20 лет назад, 16 ноября 1999 года, парламент Молдовы принял поправки в закон о правительстве, в соответствии с которыми министерство национальной безопасности было реорганизовано в Службу информации и безопасности Республики Молдова. Спустя месяц был принят специальный закон о Службе информации и безопасности, который вступил в силу в последний день 1999 года. Первым директором СИБ стал бывший посол Молдовы в России, бывший министр обороны и министр национальной безопасности, академик Академии наук Молдовы Валерий Пасат. По случаю годовщины учреждения, основы которого он заложил, мы попросили его поделиться воспоминаниями о реформировании молдавской спецслужбы, мыслями о том, какое место она должна занимать  в структуре государственных институтов, и на какие вызовы отвечать.

В.П.: К тому моменту, о котором мы говорим, я уже был первооткрывателем – первым гражданским министром обороны в 1997 году и министром национальной безопасности в  1999 году. С военным ведомством меня связывало только то, что когда-то я отслужил срочную службу в армии, как почти все парне в СССР. Но в тот момент руководством страны было принято решение поставить во главе министерства обороны гражданского человека со стороны, чтобы успокоить страсти, которые кипели в то время в нашей военной сфере. В какой-то момент в Национальной армии сложилась конфликтная ситуация, когда разные руководители государства пытались подчинить ее лично себе. Хотя я был «пришлым» в этой области, мне удалось стабилизировать ситуацию, направить деятельность министерства обороны в русло повседневной практической работы, по-настоящему деполитизировать армию, выведя ее из-под влияния политических партий. Высокопоставленные государственные чиновники перестали втягивать армию в свои политические игры, и она занялась тем, чем и должна заниматься — проводить учения, вести патриотическое воспитание, развивать международные связи.

T.: И к списку ваших званий «посол» и «академик» добавилось и «генерал»…

В.П.: К счастью, нет. У меня было воинское звание «подполковник запаса». До моего назначения министром обороны считалось, что человек, занимающий эту должность, обязательно должен быть генералом. Я поломал эту «традицию», став первым гражданским главой военного ведомства и оставаясь таковым до конца мандата. Генералом я чуть было не стал уже в министерстве национальной безопасности. Постановление правительства о присвоении мне такого звания уже было проголосовано и подписано, оставалось только издать соответствующий указ президента. Но я отказался. В обращении на имя президента я написал, что у многих офицеров гораздо больше заслуг, в том числе боевых, чем у министра, соответственно, и больше оснований для получения новых воинских званий, поэтому присвоение главе ведомства генеральского звания неуместно.

T.: Довольно странный отказ для наших мест…

В.П.: То, что творится в Молдове с присвоением генеральских званий — это аномалия. Сейчас в нашей стране 77 генерала, как в какой-нибудь латиноамериканской стране под руководством военной хунты. То, что у нас расплодилось столько генералов от разных ведомств, дискредитирует само это воинское звание. В советское время, когда Молдова была территориально целостной республикой с населением 4,5 миллиона человек, здесь было всего три-четыре генеральские должности. Сегодня только на правом берегу, где проживает менее трех миллионов человек, почти 80 генералов. Абсурд! Некоторые из этих генералов получили свои звания путем обмана и мошенничества. У одного из них, как выяснилось, был фальшивый диплома о высшем образовании. Спецслужба информировала президента Владимира Воронина, что этот претендент на генеральское звание, как следовало из ответа, полученного из Ташкентского университета, даже не учился там, хотя и представил диплом об окончании этого вуза. Но Воронин все равно присвоил ему генеральское звание, потому что для него личная преданность была важнее чистоплотности.

Когда меня перевели на должность министра национальной безопасности, а потом назначили директором СИБ, то и там я оставался гражданским человеком, без погон, тем более генеральских. Если с армией меня связывала срочная служба, то с МНБ только то, что после развала СССР первый министр национальной безопасности Анатол Плугару разрешил мне работать в ведомственном архиве по теме, которая стала одной из главных в моем научном творчестве — депортации.

T.: Выходит, что главой спецслужбы стал человек без опыта. 

В.П.: Да, но кажется тогда, да и сейчас, не так уж много специалистов в разных областях, и люди учатся на ходу, если не на бегу, в процессе работы. У кого получается, выдерживает, у кого нет, уходит. Я признателен бывшим руководителям и ветеранам спецслужбы, которые помогали войти в курс дела. Тогда же возникла идея изменить статус МНБ и преобразовать его в СИБ.  Я предложил руководству страны создать спецслужбу по европейскому образцу. Группа офицеров выезжала в другие страны,  в частности, в Румынию, Россию, на месте изучала их опыт. Мы разъясняли депутатам парламента принципы реформирования ведомства, в результате закон был принят единогласно. МНБ было преобразовано в СИБ – самостоятельный государственный орган, специализированный в области обеспечения государственной безопасности. Еще при мне из состава Службы был выведен и преобразован в отдельное ведомство Департамент пограничных войск. После моего ухода из СИБ структурные преобразования и нововведения продолжались. Были учреждены Национальный институт безопасности со статусом высшего учебного заведения и Антитеррористический центр, принят закон о статусе офицера национальной безопасности, в  подчинение СИБ был передан Центр специальных технологий. Это непрекращающийся процесс совершенствования, и я горжусь тем, что стоял у его истоков. Для меня это большая честь.

T.: В законе о СИБ есть отдельная статья, в которой говорится, что деятельность Службы осуществляется на основе принципов законности; уважения и соблюдения прав и свобод человека; гуманизма; внепартийности; целесообразности; конспирации, сочетания гласных и негласных методов и средств дятельности; централизации управления Службой, сочетания единоначалия   и коллегиальности руководства. На сайте самой СИБ есть пункт «Ценности», которые включают интеллигентность, профессионализм, законность, доверие, патриотизм, традицию. Звучит и выглядит красиво, но вряд ли можно найти учреждения и их сотрудников, которые соответствовали бы таким высоким критериям.

В.П.: Если не определить цели и принципы, то и не будешь знать, к чему стремиться. В спецслужбе я видел профессионалов самой высокой пробы, настоящих патриотов, любящих свою Родину и готовых преданно ей служить. В СИБ сложился действительно элитный коллектив. Ее сотрудники защищали независимость и территориальную целостность нашего государства, рисковали жизнью. Были времена, когда они жили буквально в бедности, еле-еле сводили концы с концами, и одной из первых задач было повышение заработной платы сотрудникам и материально-техническое переоснащение самой Службы. Сотрудники получали символические  зарплаты, они просто не могли содержать свои семьи. Мы требуем, чтобы офицеры любили и служили Родине, но и Родина должна заботиться о них. Тогда я фактически выдвинул руководству ультиматум: если сотрудникам СИБ не будет повышена зарплата, я ухожу в отставку. В итоге было подготовлено и принято постановление правительства о значительном повышении зарплаты сотрудникам ведомства.

Молодые сотрудники могут перенять все лучшее из опыта старшего поколения. Важная задача СИБ — прививать любовь к Родине, уважение к народу и его ценностям, служить государству, а не каким-то конкретным политикам, партиям или группировкам. Уникальность деятельности сотрудников спецслужбы в том, что она невидима, анонимна, в отличие от артиста, писателя или депутата. Преданный офицер СИБ понимает, что его не ждут лавры и аплодисменты, но он соклашается работать скрытно и скромно на благо страны и народа.

T.: Вы говорите о патриотизме, но разные люди понимают его по-разному…

В.П.: Однажды меня пригласили выступить с лекцией о патриотизме перед преподавателями и студентами Бельцкого государственного университета имени Алеку Руссо, и я тоже задумался, а что же такое патриотизм. Патриотизм и Родина (Patria) – слова одного корня. Патриотизм означает любовь и глубокое уважение к тому месту, где ты родился, вырос, стал человеком. Патриотизм предполагает сохранение памяти о предках, любовь к истории, традициям, природе, памятникам этого края. Патриотизм — это и искреннее желание служить народу и родине, делать все возможное, чтобы твоим соотечественникам и стране было как можно лучше, но без того, чтобы причинять зло другим народам и странам. О патриотизме рассуждали многие знаменитые люди. «Родина — это место, где я любил и был любим», – говорил Алеку Руссо. «Мама, ты моя родина!», – это знаменитый стих Григоре Виеру. «Настоящая любовь к родине невозможна без любви к ее языку», – полагал русский писатель Константин Паустовский.

Я категорически против разделения молдавского патриотизма на «прорумынский» и «пророссийский». Как историк, хорошо знаю, что в последние два века мы балансировали между Бухарестом и Москвой, между румынской и русской культурой, что привело к некоему «раздвоению», когда большинство молдаван близки румынскому языку и культуре, но не согласны лишать себя и русской культуры. К сожалению, некоторые политики пытаются спекулировать на этом «раздвоении». Их деятельность наводит меня на мысль, что, если и разделять как-то патриотизм, то только на активный, неравнодушный, даже жертвенный, и на пассивный, декларативный, демагогический. Есть фальшивые патриоты, которые бьют себя в грудь, много и громко говорят на эту тему, но на самом деле не делают ничего хорошего для страны и людей. Но есть и люди, которые без лишнего шума делают то, что они должны делать. Это истинные патриоты, и таких много и в спецслужбе.

T.: Картина, которую вы нарисовали, изображает  СИБ почти идеальной организацией!

В.П.: Конечно, он не идеален. Требования, которые выдвигает жизнь к Службе и ее сотрудникам, постоянно растут и усложняются, а процесс совершенствования никогда не останавливается. На разных этапах работы СИБ были случаи, которые никак не заслуживают восторженных оценок. Всегда находились сотрудники, которые подпадали под влияние политических партий и групповых интересов. Я имел несчастье лично столкнуться с такими случаями. Более того, автором моего задержания в 2005 году по сфабрикованному обвинению был никто иной, как… сам бывший руководитель СИБ Ион Урсу. Он исполнил политический заказ правившей тогда партии, а в качестве компенсации спустя несколько дней получил за этот «геройский поступок», как и бывший глава МВД Георге Папук, еще одну генеральскую звездочку на погонах. В незаконной фабрикации моего уголовного дела, наряду с офицерами МВД и следователями прокуратуры, участвовали и сотрудники СИБ. Некоторые из них сказали лично мне, что сделали это под давлением руководства. Сфабрикованное «дело Пасата» развалилось во всех национальных и международных инстанциях. Европейский суд по правам человека в Страсбурге признал, что власти Молдовы нарушили мои права и обязал правительство выплатить мне компенсацию. В 2017 году руководство Генеральной прокуратуры принесло мне официальные извинения за незаконное привлечение к уголовной ответственности.

В статье закона, которую вы процитировали, говорится о том, что Служба обязана соблюдать законность, права и свободы человека. В моем случае было попрано фундаментальное право на жизнь. Если служебные злоупотребления, нарушения закона, ошибки прошлого не будут вскрыты, преданы огласке, наказаны, сохраняется вероятность рецидивов и в будущем, из-за чего могут снова несправедливо пострадать имидж государства, но главное — невинные граждане.

Руководство страны поступает правильно, когда проводит линию на деполитизацию и департизацию силовых структур и юстиции — МВД, Министерства обороны, НЦБК, СИБ, органов прокуратуры, судебных инстанций, – но эта работа должна быть доведена до логического конца, чтобы сотрудников этих ведомств, прокуроров, судей больше не втягивали в политику и выяснение отношений между различными политическими силами и партиями.

T.: Вы упомянули о том, что сотрудники спецслужбы защищали независимость и территориальную целостность страны. Но проблема территориальной целостности еще не решена. Вы думаете, что Молдова окончательно утратила Приднестровье?

В.П.: Не хочу в это верить. Формально, приднестровский конфликт датируется 1991-1992 годами. Но ситуация в этом регионе никогда не была простой. В этой пограничной зоне веками сталкивались интересы разных государств. Взаимоотношения с левым берегом неправильно рассматривать, начиная только с 1991 года. У Приднестровья всегда были своя специфика и менталитет, и чтобы их понять, надо углубиться в историю.

Как ученый, я очень много занимался, и продолжаю заниматься, историей Молдавской автономной республики в составе Украинской ССР (1924-1940 годы), взаимоотношениями Кишинева и Тирасполя, их преломлением через интересы Киева, Москвы, Бухареста. Работа над двухтомником по истории МАССР близится к завершению.

T.: Если мы говорим об истории, может ли историк Пасат дать действующим политикам волшебный рецепт решения приднестровской проблемы?

В.П.: К сожалению, чудесного решения не существует. Но более важной задачи, чем реинтеграция восточных районов, для Молдовы не существует. И на правом, и на левом берегах Днестра уже выросло целое поколение, которое не помнит, что когда-то мы вместе жили в одной республике. Если мы будем и дальше заниматься взаимным навешиванием ярлыков, смотреть друг на друга через прорезь прицела, этот конфликт не закончится никогда.

Приднестровцы — наши братья, а мы — их братья. Надо прекратить обзывать друг друга «сепаратистами», «националистами» или еще как-нибудь. Любые конфликты рано или поздно заканчиваются, если на то есть добрая воля и готовность искать решения.

Прошло почти 30 лет с тех пор, как Днестр стал границей, которая разделяет людей одной национальности — молдаван, украинцев, русских, – и одного, православного, вероисповедания. Это наша общая трагедия, боль и незаживающая рана. За это время проведены сотни встреч и конференций, обсуждены десятки вариантов урегулирования, подписаны целые тома протоколов, меморандумов, соглашений. Но реального результата как не было, так и нет.  К сожалению, определенные политические круги заинтересованы в бесконечном сохранении в повестке дня приднестровской проблемы, чтобы спекулировать на этой теме и получать политические дивиденды. Но рано или поздно эту проблему надо решать, и для очень многих людей было бы лучше, чтобы они была решена как можно скорее.

T.: Все говорят об этом уже почти 30 лет, но воз и ныне там.

В.П.: Рана, действительно, глубокая. Будучи министром обороны, я посещал Приднестровье и общался по долгу службы с тамошними военными. Запомнилось, что в казармах на левом берегу, точно так же, как и в казармах Национальной армии Молдовы, были заправленные, но пустые кровати, с портретами и цветами в память солдат и офицеров, погибших в том конфликте. Трагедия 1992 года должна стать отправной точкой, которая не разъединяла бы, а объединяла нас.

T.: Какими могли быть конкретные шаги в этом направлении?

В.П.: Конкретные шаги простые, и их может сделать каждый, даже ученые, котоыре не имеют ничего общего с политикой. Например, выступая на одном из заседаний Генеральной ассамблеи Академии наук, я предложил, чтобы она зарезервировала в своем составе квоту в 10-15 мест для уважаемых ученых из Приднестровья и создала в своей структуре управление по сотрудничеству с коллегами с левого берега Днестра. Тем самым, Академия могла бы стать одной из платформ, которая пришла бы на помощь властям, а более широко – всему обществу, в поиске новых, эффективных решений, которые облегчили бы реализацию диалога, столь необходимого всем гражданам объединенной страны.

Аналогичные решения должны быть приняты по всем другим государственным ведомствам и учреждениям. Например, если министр обороны, скажем, «от Кишинева», то начальник Генерального штаба должен быть «от Тирасполя», и так везде.

В феврале 2017 года я опубликовал открытое письмо руководству парламента и правительства, в котором предложил подключить Академию наук к решению проблемы реинтеграции страны. К сожалению, власти не обратили на эту инициативу внимания.

T.: Что бы вы посоветовали для улучшения деятельности СИБ?

В.П.: Это не совет, а глубокое убеждение: спецслужба, безусловно, должна служить государству и народу, но подчиняться все-таки президенту. Сейчас СИБ подконтролен парламенту. Не имею ничего против контроля депутатов над спецслужбой, он должен сохраняться, но особенность деятельности СИБ такова, что Служба должна находиться в прямом подчинении главы государства.

Президент возглавляет Совет безопасности, который координирует всю работу по обеспечению безопасности страны. Специфика работы любой спецслужбы в том, что она проводит в том числе негласные, специальные, порой весьма щепетильные и опасные оперативные мероприятия. Ответственность за них не может нести только руководство самой Службы. Такие акции должен санкционировать кто-то из представителей высшего руководства страны. При всем уважении к депутатам или министрам, таким человеком может быть только президент. Глава государства избирается всенародно, и имеет максимальную легитимность. Сразу после вступления в должность он берет на себя письменное обязательство не разглашать государственную тайну. К нему стекается вся информация и от других ведомств, так или иначе имеющих отношение к национальной безопасности — МВД, МИД, НЦБК, НБМ и других. Работа спецслужба предполагает жесткую дисциплину, порядок, субординацию. Сотрудники, при проведении той или иной операции, должны знать, что в конечном счете они подчиняются верховному главнокомандующему.

Да, потребителями информации и рекомендаций СИБ выступают и парламент, и правительство, и другие государственные институты, но подчиняться Служба должна президенту. Переподчинение ему спецслужбы пошло бы ей только на пользу.

T.: Что бы вы пожелали сотрудникам СИБ по случаю их… и Вашего «дня рождения»?

 В.П.: Я горжусь, что имел отношение к созданию СИБ и был ее первым директором. Знаю, что ее сотрудники всегда были, и остаются, настоящими патриотами, верой и правдой служащими стране и народу. Политики, партии, коалиции, президенты, парламенты и правительства приходят и уходят, а безопасность государства должна быть надежно обеспечена всегда и в любых условиях. Уверен, что СИБ с этой задачей справится и будет всегда оставаться, как гласит его девиз, верным Родине.

Кристина Пендя