Беженцы у многих в восприятии ассоциируются с террористами, но люди, думающие таким образом, на 180 градусов изменят свое мнение после разговора с беженцем.

В Молдове насчитывается более 20 000 мигрантов, из которых только 400 являются беженцами. Эти цифры были названы Траяном Цуркану, главой кишиневского отделения Верховного комиссариата ООН по делам беженцев. Откуда эти люди? С какими проблемами они сталкиваются, и можно ли приобрести статус беженца за деньги? Об этом корреспондент «Комсомольской правды» в Молдове поговорил с директором Центра милосердия для беженцев Джавидом Пакнехадом и сотрудницей центра, экс-начальником управления по делам беженцев при МВД Екатериной Сильвестру.

Д.П: На сегодняшний день в Молдове около 400 человек официально зарегистрированы в качестве беженцев. Около половины — из Сирии. Большинство этих людей приехали в республику в 2013-14 году, большинство этих сирийцев — те, кто ранее здесь учился. У некоторых так складывается судьба: люди учатся здесь, женятся на гражданке Молдовы, уезжают домой, а потом.... Потом, когда началась война в Сирии в 2011 году, люди начали задавать себе вопрос: «Куда ехать»? И возвращаются на родину своей жены. В 2015 году у нас больше было беженцев из Украины. Потом в ООН было принято решение том, что украинским гражданам нежелательно предоставлять статус беженца, поскольку Украина — большая страна, а боевые действия имеют там локальный характер. Были случаи, когда люди приезжали сюда из Одессы, Львова, Харькова и называли себя беженцами. Но какие же они беженцы?!

Е.С.: Даже из зон конфликта они имеют возможность внутреннего перемещения, то есть отправиться в безопасные зоны Украины. В противном случае - это злоупотребление. Каждое дело рассматривается индивидуально. Находятся люди, которые действительно нуждаются в международной защите путем предоставления статуса беженца или гуманитарного статуса. Есть же, например, пацифисты, которые отказываются стрелять и участвовать в боевых действиях. Их могут силой привлечь к этому. Потому находиться на родине им бывает опасно. Но поскольку украинцы начали злоупотреблять, запрашивая статус беженцев, число тех, кто его получил, несколько уменьшилось.

- Как беженцам удается интегрироваться в наше общество — очень консервативное, на мой взгляд?

Д.П.: Если мы говорим о том, что было 8-10 лет назад, большинство беженцев, их дети, ходили в школы и садики с преподаванием на русском языке. Это объяснимо: тогда было много чеченцев, так им было проще. Сейчас, когда беженцы прибывают из Сирии, Афганистана, Ирака, картина изменилась: большинство учится на румынском — это 80-90%. Если мы говорим о вузах, то если 10 лет назад восемь из десяти студентов учились на русском, а два на румынском, то сейчас — наоборот. Это — один из элементов интеграции. Конечно, русский язык в Молдове — это большой плюс, но знание государственного языка им многое облегчает, дает возможность работать в разных сферах, в том числе в государственных учреждениях. Спустя определенный срок беженец может получить гражданство Республики Молдова, и когда он его получает, у него уже никто не спрашивает, откуда он — из Сирии, Ирака или Кишинева. Наша задача — чтобы беженцы знали язык, мы помогаем им устроиться на работу. Экономическая ситуация в стране - не самая лучшая, и мы хотим, чтобы люди, имеющие статус беженца, могли сами найти себе работу и в дальнейшем содержать себя. Несмотря на все трудности, им это удается.

- А с точки зрения культурной интеграции?

Д.П.: Мы организовываем множество мероприятий — например, кружки на «Мэрцишор», на Пасху, организовываем и участвуем в экскурсиях, в мероприятиях, посвященных тому или иному языку. Мы организовываем спортивные состязания — чтобы жители Молдовы узнавали новых для себя людей. Я часто слышу, что беженцы ассоциируются в восприятии с террористами, но уверен, что люди, думающие таким образом, на 180 градусов изменят свое мнение после разговора с беженцем. Не надо путать их с мигрантами, беженцы не в ответе за то, что мигранты наделали. Я тоже был беженцем в Молдове, но я давно уже гражданин этой страны. За 30 лет моего проживания в республике я ни лея штрафа не заплатил, верите мне? Это же о чем-то говорит! Я мусульманин, который приехал из страны с другой культурой, религией. Но я стараюсь уважать культуру и традиции страны, в которой я нахожусь. А когда это произойдет? Когда я начну понимать эти культуру и традиции, вникать в них. Такой, как я, в абсолютном меньшинстве здесь. Это правильно: я должен уважать культуру и традиции этой страны, а уже потом попрошу общество уважать мои традиции и культуру.

- Наше общество готово проявить это уважение?

Д.П. Вы знаете, что до 2011 года Молдова была единственной европейской страной, где не был зарегистрирован культ ислама. У нас есть кладбище, мечеть. Но поверьте, не было такого, чтобы, например, представитель правоохранительных органов приехал к нам, унижал нас, проверял — такого нет. Потому что мы живем и действуем в рамках закона Республики Молдова.

- Та ассоциация с террористами, о которой вы сказали — так же действительно думают многие. Как это сказывается на отношении наших людей к беженцам?

Е. С. : Я больше 10 лет работала в Бюро миграции. Оперативные цифры МВДтакие: если взять соотношение преступлений, совершенных беженцами, то их единицы. Потому что эти люди зависимы от этого государства, они стараются не просто быть законопослушными, они пытаются быть незаметными — только бы чего-то не натворить. Есть, конечно, отдельные случаи, но их единицы. Были инциденты, когда беженцев могли задеть или оскорбить на улице, или даже применить к ним физическую силу.

- Приведите пример.

Е.С.: Был у нас беженец из Зимбабве. Его на улице заставили раздеться, чтобы посмотреть, везде... ли он черный. Это было много лет назад. Сейчас такое невозможно, и даже жителей сел не удивить другим цветом кожи, вероисповеданием или языком.

- Можно ли в Молдове получить статус беженца за деньги?

Д.П.: 19 лет я работаю с представительством ООН по делам беженцев, уже 16 лет мы являемся партнерами Бюро миграции. Если мы слышим о коррупции — всегда сообщаем об этом в компетентные органы. Но за эти 19 лет я лично не слышал о случаях, о которых вы говорите. Поверьте, если бы они были — я бы о них знал!

- Как вы оцените законодательство Молдовы в плане защиты беженцев?

Д.П.: Очень высоко! И это не моя оценка, это характеристика международных структур. В том числе ООН. У нас лучшее законодательство для беженцев на постсоветском пространстве: например, студенты с этим статусом могут учиться в вузах на тех же правах, что и граждане Молдовы. Наши дети могут ходить в те же детские сады, за ту же плату. Кроме того, есть программы интеграции — культурной и трудовой. Это же о чем-то говорит!