыганский барон" разразился ураган с ливнем и остов некогда шикарного строения, подмытый сильным дождём, рухнул. От виллы осталась боковая часть владений "кишинёвского Мидаса" и вековые чёрные сосны, рядом с которыми установлены таблички об охране деревьев государством.

Николай Костыркин

Повторение...