Снова октябрь. Тихим убийцей подкрадывается день рождения. И как будто бы надо написать что-то осеннее. Щемяще-грустное, но пастельно-светлое при этом.

О том, к примеру, что осенью пустое пространство, в котором мы существуем, обретает свойства. Листья, зелень которых просто хлорофиловый фон – цвет и запах. Воздух – осязаемую плотность, и может это плотность времени, сквозь которую проходишь, испытывая равнодушное сопротивление, что-то навсегда теряя.

Или о том, что в осеннем великолепии – вся мудрость природы. Она дает нам это яркое воспоминание, прежде чем погрузить в летаргическую черно-белую зимнюю скуку. Анестезия буйных, рыжих погребальных костров.

А еще можно о том, что человек бесконечно одинок. Вот как этот желтый лист на асфальте. Одинок, поскольку ни с кем не может поделиться тем, что чувствует. Просто нет таких слов. Нет таких, чтобы выразить покалывающее ощущение звезд в ночном море, переживание сентябрьского ветра, раскатывающего крымское солнце по лицу, чувство разрывающегося сердца после соприкосновения руками, отдающее могильным холодом отчаянье разлуки, как обильно кровоточит укол совести. Просто нет таких слов, чтобы выразить эту тонкую химию. Подойдет разве что – бесконечная формула, но ты, на грех, помнишь из школьного курса только одну – этилового спирта.

Человек одинок, потому, что не в состоянии рассказать даже самым близким, как ежедневные компромиссы, чтобы выжить, по сочащейся капле размывают сущность. А в итоге ты становишься совсем другим. И этот другой уже не сможет ощутить ни покалывания звезд, ни укола совести.

И еще сыронизировать, мол, одинокий лист, попав в совок дворника, вынужден гибнуть в коллективе. Превратиться из символа в перегной.

Написать уже, прекратив прикидываться вечно молодым, что человеку осени только осенью и хорошо. Что вступив в осенний возраст, наконец приходишь в согласие с собой и миром.

И вот ты идешь, шурша, октябрьским теплым вечером, переставляешь в голове «осененные» осенней грустью слова. И тут вспоминаешь, что хотел бы салата на ужин.

- С салатом ситуация следующая, - голос жены в трубке деловит, - Гавриил его сделал. Но потом на что-то обиделся, и выбросил. Сейчас половина салата в мусорном ведре, а половина на полу. Потом он успокоился и поинтересовался, как его достать обратно. В данный момент он лепит из кинетического песка торт. Видимо, тебе на день рождения.

- А что Саша?

- Саша ходила весь вечер в трусах и в куртке. Сейчас наконец переоделась, но в куртке по-прежнему. Купи хлеба.

Вхожу домой.

- Папа, привет, что купил?

- Калач.

- Ура, будем есть хлеб с калачом!!!

Знаете что? Пусть об экзистенциальном одиночестве пишут те, кто действительно одинок. А мне еще рано. Еще рано.

Константин Старыш