Тэила Бигман

Национальная самоидентификация арабов Страны Израиля (Палестины) зародилась после Первой мировой войны. Ее возникновение, становление, кризис и крах невозможно представить без клана Хусейни, почти трехвековая история которого в полной мере отражает трагедию палестинских арабов.

Власть в Османской империи опиралась в провинциях на местную знать – прослойку авторитетных и уважаемых жителей, через которых она осуществляла управление своими подданными и поддерживала с ними связь. В Иерусалиме элитная группа состояла примерно из двух десятков семей, включая такие, как кланы Халиди, Нашашиби и Нусейба. Одной же из самых влиятельных была семья Хусейни, возводившая свою родословную к самому Хусейну – сыну Али ибн Абу Талиба и Фатимы, внуку пророка Мухаммеда. И даже если в этой семейной претензии на связь с пророком и не было ни капли истины, она была признана обществом еще в XVII веке, обеспечив клану аристократический статус.  

Абд эль-Латиф набирает силу

Корни семейства Хусейни в Стране Израиля восходят к XI веку, но тем, кто первым вывел клан на ведущие позиции, стал в середине XVIII веке Абд эль-Латиф ибн Абдалла. В 51 год он был назначен на должность предводителя городской знати (накиб эль-ашраф), в дополнение к уже занимаемой им должности хранителя святых мечетей Иерусалима (шейх аль-Харам аль-Кудс), которую унаследовал от отца. 

Обе позиции достались Абд эль-Латифу годами искусных интриг в Стамбуле, сопровождаемых дорогими подарками, вроде душистого мыла и ароматных духов. Чутко прислушиваясь к происходящему при дворе султана и держа нос по ветру, он неутомимо продвигал статус своего клана за счет конкурирующих семейств, пока, наконец, добившись долгожданных назначений, не распространил свою власть на Иерусалим и его окрестности. 

Абд аль-Маджид стал султаном в молодости и все силы направил на укрепление османской империи, не забывая о ее модернизации

Главным ресурсом для городской знати, укрепляющим ее статус, обычно являлся доход от должностей, связанных с управлением пожертвованиями и обеспечением религиозных нужд жителей. Поэтому каждый клан стремился передать обретенные посты по наследству вместе с другим накопленным имуществом. Абд эль-Латифу удалось одарить своих наследников самой завидной позицией в Иерусалиме. Другим же источником экономической мощи семейства стали ссуды, которые выдавались еврейским и христианским общинам, не раз обращавшимся за помощью к мусульманской знати. Невыплаченные при жизни долги изымались из имущества, оставленного наследникам. Так от наследства к наследству росло благосостояние семейства Хусейни. Положение ростовщиков помимо богатства приносило клану еще и статус влиятельных покровителей среди немусульманских общин Иерусалима. Например, кредиторы евреев обладали правом вето при назначении руководителей еврейской общины.

Семья на пути к могуществу 

Абд эль-Латиф оставался главой городской знати и покровителем святых мест до самой смерти в 1775 году, после чего, сумев договориться о разделе между собой отцовских должностей, четыре его сына смогли сохранить бразды правления над городом в руках семьи еще на долгие годы. Старший – Абдалла – унаследовал статус предводителя знати, а через год, продолжая семейную традицию, сумел заполучить и должность хранителя святых мест. Второй – Хасан – в 1780 году, будучи в возрасте всего 38 лет, был назначен городским муфтием – высшим духовным лицом, наделенным правом выносить решения по религиозно-юридическим вопросам и давать разъяснения по применению шариата. Третьему сыну было обещано, что должность муфтия перейдет по наследству к его детям. Последнему же – четвертому сыну – не досталось никакой государственной должности, поэтому его сыновья, подавшись кто в бизнес, кто в науку, от общественной деятельности отошли. В конце концов лишь должность муфтия, которая от Хасана в итоге перешла к сыновьям Абд эль-Цамада, оказалась единственной позицией, которую клан сумел удержать в своих руках дольше всего. Занимавшие ее члены семейства хорошо понимали, как следует использовать свое место, поэтому оно продолжало оставаться надежным и мощным рычагом, укреплявшим положение клана даже в самые бурные и непростые исторические эпохи. 

1917 год, клан Хусейни капитулирует перед силами британской армии. Поначалу флаг был продемонстрирован первым попавшимся сержантам, которые отправились за покупками

Тем же, благодаря кому клан Хусейни превратился в самую влиятельную арабскую семью Страны Израиля в XIX и XX столетиях, стал Хасан, сын Абд эль-Латифа. Именно он, занимаясь исследованиями семейной родословной, убедил общество в происхождении клана от пророка Мухаммеда. И хотя, судя по всему, никакой объективной исторической подоплеки для подобной претензии не существовало, общественный и религиозный статус семьи был таким образом возведен на должную высоту. 

Стоит сказать, что, будучи муфтием, Хасан обнаружил немалую открытость и терпимость к статусу женщин и немусульманских общин Иерусалима. В одном из своих решений он постановил, что тот, кто не оставляет своим дочерям достойного наследства или требует с них моар (выкуп невесты), не может считаться правоверным. Он также распорядился, чтобы его дочь и другие молодые девушки читали по праздникам Коран, очевидно, исключительно перед женскими группами. Именно Хасан привил членам клана положительное отношение к статусу женщины, на протяжении многих лет ставшее отличительной чертой семейства Хусейни. 

Первое решение Хусейни как муфтия в конфликте, вспыхнувшем между жителями деревни Силуан (Шилоах), где когда-то располагался город Давида, и иерусалимскими евреями было в пользу евреев, и оно стало одним из целого ряда подобных постановлений, доказывающих, что взгляды Хасана были достаточно широки. Ему удалось сохранить все три важные городские должности в руках семьи, выстроить исключительно тесные связи с просвещенными элитами Сирии и Египта и заложить мощную основу, на которой богатство и влияние клана продержалось вплоть до создания государства Израиль.

Хусейн аль-Хусейни, мэр Иерусалима

После его смерти должность муфтия унаследовал его племянник Тахир – сын Абд эль-Цамада, внук же – Умар – стал накибом и покровителем святых мест. С этого момента семья четко разделилась на две ветви. За Тахиром и его потомками закрепилась религиозная позиция муфтия, остававшаяся у них вплоть до печально знаменитого хадж Амина аль-Хусейни. Тогда как политическая должность накиба оказалась в руках потомков Умара, удерживавших ее до тех пор, пока вместе с крушением Османской империи она и сама не утратила свое значение. 

Единство в семье, выгодно отличавшее ее от прочих кланов, поддерживалось брачными узами, передачей наследств и высоким уровнем солидарности, помогая в противостоянии как местным и центральным властям, так и чужакам, появившимся из Европы.

Во главе Иерусалима

Хасан умер в 1809 году, и на протяжении следующих десятилетий клан становился все богаче, приобретая недвижимость и земли вокруг Иерусалима, удерживая свои должности и успешно интригуя в кулуарах как местной, так и столичной политики. К этому времени Османская империя вошла в период грандиозных реформ, названный танзимат, задача которых сводилась к  сохранению мощи на фоне противостояния европейским державам, постепенно приобретавшим все большее международное влияние, а также политическую, военную и технологическую мощь. 

Муса Казам, лидер клана.
Активно препятствовал репатриации евреев и приобретению ими земельных наделов

Реформы укрепили власть чиновников, возвысив их над традиционным аристократическим руководством, но клан Хусейни и тут умудрился извлечь для себя выгоду. Добившись превращения Иерусалима, который они фактически контролировали, из крошечного и невзрачного провинциального городка Османской империи, управлявшегося из Дамаска, в самостоятельный и экономически устойчивый округ, они в 1867 году заполучили в свое распоряжение новую высокую позицию – должность главы города, введенную вместе с основанием мэрии. В этом процессе трудно не заметить предвестие той самой местной самоидентификации, которая в дальнейшем преобразовалась в национальное самосознание. 

Первым городским головой из семьи Хусейни стал в 1882 году Салим аль-Хусейни. Он активно занялся благоустройством Иерусалима, разрастающегося после выхода за пределы крепостных стен Старого города, организовал санитарную службу, закрыл проходы по некоторым из улиц для животных и даже установил первые в Иерусалиме уличные фонари. Тем временем наиболее состоятельная часть семейства стала селиться к северу от Старого города, там, где сегодня расположен квартал Шейх Джарах. Постепенно туда переместился и центр семейного влияния. Там возвели и просторные роскошные дома, многие из которых по-прежнему остаются во владении клана. А самым знаменитым является «Ориент хауз», с годами получивший свою политическую известность.

В столкновении с британским вызовом

Хусейн аль-Хусейни, сын Селима был назначен иерусалимским мэром в 1909 году. При нем мостовые Старого города были впервые замощены и началось строительство городской канализации. Он оставался мэром до 1917 года, пока не сдал город генералу Алленби, возглавлявшему британские войска, которые захватили Иерусалим. Несколько недель спустя Хусейн скончался. Должность же мэра уже под британцами сумел заполучить его брат Муса Казам. 

Именно в этот период началось формирование национального движения палестинских арабов, и представители клана Хусейни оказались во главе этого идеологического процесса.

в 1907 году над Яффскими воротами была возведена башня с часами.
Через 15 лет англичане прикажут ее демонтировать

Возникновение подобного движения среди палестинских арабов после окончания Первой мировой войны стало частью национального пробуждения, охватившего арабские регионы в конце XIX века, на фоне ослабления и крушения Османской империи. В Стране Израиля же арабский национализм был вынужден столкнуться с еврейским национальным движением – сионизмом. Увеличивающаяся еврейская репатриация, покупка земель и создание поселков вызывали раздражение в арабском обществе. Поначалу арабы считали, что спасение придет из Дамаска, где строились планы по созданию арабского государства на всей территории исторического округа Балад а-Шам – Великой Сирии. Однако вмешательство европейских держав и раздел остатков Оманской империи между британцами и французами отрезало арабов Страны Израиля от Сирии, оказавшейся на территории французской колонии, побуждая развивать свою собственную идентичность.

Новое британское управление стало вызовом для клана Хусейни, влиятельность которого во многом определялась тесными связями с прежней турецкой властью. Теперь за милость новых хозяев предстояло воевать с конкурентами, в первую очередь кланом Нашашиби – заклятым врагом семейства Хусейни. Стремясь завоевать расположение британцев, Нашашиби были открыты к активному сотрудничеству. Клан Хусейни же, наоборот, отделяя себя от противников, поставил на национализм и сопротивление британцам. С этого момента политическая судьба клана оказалась прочно связанной с национальным движением палестинских арабов. За выбор пришлось платить. Британцы, недовольные участием главы города Мусы Казама в беспорядках 1920 года, передали должность Раабу Нашашиби.

Глава клана Хусейни Муса Казам, активно поддерживая националистов, тем не менее оставался прагматиком и в целом придерживался умеренных взглядов, сохраняя хорошие связи с иерусалимскими евреями и даже некоторыми сионистскими деятелями. Незадолго до смерти, он высказался о евреях и сионистском движении следующим образом:

«Ни арабы, ни их лидеры не испытывают к евреям ненависти как к евреям. Наоборот, всем сердцем, мы бы хотели, чтобы евреи жили в рамках арабской федерации… Однако арабы ни за что не согласятся на то, чтобы меньшинство, составляющее не больше одной пятой населения страны, заявило бы о том, что оно является владельцем этой земли… Мы полагаем, что евреи должны быть рады своим правам, соответствующим их количеству на этой земле. Короче говоря, я не против евреев, но против их политического движения» («В арабском мире», «Доар ха-йом», 25 адара, 5694 г., 12.03.1934 г., стр. 3).

Муфтий

Хотя позиция мэра в эти годы и уплыла к семейству Нашашиби, должность муфтия клан Хусейни продолжал удерживать. В 1921 году Верховный комиссар палестинского мандата Герберт Сэмюэл назначил им хадж Амина аль-Хусейни, сводного брата Мусы Казама. Эта должность досталась аль-Хусейни исключительно благодаря семейному единству. Дружно мобилизовавшись, все представители клана развернули бурную пропагандистскую деятельность и использовали свое влияние на британскую администрацию. Волны меморандумов и петиций, требовавших  назначения аль-Хусейни, создавали видимость того, что он и вправду пользуется широкой общественной поддержкой. Британцы же, стремясь сохранить равновесие между двумя конкурирующими кланами и уже отдав позицию мэра семейству Нашашиби, согласились назначить муфтием представителя клана Хусейни. 

После того, как мусульмане Боснии отказались призываться в нацистскую армию, с разъяснительными целями к ним отправился лидер арабских националистов Амин аль-Хусейни. 1941 г.

Должность муфтия традиционно была исключительно религиозной, однако хадж Амин аль-Хусейни, используя ее, сумел придать себе статус национального лидера. При жизни Мусы Казама, подчиняясь клановой иерархии, из уважения к первенству главы семейства, он не мог позволить себе развернуться в полной мере. Однако после смерти Мусы Казама в 1934 году Амин аль-Хусейни резко активизировал свою политическую и националистскую деятельность, а заодно и конфликт с конкурирующим кланом Нашашиби. 

По мере увеличения еврейской  репатриации в начале 1930-х годов росло и арабское недовольство. Между евреями и арабами все чаще случались столкновения то из-за рабочих мест, то по поводу земельных наделов. Одним из лидеров вооруженных арабских нападений на евреев в окрестностях Иерусалима стал Абд эль-Кадир аль-Хусейни, сын Мусы Казама, возглавивший организацию «Аль-Джихад аль-макдас». 

Муфтий хадж Амин аль-Хусейни, дядя аль-Кадира, поначалу выступал против насилия и за дипломатическое решение конфликтов. Однако вскоре не устоял перед соблазном и он, став в 1936 году одним из руководителей арабского бунта. При этом некоторое время муфтий еще сохранял контакты с Верховным комиссаром, создав оперативные штабы для продвижения интересов палестинских арабов во всех институтах мандаторной власти, а также за рубежом. Однако затем, разочарованный в политике британских властей и обиженный на пренебрежение с их стороны, Амин аль-Хусейни занялся поиском поддержки на стороне и вскоре обрел ее у злейших врагов Британии – в Берлине. Его письмо Гитлеру, их встреча и продолжительные отношения навсегда легли несмываемым позором на биографию Амина аль-Хусейни. Исторические факты не оставляют ни малейших сомнений ни в восторженном отношении муфтия к Гитлеру, ни в том, насколько тесными были контакты. Хотя позднее, принижая значение этих связей и свое преклонение перед фюрером, он весьма неуклюже пытался очистить свое имя в автобиографических воспоминаниях и описывал причины, побудившие его к сотрудничеству с нацистами следующим образом:

«Германия считалась дружественной, поскольку не была империалистической и в прошлом не принесла ущерба ни одной арабской или мусульманской стране. Она воевала против наших врагов империалистов и сионистов… я сотрудничал с Германией не ради Германии и не из веры в нацизм. Я не приемлю эти принципы, и это даже не приходило мне в голову. Но я был уверен и продолжаю пребывать в этом убеждении, что если бы Германия и страны «оси» победили, ни в Палестине, ни в арабских странах не осталось бы даже следа от сионистов» (Цви Эл-Пелег, «Великий муфтий», стр. 68).

Так или иначе, ничего существенного он не добился. У союзников Германии были интересы в странах Северной Африки, и Гитлер, не желая создавать с ними конфликтных ситуаций, ограничился общей декларацией в поддержку независимости арабских государств. В свою очередь, попытки  Амина аль-Хусейни создать независимый арабский орган, способный взять на себя управление Палестиной, не сложились тоже. Дальше нескольких полунезависимых и ограниченных в своих полномочиях структур дело не пошло. Лишь в 1948 году он сумел провозгласить создание так называемого «Правительства всей Палестины», ставшего предтечей основанной в 1964 году Организации освобождения Палестины (ООП) и категорически отверг  предложение ООН о разделе территории британского мандата на еврейское и арабское государства. 

Нацистская верхушка и Амин аль-Хусейни

В итоге, к войне, которую они навязали евреям, палестинские арабы пришли расколотые, слабые, измотанные междоусобной борьбой и попытками освободиться от удушающих объятий арабских стран. Последовавший же затем сокрушительный разгром привел к окончательному падению авторитета муфтия, которого и сегодня многие продолжают считать главным виновником всего провала. Вероятно, по этой причине он практически полностью исчез из общественного сознания палестинских арабов. В его память не был назначен день поминовения, в его честь не названы улицы и не установлены памятники, нет и книг, посвященных его биографии. В немалой мере пренебрегли им и в ООП. Одним словом, тот, кто пронес ярмо лидерства палестинских арабов, едва ли не больше любого другого в конце концов оказался символом поражения, чье имя арабы предпочитают связывать исключительно с просчетами.

Боевик

Зато избравший путь насилия еще во время британского мандата Абд аль-Кадир стал тем представителем клана Хусейни, кто вошел в героический пантеон палестинских арабов. К началу войны в 1948 году он руководил боевой группировкой в окрестностях Иерусалима. Прибыв в Дамаск, Абд аль-Кадир до последнего дня пытался убедить Арабскую Лигу выделить ему оружие. Наконец, когда 4 апреля еврейские отряды Пальмаха в ходе операции Нахшон захватили позиции его боевиков на холме Кастель и в прилегающей деревне, Абд аль-Кадир, так и не получивший поддержки, покинул заседание Лиги, бросив в сердцах:

«Вы предстанете перед судом истории за то, что оставили Палестину на произвол судьбы… я обвиняю вас… я захвачу Кастель и погибну, я и все мои бойцы, и так будет записано в истории… вы же преступники и предатели, бросили страну» (Дани Рубинштейн, «Они или мы», стр. 251).

Вво время арабского бунта куфия стала считаться основным символом сопротивления. Представители клана Хусейни продавали эти головные уборы в противовес турецким тюрбанам

Так и случилось. Четыре дня спустя, 8 апреля, Абд аль-Кадир был убит в Кастеле. И для евреев, и для арабов этот бой стал символическим, повернувшим ход первого этапа Войны за Независимость. С этого момента еврейские силы, удержав арабский натиск, перешли в наступление, и именно поэтому он навсегда остался важнейшей вехой как в сионистской истории, так и в нарративе палестинских арабов.

Десятки тысяч арабов из Иерусалима и окрестностей прибыли на похороны Абд аль-Кадира, позволив еврейским бойцам в это время окончательно захватить холм Кастель. Охваченные скорбью арабы в знак почтения похоронили Абд аль-Кадира на Храмовой горе. В сотнях написанных о нем панегириках и некрологах случившееся описывалось как черный стяг, вознесшийся над Палестиной, чей дух был сокрушен, подчеркивая то, что бой за Кастель и гибель Абд аль-Кадира ознаменовали судьбоносный перелом в войне. День смерти Абд аль-Кадира был объявлен днем траура для всех палестинских арабов.

К окончанию войны иерусалимский квартал Шейх Джарах, где жил клан Хусейни, в отличие от многих других районов, остался практически неповрежденным, а представители семейства не стали беженцами. Урон, нанесенный семье Хусейни,  выражался не столько имущественными или человеческими потерями, сколько утратой политического влияния и осознанием новой реальности. Их квартал был захвачен иорданцами, те же не особенно интересовались благоустройством оккупированного города, как, впрочем, и не стремились развивать остальные присвоенные себе после войны земли к западу от Иордана. Иорданцы запретили Амину аль-Хусейни возвращаться в Иерусалим, опасаясь того, что тот создаст оппозицию правящей в королевстве Хашимитской династии. Между кланом Хусейни и иорданским правительством царила глубочайшая вражда, и не случайно именно Дауд аль-Хусейни возглавил группу террористов, которые в 1951 году убили короля Иордании Абдаллу во время его посещения мечети на Храмовой горе.

Организация освобождения Палестины

Последним лидером в династии клана Хусейни стал Файсал, сын Абд аль-Кадира. Он вырос на боевых историях своего отца, а потому его политический путь был, очевидно, предрешен. Он присоединился к ООП сразу же после создания группировки в 1964 году, а три года спустя, после окончания Шестидневной войны, поселился в восточной части освобожденного израильтянами Иерусалима. Он рос в ООП под покровительством и опекой Ясира Арафата, пробуждая у многих надежды на то, что пойдет по стопам своего отца. И, как видно, впитав эти ожидания окружающих, Файсал стал наиболее заметным трибуном палестинских арабов в Иерусалиме и окрестностях. Он основал Институт арабских исследований, вокруг которого сумел собрать группу политически активных интеллектуалов, надеясь таким образом заполнить вакуум лидерства, образовавшийся среди палестинских арабов. В 1983 году институт перебрался в «Ориент хауз», являвшийся собственностью клана еще с XIX века, в котором позднее расположился оперативный штаб ООП. В 1991 году Файсал Хусейни возглавил делегацию палестинских арабов на переговорах в Мадриде, а после подписания соглашений Осло был назначен Арафатом главой ведомства по вопросам Иерусалима в Палестинской администрации. 

«Ориент хаус», здание, принадлежащее клану Хусейни. В 80-90-х годах XX века там располагалась городская штаб-квартира ООП. Долгое время здание выполняло роль неофициального палестинского парламента

В последние годы после Осло и до своей смерти в 2001 году Файсал вкладывал все свои силы в развитие стратегии борьбы за Иерусалим, намереваясь добиться отчуждения города у израильтян. Однако 31 мая 2001 года во время своего визита в Кувейт Файсал Хусейни внезапно умер. В его похоронах приняли участие тысячи людей. Они превратились в национальное событие для палестинских арабов, поднявших в тот день флаг ООП над Храмовой горой, где Хусейни был похоронен рядом с другими членами семьи. Помпезные похороны и массовый траур, напоминавшие те, что были после гибели его отца, вновь подчеркнули пиетет палестинских арабов к Файсалу и его семье. 

Вместе с тем, с его смертью весь клан также сошел с подмостков истории, что в глазах многих символизировало окончательный крах национальной самоидентификации палестинских арабов. И хотя сегодня в распоряжении семейства Хусейни по-прежнему сохраняется немалое количество недвижимого имущества в Иерусалиме, Иерихоне и окрестных деревнях, большинство членов семейства покинули Израиль, перебравшись в Иорданию, Египет, в страны Персидского залива или за океан. 

Представители арабских партий в ходе демонстрации, приуроченной к «Накбе», 2001 год. Последовавшая после этого смерть Файсала Хусейни стала символизировать утрату надежд на национальное палестинское возрождение

Несколько месяцев спустя после смерти Файсала Хусейни израильское правительство закрыло «Ориент хауз», и все действовавшие там ведомства, символизировавшие присутствие палестинской администрации в городе, были оттуда выдворены. Так клан Хусейни, становление могущества которого на протяжении трех веков столь тесно переплеталось с историей Страны Израиля, а затем государства Израиль и главным образом Иерусалима, утратил свои позиции и потерял власть над вечным городом.