Мишу Глизера знали все. Ну или почти весь Кишинев. Я знакома с ним уже лет 35, наверное. Он всегда мне казался таким плюшевым мишкой, оправдывающим частично свое имя, - очень добрый, понимающий, тактичный.

С ним можно было говорить обо всем. Даже нести откровенную чушь. Он умел слушать! И несмотря на то, что был настоящей «ходячей энциклопедией», прочитавшим книг, из которых можно было собрать солидную городскую библиотеку (ну может я немного утрирую), никогда не важничал и не кичился своим умом и огромным, почти безразмерным, запасом знаний. А на чушь юморил. Чувство юмора у него было отменным, тонким и умным…

ще спорить любил, лучше было сразу сдаться.

А это ночи напролет в культовом клубе «Черный слон»… Танцующим я его не помню. А вот рядом с полками с книгами, в общении, - всегда.

Казалось, Миша – это такая же составляющая Кишинева, как, скажем… дом-музей Пушкина. И что Миша будет всегда своеобразным образцом интеллектуального Кишинева. И даже не верится, да не хочется верить, что его не стало. Проклятый ковид! Михаил оказался беззащитным перед этой напастью.

Вот, что написал Владимир Букарский, друг Михаила Глизера, на своей страничке в Facebook:

«Страшная новость. От ковида скончался мой друг юности Миша Глизер. 56 лет. Умнейший, начитанный человек, всегда с чувством юмора. Знал несколько языков. В последние годы был прихожанином Свято-Георгиевской церкви города Кишинёва».

Еще одно воспоминание о Мише, рассказал в соцсетях Олег Монах.

«В самом начале ХХI века, в центре Кишинёва был клуб «Чёрный Слон». Место культовое, многогранное, трудно поддающееся описанию. Но один эпизод я попробую здесь изложить. Очень коротко.

Как заходишь в Слон, первый зал направо, который был назван «Арт Кафе Харизма», но потом за ним прочно укрепилось народное – «Библиотека».

Мы хотели, чтобы там Кишинёвцы могли воплощать свои личные идеи и индивидуальный Арт. Музыка, кино, альтернативная журналистика, оригинальный формат библиотеки «Буратино» - срез Кишинёвского культурного кода. Особая атмосфера, где каждый кишинёвец мог найти своё место. И вот однажды, сразу после открытия, зашёл туда Миша Глизер.

«Привет, - говорю, - смотри, где-то здесь только Твоё Место. Он сотворил любимую гримасу недоверия и чуть было не начал спорить сразу, но охотно прошёлся по залу. Обошёл его по периметру. Потом по диагонали. Потом наклонился достать книжку из самой труднодоступной нижней полочки, и тут одновременно запрокинул голову, чтобы рассмотреть большую карту нарисованную на потолке. Он был гиперактивен, как всегда.

Не дожидаясь ещё более сложных пируэтов, я предложил ему кофе. Это сработало. Это была единственная в истории нашего общения с Мишей Глизером беседа, когда он не спорил.

Мне показалось, что во всей атмосфере этого Кишинёвского Клуба очень не хватало, чтобы рядом с «окном», в уголке сидел еврей и слушал по старому приёмнику «голос Америки». С книжкой или газетой. И с кофе.

И он всегда вам всё расскажет и объяснит «как правильно». Он всегда всё знает! Это его место! И маленькая табличка рядом «Дежурный Собеседник».

Миша сразу согласился. Книги, кофе и табличка – от заведения. Остальное сам!

(Надо сказать, что «голос Америки» мы так и не успели ему туда провести, но это было и не надо, Миша Глизер всё равно не дал бы им и слова сказать!)

Миша был незаурядным человеком и яростным собеседником. Его кругозор позволял ему спорить на практически все темы, которые могли возникнуть со времён возникновения человечества! (тут бы Миша уже спорил, не дослушав фразу). Это была потрясающая способность и талант.

Мнения, которые он порой высказывал, говорили о его буйной фантазии и неизменном креативе! Он был хорош! И что важно (и такое не часто встречается), вообще не менялся на протяжении полувека.

Если бы вас в начале 70-х, завели в кишинёвский детский садик – вы бы Мишу Глизера узнали бы мгновенно! Он не менялся никогда!

И не измениться. Он навсегда останется для Кишинёва именно таким.

Лучший Дежурный Собеседник всех времён и народов от Старой Почты до Ботаники конца ХХ – начала ХХI века!

Миша, я тебе даже «прощай» не скажу, как-то неправильно это…

И можешь спорить сколько угодно!»

… Светлая память тебе, Михаил!