Петр ЛЮКИМСОН

Молодой офицер КГБ Владимир Путин не скрывал от своего визави гражданина Израиля Шабтая Калмановича, что ему поручено "разбудить" его после трехлетней "спячки" и напомнить о взятых им некогда на себя в Москве обязательствах. Но уже самим фактом своего появления на этой квартире Шабтай Калманович подтвердил, что он помнит о своем "долге" перед социалистическим отечеством. Они разошлись в целом довольные друг другом.

Шабтай Калманович вышел из особняка, унося в кармане 3000 долларов и поручение еще глубже проникнуть в политические кулуары Израиля, а также раздобыть как можно больше достоверной информации о деятельности Общей службы безопасности Израиля и Бюро по связям с евреями СССР и Восточной Европы "Натив". У Путина на память осталась магнитофонная запись, содержащая весьма любопытные сведения как о ситуации в Израиле, так и о личной жизни некоторых израильских политиков, которые при случае можно было использовать для их шантажа. Шабтай Калманович казался ему весьма перспективным агентом, и, похоже, в этой своей оценке Владимир Путин не ошибся. На протяжении всех последующих лет - вплоть до своего ареста в 1986 году - Шабтай Калманович исправно поставлял советской разведке различную информацию об израильской армии, спецслужбах, политических деятелях и т.д., достоверность которой не вызывала никаких сомнений.

И хотя спустя годы он будет настаивать на том, что своей деятельностью не нанес особого ущерба Государству Израиль, материалы хранящегося в Общей службе безопасности (ШАБАК) его дела, увы, упрямо свидетельствуют об обратном. Стукач из Каунаса Шабтай Калманович родился в 1947 году в Каунасе, который многие еще по привычке долго называли Ковно. Родился, как принято писать, в интеллигентной еврейской семье: его отец был заместителем директора знаменитого завода "резиновых изделий", а мать - главным бухгалтером местного мясокомбината. Несмотря на то, что внешне супруги Калманович вели жизнь обычных совслужащих, дома они стремились сохранить осколки того мира, к которому когда-то принадлежали - со своими детьми они говорили на идише и пытались соблюдать какие-то еврейские традиции. Жизнь Ханоха и Мины Калманович круто изменилась в 1959 году, когда они решились в первый раз подать просьбу разрешить им выехать ни постоянное жительство в Государство Израиль и получили отказ. Вновь и вновь Калмановичи подавали просьбу о выезде и вновь наталкивались на отказы. К счастью, в Литве к еврейским "отказникам" относились куда более терпимо, чем, скажем, в России или на Украине. Да, Шабтая Калмановича исключили из пионеров, да, ему отказали во вступлении в ряды ВЛКСМ, но при этом он благополучно окончил школу и поступил в местный Политехнический институт на факультет автоматизации производства.

Впрочем, поработать по специальности ему так никогда и не довелось: сразу после окончания института Калманович был призван в армию, где на молодого солдата, сына "отказников", мгновенно обратили внимание "компетентные органы". И настал день, когда он был вызван на "дружескую беседу" с офицером КГБ. Это была обычная, рядовая встреча, в ходе которой "гэбист" напоминал своему собеседнику о том, что он все-таки был выращен и вскормлен социалистическим отечеством, воспитывался в советской школе и потому просто не хочется верить, что такой симпатичный молодой человек окончательно отравлен ядом сионизма. Дальше следовало предложение "по-дружески" сообщать ему время от времени, кто из его сослуживцев-евреев ведет "антисоветские разговоры", а в обмен предлагались различные послабления по службе и "доброе отношение" офицеров . Шабтай Калманович был одним из немногих солдат-евреев, кто это предложение принял и стал регулярно встречаться со своим армейским "покровителем" и выполнять те или иные его поручения, то есть, попросту говоря, строчить доносы на своих товарищей и время от времени провоцировать их на откровенность.

В сущности, с этого момента он уже оказался "на крючке" у КГБ, а эта организация никогда ничего не забывала и никогда не отпускала пойманную ею "рыбку", если существовала самая небольшая вероятность того, что эта "рыбка" может пригодиться ей в будущем. Таким образом, судьба полкового стукача Шабтая Калмановича была предрешена. Приказано репатриироваться Как рассказывает сам Шабтай Калманович в ряде интервью, данных им в разные годы российским и израильским журналистам, в 1970 году его вызвали в КГБ и заявили, что его семья может получить разрешение на выезд в Израиль в случае, если он согласится после приезда в эту страну продолжить сотрудничество с советской внешней разведкой. Если же он не примет этого предложения, то с надеждами на выезд придется проститься не только ему, но и его сестре и родителям. - К тому же мы не собираемся, Боже упаси, просить вас совершать какие-либо диверсии или вредить вашей исторической родине, - добавил вербовавший его офицер. - Нет, нам лишь хочется, чтобы ваш Израиль как можно меньше вредил СССР, и потому нам бы хотелось, чтобы вы поставляли информацию исключительно о деятельности антисоветских организаций, действующих на территории Израиля.

А, возможно, мы не потребуем от вас и этого - все зависит от обстоятельств. Нам лишь важно знать, что в случае необходимости наши люди смогут к вам обратиться и получить необходимую им помощь... Калманович - опять-таки по его словам - вспомнил о родителях, подумал о том, каким ударом станет для них окончательный отказ в праве на репатриацию, и... согласился. И не просто согласился, а почти год провел в школе КГБ в Москве, где его учили всему, что должен знать и уметь разведчик. Причем учеником он, судя по всему, был очень и очень неплохим. В декабре 1971 года семья Калмановичей сошла с трапа самолета в аэропорту Бен-Гурион, чтобы начать новую жизнь на столь вожделенной ею земле обетованной. Разумеется, как и всех других новых репатриантов, Шабтая Калмановича пригласили в комнату офицера ШАБАКа, чтобы выяснить, не пытались ли его перед выездом завербовать советские спецслужбы, и не известны ли ему некие военные тайны СССР, которые могли бы заинтересовать израильскую разведку. Но после десятиминутного формального разговора Шабтай Калманович вышел из этой комнаты. Никаких подозрений он не вызвал, да и сам факт, что его семья 12 лет находилась в "отказе", невольно вызывал доверие к 24-летнему новому репатрианту.

Этот ореол отказника вкупе с данным ему от природы умением очаровывать людей и входить к ним в доверие, помог Шабтаю Калмановичу быстро обжиться и преуспеть на новой родине - сразу после окончания курсов по изучению иврита он был принят на работу в действовавший при канцелярии премьер-министра Центр пропаганды, где ему было поручено вести разъяснительную работу и оказывать помощь новым репатриантам из СССР. На молодого, симпатичного сотрудника Центра даже обратила внимание премьер-министр Голда Меир, всегда испытывавшая определенную слабость к молодым мужчинам. Трудно сказать, сыграло ли это какую-то роль в дальнейшей карьере Калмановича, но очень скоро, в связи со своими большими успехами в качестве служащего Центра, он был переведен на более ответственную должность - главы Объединения новых репатриантов, действующего под эгидой правящей партии "Авода" (последней главой этой организации стала Софа Ландвер). В задачу Калмановича входило привлечение репатриантов из СССР в ряды партии, организация для новоприбывших различных мероприятий с участием лидеров "Аводы" и т.д. Эта должность, по сути дела, уже сама по себе открывала перед Калмановичем двери в высшие эшелоны израильской политики, а если учесть, что его непосредственная начальница, разменявшая к тому времени шестой десяток Матильда Газ просто души в нем не чаяла, то не удивительно, что вскоре Калмановича стали считать "своим" человеком и в ЦК партии и в коридорах Кнессета.

Вскоре Матильда Газ познакомила Шабтая с тогдашним главой идеологического отдела партии "Авода" Бени Маршаком, а тот, также проникнувшись симпатией к новому знакомому, свел его с министрами Игалом Алоном и Исраэлем Галили. Поистине о такой карьере новый репатриант, находившийся всего несколько лет в стране, мог только мечтать. Нужно заметить, что в этот период на прыткого молодого человека, рвущегося в коридоры власти, впервые обратили внимание сотрудники ШАБАКа. Им как раз стремительная карьера Калмановича не понравилась - они прекрасно знали, что в качестве первой цели, которую ставит КГБ перед своими агентами, является именно проникновение во властные эшелоны. А потому ШАБАК предупредил Газ и Маршака, чтобы они не очень спешили с приближением к себе Калмановича, так как он вполне может оказаться советским шпионом. Но Матильда и Бени только отмахнулись от особистов, как от назойливых мух. Между тем, приличная, но все же довольно скромная зарплата партийного функционера отнюдь не удовлетворяла самолюбие и жизненные запросы Шабтая Калмановича, и он стал все чаще задумываться над тем, как ему расширить свои финансовые возможности...

Сделать миллион - это очень просто!

Обдумывая, как заработать в течение короткого времени крупную сумму денег, Калманович решил, что ему необходимо заручиться для этого связями не только среди политической, но и среди деловой элиты Израиля. С этой целью он стал назначать все свои, даже самые незначительные встречи в тель-авивской гостинице "Дан" - излюбленном в тот период месте встречи израильских бизнесменов. Часами он просиживал в лобби этой гостиницы за чашкой кофе, добиваясь, чтобы окружающие привыкли к нему и стали принимать за ее завсегдатая. Попутно у него возникали различные знакомства, которые, вне сомнения, очень пригодились ему в будущем. Тогда же, в первой половине 70-х годов, Калманович решил попробовать себя в качестве продюсера. Должность главы Объединения новых репатриантов из СССР позволяла ему свести близкое знакомство со многими артистами, певцами и художниками, репатриировавшимися в Израиль и прозябавшими не у дел. Калманович взялся организовывать их гастроли и выставки в Израиле и за рубежом, беря за это свой продюсерский процент, а попросту говоря, беззастенчиво пользуясь их положением, обирал своих подопечных. Кроме того, Шабтай Калманович стал первым, кто после разрыва дипотношений между Израилем и СССР начал обходными путями организовывать гастроли известных советских артистов в Израиле. Когда об этом его бизнесе стало известно в партии "Авода", Калмановичу было заявлено, что он должен уволиться с поста главы Объединения репатриантов. Напрасно Шабтай пытался убедить начальство, что вся его деятельность по организации гастролей и выставок новых репатриантов прекрасно вписывается в деятельность Объединения. - Ты, конечно, душка, но оставить тебя на этой должности я не могу - иначе грянет грандиозный скандал! - объяснила ему Матильда Газ. Впрочем, похоже, Шабтай Калманович не очень сильно переживал отставку. В 1975 году он, наконец, женился.

Его жена - Таня Ярославская - работала врачом-гинекологом в той же больнице "Ихилов", где в качестве инженера трудился и его отец. Она была старше Шабтая на семь лет, успела уже не раз побывать замужем, но, как казалось какое-то время, они идеально подходили друг другу. Спустя год у Калмановичей родилась дочь, которую они назвали Лиат. Вместе с женой Шабтай Калманович создал фирму по продаже "натуральной косметики", и этот бизнес принес им первые, весьма солидные деньги - Калманович смог переехать в роскошную виллу в престижном тель-авивском квартале Офека и позволить себе, наконец, вести тот образ жизни, о котором он так долго мечтал. Но его подлинный звездный час пробил в 1977 году, когда Шабтай Калманович стал одним из самых близких друзей бизнесмена Шмуэль Флатто-Шарона. Репатриировавшийся из Франции после целого ряда громких финансовых афер, Флатто-Шарон жил в постоянном страхе перед тем, что Израиль удовлетворит требование Франции о его экстрадиции, и, чтобы избежать такого развития событий, решил прорваться в Кнессет и получить парламентскую неприкосновенность. Шабтай Калманович стал одним из главных двигателей предвыборной кампании Флатто-Шарона, а когда желанная цель в виде депутатского кресла была им достигнута, начал официально работать его помощником. Возможность ежедневно бывать в Кнессете, беседовать с ведущими израильскими политиками и просматривать все документы, попадающие на стол члена израильского парламента, значительно расширяли горизонты, которые открывались перед Калмановичем как советским разведчиком, но об этом мы расскажем чуть ниже. Пока же отметим, что дружба с Флатто-Шароном дала Шабтаю Калмановичу очень много.

Во-первых, он научился у этого гения полукриминального бизнеса самой системе ведения дел так, чтобы, с одной стороны, обходить закон и получать максимальные прибыли, а с другой - чтоб ни Налоговое управление, ни какая-либо другая государственная служба не могли предъявить никаких претензий. Во-вторых, он смог воспользоваться теми связями в международной политике и бизнесе, которые мог завязывать Флатто-Шарон как депутат Кнессета. В апреле 1978 года Флатто-Шарон стал посредником в сделке по обмену сидящего в американской тюрьме советского разведчика полковника Роберта Томпсона. В итоге Томпсона обменяли на угодившего по собственной глупости за решетку в Зимбабве американского студента Алана Ван-Грумена и также оказавшегося по совершенно нелепому поводу в мозамбикской тюрьме молодого репатрианта из СССР Мирона Маркуса. В ходе этого обмена Шабтай Калманович сумел познакомиться и, используя свое огромное обаяние, подружиться с американским сенатором Бенджаменом Гильманом. В этот же период власти ЮАР, с которыми были близок Гильман, попытались создать в Южной Африке марионеточное государство Бопутатсвана - с целью представить дело так, что большинство черного населения ЮАР живет на территории этого государства и, следовательно, с апартеидом покончено.

Однако мировая общественность не спешила купиться на этот трюк Претории, и практически ни одно государство так и не признало Бопутатсвану и не установило с ней дипотношений. Помочь признанию Бопутатсваны США Гильман не мог, но зато он посоветовал "президенту" этой страны, вождю племени цоана Лукасу Маньяна-Мангопе съездить в Тель-Авив, познакомиться там с Шабтаем Калмановичем и назначить его почетным консулом Бопутатсваны в Израиле. Шабтай Калманович мгновенно оценил те перспективы, которые открывало перед ним предложение Мангопе. Он не только согласился стать почетным консулом практически не существующего государства, но и выразил желание стать бизнес-партнером ее президента и "помочь" ему как можно выгоднее вложить те деньги, которые перечислила Бопутатсване ЮАР . Из Израиля в Бопутатсвану отправилась целая делегация, в которую, помимо Калмановича, входили известный израильский архитектор Исраэль Годович, футбольный тренер Амеция Левкович, строительные подрядчики Мати Лифшиц, Залман Марголис и Моти Зисер, а также адвокат Амнон Зихрони со своей женой Мири.

В предельно сжатые сроки эта компания развернула в Бопутатсване строительство роскошного президентского дворца, грандиозного стадиона, жилых домов и гостиниц. В стране, которой, повторим, не было на карте, начал стремительно развиваться туризм, и она начал экспортировать сельскохозяйственную продукцию, а также поистине бесценную и бывшую в конце 70-начале 80-х годов в необычайной моде крокодиловую кожу. И все это приносило все новые и новые миллионы главному компаньону президента израильскому бизнесмену Шабтаю Калмановичу. Именно Калманович искал торговых партнеров для Бопутатсваны и вскоре нашел их в лице СССР и стран Восточного блока. Не удивительно, что после того, как в Сьерра-Лео не произошел военный переворот, новый правитель этой страны генерал Джозеф Сайду Момо обратился к Калмановичу с просьбой помочь ему разобраться с экономическими проблемами, так же, как он разобрался с ними в Бопутатсване. И Калманович, разумеется, помог, положив себе в карман еще десятки миллионов долларов. Огромные прибыли, которые приносила ему Африка, позволили ему заняться международной торговлей алмазами, антиквариатом и деревом. Последнее направление его бизнеса позволило Калмановичу сблизиться с обретавшимся в Сьерра-Леоне крупным торговцем деревом жителем Ливана Джамилем Саиди, находившимся в родственных связях с лидером ливанской террористической организации "Амаль" Мустафой Дирани. К середине 80-х годов Калманович уже был владельцем нескольких роскошных вилл в Израиле, в Каннах, обладателем прекрасной квартиры в Лондоне и США. Его бизнес стремительно развивался, офисы его компании, названной им в честь дочери "Лиат" были разбросаны по различным странам мира и всюду поражали вызывающей роскошью обстановки - мебель из красного дерева, столы со столешницами из малахита и мрамора, роскошные ковры и звериные шкуры на полу, картины русских художников XIX века на стенах...

 Впрочем, теперь Шабтай Калманович мог позволить себе коллекционировать не только картины русских художников этого периода, но и антикварные фарфор и часы. Но Калманович был ценителем не только красивых вещей, но и красивых женщин. Разведясь с женой, он стал довольно часто менять подруг, большинство которых едва переступило тот порог, за которым кончается отрочество и начинается юность. Словом, этот человек действительно ни в чем себе не отказывал и с полным правом мог сказать, что его жизнь удалась. Однако по мере роста его бизнеса росло и число весьма сомнительных дел, связанных с Шабтаем Калмановичем. Еще в 1984 году группа русских художников обвинила Калмановича в том, что он, по сути дела, грабит и обкрадывает их, торгуя написанными ими картинами. Затем прозвучало еще несколько подобных обвинений, а в мае 1987 года Шабтай Калманович был арестован вместе с бизнесменом Владимиром Дэвидсоном в Лондоне по выдвинутому против них Национальным банком обвинению в крупных финансовых аферах. Калманович, естественно, категорически отрицал все обвинения в свой адрес, но, тем не менее, ему пришлось просидеть под домашним арестом в Лондоне почти полгода прежде, чем он был выпущен под залог в полмиллиона фунтов стерлингов, после чего снова прибыл в Израиль. Но при расследовании деятельности Калмановича в связи с финансовыми аферами, выяснился еще целый ряд фактов - в частности, возникло подозрение, что в последние годы Шабтай Калманович сумел передать СССР и странам Варшавского договора ряд секретных военных технологий, разработанных в США и Израиле.

Это и была та соломинка, которая переломила хребет верблюда - впервые за много лет ШАБАК решил вплотную заняться личностью господина Калмановича. Из любви к искусству Отдавая значительную часть своего времени и сил бизнесу, Шабтай Калманович практически ни на день не прекращал и свою деятельность в качестве советского разведчика. Как уже было сказано, КГБ дал Калмановичу три года на то, чтобы вжиться в израильское общество, и в 1974 году его было решено "разбудить" и побудить действовать. Так как в качестве продюсера Калманович часто выезжал в Европу, то ему не составило особого труда встретиться с резидентами советской разведки на территории Западного Берлина, а затем и Восточной Германии. Получение им статуса почетного консула и гражданина Бопутатсваны, а затем и Сьерра-Леоне дало ему возможность беспрепятственно въезжать на территорию СССР и осуществлять встречи со своими боссами из КГБ непосредственно в Москве. Там же, в Москве, он в начале 80-х годов познакомился с известным певцом Иосифом Кобзоном, ставшим его близким другом, а затем - после ссоры - заклятым врагом и конкурентом. Денег работа на советскую разведку приносило ему немного: судя по всему, в год КГБ платило Калмановичу в среднем 6000 долларов - весьма скромную сумму для любого жителя Запада и совершенно смехотворную для человека, обладавшего многомиллионным капиталом.

Что же заставляло Калмановича продолжать это сотрудничество? Трудно поверить его собственному признанию, что в КГБ ему "хорошо промыли мозги" и внушили, что он выполняет долг перед Родиной. Выросший в семье отказников, обладающий немалым интеллектом, Калманович не мог не знать истинную цену советскому режиму. И в то же время нельзя, видимо, сбрасывать со счетов и то, что Шабтай Калманович, как и многие евреи-выходцы из СССР, питал то, что Натан Щаранский позже назовет "слабостью к России" - необъяснимую, почти инстинктивную любовь к этой стране. Кроме того, авантюрист по натуре, он, вне сомнения, любил ходить по лезвию ножа, и двойная жизнь, работа разведчика доставляла ему тайное наслаждение, почти сравнимое с сексуальным.

И, наконец, не стоит забывать, что именно через СССР он наладил систему бартерных сделок между африканскими странами и остальным миром, то есть советское руководство самым непосредственным образом помогало зарабатывать деньги своему израильскому шпиону. Но и Калманович расплачивался со своими боссами с Лубянки "по полной программе". Многие страницы его дела до сих пор остаются засекреченными, но даже по тем из них, которые были открыты, можно судить о том, какой серьезный ущерб нанес он своей деятельностью Израилю. К примеру, будучи вхож в кабинеты министров и депутатов Кнессета, а также являясь помощником депутата Флатто-Шарона, он сумел получить и передать КГБ подробные сведения о деятельности Бюро по связям с евреями СССР и Восточной Европы "Натив". В тот период отсутствия дипотношений между СССР и Израилем "Натив" действовал, в основном, через направляющихся в СССР из США и Европы туристов-евреев. В их задачу входила доставка необходимой помощи отказникам, религиозной и сионистской литературы, а иногда - и сбор информации о положении евреев в СССР, передача тех или иных разоблачительных материалов на Запад и т. д.

Но, благодаря Шабтаю Калмановичу, КГБ получило полную информацию о деятельности "Натива" и с легкостью пресекало деятельность его эмиссаров, когда считало нужным это сделать. Многие аресты и выдворение за пределы СССР американских туристов, приехавших с миссией от "Натива", - на совести Шабтая Калмановича. Разворачивая свою предпринимательскую деятельность в Бопутатсване и Сьерра-Леоне, Калманович охотно принимал на работу вышедших в отставку высокопоставленных офицеров израильской армии. Затем он заставлял их "разговориться" и также передавал полученные от них сведения в Москву. К примеру, одним из служащих компании "Лиат" был отставной генерал Дов Тамри - бывший командир самого элитного подразделения ЦАХАЛа "Сайерет маткаль". И именно через Калмановича КГБ узнало уникальные сведения о системе подготовки и характерной тактике действий этого спецподразделения. В ШАБАКе подозрения по поводу Калмановича, как опять-таки уже говорилось, существовали постоянно и необычайно усилились, когда стало известно о его частых поездках в СССР и Восточную Европу. Шабтай Калманович был вызван в ШАБАК, беседа с ним продолжалась несколько часов, и в ходе нее... никаких обоснований существующим подозрениям найдено не было. Более того - сила обаяния Калмановича была настолько велика, что он сумел подружиться с несколькими сотрудниками ШАБАКа и затем не раз приглашал их на дружеские ужины в самые дорогие рестораны Израиля. И в результате те самые люди, которые по идее должны были разоблачить его как шпиона, сидели с ним за одним столом, потягивая дорогой коньяк, и мимоходом выбалтывали служебные тайны, которые затем аккуратно передавались в Москву.

Так продолжалось до 1988 года - до тех самых пор, пока американцы не сообщили своим израильским коллегам о том, что Калманович передает на Восток секретные военные технологии. После этого за Шабтаем Калмановичем было решено установить постоянное наблюдение, а затем и арестовать его, предъявив обвинение в шпионаже. Эта операция получила кодовое название "Содом и Гоморра" - по ассоциации с тем разгульным образом жизни, который вел Шабтай Калманович. Конец игры Когда ордер на арест Калмановича уже был подписан, выяснилось, что он лег в клинику для удаления катаракты. Арестовывать Шабтая сразу после операции сочли негуманным, и в ШАБАКе решили недельку подождать. Однако, когда стало известно, что сразу после операции Калманович уединился на своей вилле с 18-летней девицей, терпению главы отдела по борьбе с советским шпионажем Рами Швили пришел конец . - Если он в состоянии заниматься любовью, то вполне может и давать показания! - желчно заметил Швили. Калмановичу позвонили, предложили встретиться в одной из тель-авивских гостиниц, и он, будучи уверен, что речь идет об очередной, рядовой встрече, охотно на нее согласился .

Как всегда, Шабтай Калманович остановил свою машину на одной из тель-авивских улочек, пересел в машину ШАБАКа, но на этот раз автомобиль направился не в гостиницу, а в центральный офис этой почтенной организации. В кабинете Рами Швили Шабтая Калмановича ждали сразу несколько высокопоставленных офицеров Общей службы безопасности . - Игра закончилась, Шабтай,- сказал, увидев входящего Калмановича, Швили. - Да, - согласился он. - Игра закончилась. По словам следователей ШАБАКа, если бы Калманович начал отрицать все предъявляемые ему обвинения, то им не оставалось бы ничего другого, как отпустить его на все четыре стороны - никаких особых доказательств его вины у них не было. Но Калманович сознался. Более того - он стал подробно рассказывать о своей разведдеятельности за последние 14 лет. Что побудило его к этому признанию? Может быть, он считал, что обвинение в финансовых аферах, предъявленное ему Национальным банком, грозит ему куда более серьезным наказанием. А может... Может быть, он просто устал. На основе его же собственных признаний Шабтая Калмановича обвинили в связях с враждебными Израилю режимами, шпионской деятельности в пользу иностранного государства, а также в нанесении ущерба безопасности Государству Израиль. Адвокату Калмановича Амнону Зихрони удалось достигнуть компромиссного соглашения с прокуратурой, по которому Калманович признал себя виновным в шпионской деятельности, но при этом ряд других пунктов обвинения с него были сняты. И, тем не менее, суд приговорил его к девяти годам лишения свободы.

Это означало, что при самом лучшем стечении обстоятельств, при условии, что он будет себя примерно вести в тюрьме и будет амнистирован после того, как отсидит две трети положенного срока, Шабтай Калманович выйдет на свободу не раньше, чем через шесть лет. Однако двери тюрьмы распахнулись перед Шабтаем Калмановичем куда быстрее - он оказался на свободе в 1993 году, то есть, отсидев всего пять с половиной лет. Причем при этом он отнюдь не блистал в тюрьме примерным поведением... За заслуги перед Израилем? Да, в тюрьме Калманович отнюдь не блистал примерным поведением. Существуют весьма веские подозрения, что он сумел подкупить замначальника тюрьмы "Ашмарот" Амрама Вакнина, устроив его сына на высокооплачиваемую должность в одной из международных компаний, и тот взамен предоставлял заключенному Калмановичу разнообразные привилегии. В том числе и предоставлял ему свой служебный туалет для того, чтобы Шабтай Калманович мог развлекаться в нем с регулярно навешавшей его в тюрьме 18-летней военнослужащей. Ходили слухи о том, что Калмановича выпустили в обмен на разрешение выехать из СССР 20 крупным ученым-евреям, но слухи эти совершенно не соответствуют действительности. Поводом для них, возможно, послужили попытки Евгения Примакова договориться с руководством Ирана и ливанской террористической организации "Хизбалла" об обмене сбитого над Ливаном израильского летчика Рона Арада на двух сидящих в израильских тюрьмах советских шпионов - Маркуса Клинберга и Шабтая Калмановича. Однако уговорить иранцев и ливанцев пойти на эту сделку Примакову не удалось. Что же подвигло израильские власти выпустить Шабтая Калмановича из тюрьмы задолго до окончания назначенного ему судом срока?

Летописцы израильских спецслужб Эйтан Хабер и Йоси Мильман убеждены, что свою роль при принятии этого решения сыграли одновременно три фактора. Во-первых, представленные Шабтаем Калмановичем суду и тюремному начальству медицинские заключения о его крайне тяжелом и постоянно ухудшающемся состоянии здоровья. Справки, разумеется, были ложные, и добыты элементарным подкупом врачей, но это ясно сегодня, по прошествии 13 лет, а тогда их приняли на веру. Во-вторых, немалую роль в досрочном освобождении Шабтая Калмановича сыграли ставший депутатом Российской государственной думы Иосиф Кобзон и привлеченный им для этого тогдашний зампрезидента России Александр Руцкой. И Кобзон, и Руцкой во время своих визитов в Израиль на разных уровнях поднимали вопрос об освобождении Шабтая Калмановича, делая его одним из условий дальнейшего развития российско-израильских отношений в самых разных областях. Их вмешательство, безусловно, сыграло огромную роль в досрочном освобождении Калмановича, и все-таки само это освобождение вряд ли стало бы возможным, если бы израильские власти не вспомнили, что у Калмановича, помимо вины, есть... и определенные заслуги перед Израилем. И главная его заслуга заключалась в том, что через своего друга ливанского бизнесмена Джамиля Саиди Калманович смог установить контакт с Мустафой Дирани, в плену у которого до 1985 года находился израильский штурман Рон Арад. Благодаря этим контактам, в Израиль было передано письмо Рона Арада родным и, кроме того, начаты были переговоры о его освобождении.

Однако, когда Дирани заявил, что готов освободить Арада в обмен на несколько сотен палестинских и ливанских заключенных, переговоры были прерваны, после чего Дирани передал израильского летчика за полмиллиона долларов иранцам - и с тех пор о его судьбе ничего неизвестно. Учитывая роль Калмановича в получении весточки от Арада, и было принято решение о его досрочном освобождении. Выйдя из тюрьмы, Шабтай Калманович заявил, что намерен оставаться в Израиле, однако очень скоро уехал в Россию, чтобы развивать их совместный с Иосифом Кобзоном бизнес. Затем в его жизни были новые миллионы, романы, покупки спортивных команд, получение от президента Литвы княжеского титула, прибавившее к его фамилии приставку "вон" (именно литовское "вон", а не немецкое "фон", как иногда ошибочно пишут), ссора с Иосифом Кобзоном и многое, многое другое. Но это - отдельная история, о которой мы расскажем как-нибудь в другой раз.