Екатерина Водопьянова

"Выступившие на митинге передовые воины-десантники Владимир Дреер, Евгений Герценштейн и другие заверили, что они и их сослуживцы приложат максимум усилий для полного и высококачественного выполнения обязательств, ознаменуют 30-летие Великой Победы новыми достижениями в боевой учебе и службе, будут неустанно бороться за образцовую организацию учебного процесса, за точное выполнение устава, за твердый внутренний порядок, за крепкую дисциплину", военный листок "Сын Отечества", 3 декабря 1974 года. С тех самых пор, а может быть, и еще раньше мальчик из приличной еврейской семьи Женечка Герценштейн заверяет, прилагает, выполняет, достигает, борется… А жизнь идет. И он уже давно не Женечка и даже не Евгений Михайлович, а вовсе даже Беня. И не Герценштейн, а Герцен. Был спортсмен – стал певец. Об этих удивительных метаморфозах мы и поговорили.

- В 1990 году, в январе, мы сюда приехали, - рассказывает Евгений. - Я привез сюда папу, жену, ребенка, собачку. Через год мама с сестрой и теткой подъехали. Им уже по 90 лет, сейчас живут в Нетании. Вообще у нас вся семья - из бывших спортсменов, родители - заслуженные-перезаслуженные.

-Евгений, вы ведь тоже спортсменом были. И тут вдруг – музыка. С чего это?

-Я вообще в том, что касается музыки, что называется, из поздних. Только в 30 лет музыкальное училище закончил. Папка у меня со слухом и красивым тенором, всегда пел. Вечера проводили, капустники. И как-то само все закрутилось, я втянулся. Помню, лет в тоинадцать моих, в самом разгаре юношеского увлечения спортом, известный композитор Владимир Федорович Сливинский подарил мне пластинку Эллы Фитцджеральд. Это был подарок на бар-мицву – тогда, конечно, это так не подавалось, но все понимали, что я праздную еврейское совершеннолетие. И я до сих пор помню тот "омеговский" диск, тот концерт. Это ведь теперь все известно, все можно проверить и посмотреть в интернете. А тогда… Я увидел на обложке черную женщину в черном платье и услышал ее голос... Через год я пел ее импровизации. Ходил по улицам и пел. С джазом тогда тяжело было. Джаз – это же Америка. Никто об этом не думал.

-Разве? В семидесятые уже было целое движение "отъезжантов", и в отказе уже люди сидели.

-Да, наверное. У нас в физкультурном девочка была, Хильда Лейбович. Ее родители собирались в Израиль. Так ее из комсомола поперли. Собрание устроили. Девочка так плакала. А потом наши собрались, и комсомольскому деятелю, который то собрание вел, набили морду.

-Без последствий обошлось?

-Да вроде. Это был техникум физкультуры, я его окончил в 1974 году, потом служил в армии. В спорт-роте.

-Пели в армии?

-Нет. Стрелял. С самолета с парашютом прыгал – у нас же была спорт-рота десанта. Страшно было…

-А после армии запели?

-А вот после армии – да, пел. Хотя тогда на профессиональную сцену сложно было пробиться. Да и не было ее как таковой. И вот с 76-го года начинается моя полупрофессиональная карьера в духовом оркестре при клубе швейной фабрики в Кишиневе, где должность у меня была – дирижер. И за эту должность я получал 110 рублей зарплаты. До 79-го года я так проработал, потом уехал в филармонию в Ульяновск, и началась гастрольная жизнь с группой "Экспресс-Н". Это был очень знаковый год, я работал с известнейшими в той сфере и в те времена людьми. Например, Коля Катридж - был такой администратор…

-И понеслось?

-Закрутилось. До 81-го мы ездили по Союзу, а в 81-м я приехал в Ялту и устроился в шоу Григорьева. Пел а-ля Челентано, девицы рядом со мной крутились в костюмчиках. Ялта полюбилась сразу же практически. Близкий мне город…

-Интересное место было?

-Передать не могу, какое интересное. Тогда там снимали фильм "Пираты ХХ века". И все актеры к нам заходили. Коля Еременко, покойный, Паша Ремизов, Митя Золотухин, который Петра I играл в филье "Россия Молодая", Ивар Калныньш, Жора Мартиросян. Все там схлестнулись, сдружились.

-Единство места и времени…

-В общем, Ялта. Около полугода я проработал в "ихнем" Объединении музыкальных ансамблей - ОМА. А потом… Был такой начальник – Калиниченко. На всю жизнь его запомню. И вот он мне говорит: "Не могу я тебя взять с такой фамилией в "Интурист". Я ему: "А вы? Ну какой вы Калиниченко?" Так он меня и не взял.

-И пришлось вернуться?

-Да. Снова Кишинев. И опять варьете. А потом… Брежнев когда умер?

-В 82-м.

-Да, так вот в 82-м проходили Дни молдавской культуры в Москве. И мы туда поехали. Все это проходило в Хаммеровском центре, его тогда только отстроили. Мы приходили в бар Совинцентра и чувствовали себя деревенскими парнями. Просто столкнулись Кишинев и Москва, да еще не просто Москва, а самая что ни на есть передовая столица. Здесь и москвичи-то не все бывали - вход-то по пропускам. А тут мы - такие провинциальные молдавские парни. А там - проститутки. Живые. Нас это поразило. И заработки, конечно, у нас там сумасшедшие были. А люди какие там бывали…

-Вся богемная Москва…

-Режиссеры, спортсмены, актеры, художники, скульпторы. Словом, все, кто хоть что-то значил в этом городе и, соответственно, в тогдашнем Союзе, отдыхали в этом баре. Вертинскую помню хорошо. Красавица… Тайванчик свой день рождения там праздновал.

-Долго в Москве пробыли?

-Не особо. Потом опять гастроли - Ялта, Новороссийск. Потом в нескольких картинах снялся - тоже случайно. Ко мне знакомые киношники подходили: "Хочешь сняться?", а я им: "Почему нет?" Ну, и снимался. Мы ж на гастролях все перезнакомились. Что такое "солянки", знаете?

-Сборники концертные?

-Да, точно. Так вот там и пересекались. Фильм "Неуловимые мстители" помните?

-Конечно, мы же все родом из детства.

-Вот с ребятами из этого фильма мы сдружились - с Витей Косых (Данька), Васей Васильевым (Яшка-цыган), Мишей Метелкиным (Валерка). С Витей мы и по сей день дружим.

-Это все середина восьмидесятых?

-Да. А потом разрешили эммиграцию, и начались так называемые отвальные вечера в ресторанах. Я был тогда популярен. "Молдавский Челентано". Ха…

-Смешно теперь вспоминать?

-Да, теперь смешно. Тщеславие во мне с детства зарублено. Еще тренер говорил, что нет у меня спортивной злости. А мне правда наплевать, выиграю, проиграю - какая разница? Мне процесс интересен. И потом это все на музыку наложилось. Вообще, выход в другие сферы чреват. Мне давным-давно предлагали: "Давай, мол, сделаем проект – Москва, шансон". Я тогда сказал: "Это мне надо будет на тусовки ходить? Кокаин нюхать? Минет, простите, делать кому-то? Ну, нет, спасибо, увольте". Испугался и не поехал. Но тогда уже пошли первые гастроли из оттуда сюда, в Израиль. Кристиночка Орбакайте тогда еще с Пресняковым-младшим у нас в ресторане в уголке сидели. Шуфутинский, Успенская, Розенбаум, Буйнов. Со старшим Пресняковым мы подружились, с Александром Яковлевичем Розенбаумом. Он мне с работой в Нью-Йорке помог.

-А личная жизнь как?

-Личная-то? Ну, как. Уже здесь я встретил девочку шестнадцати с половиной лет. Развелся с женой - женился на девочке. И вот с тех пор, девятнадцать лет почти, живу с ней, с моей Аллочкой. Жить без нее не могу. Она у меня умничка - вторую степень получает, гендиректор. Родила мне двоих детей. Пока карьеру делала, я их воспитывал, хозяйством полностью занимался – я ведь поваром работал когда-то в Сан-Франциско. Двоих детей поднял. Знаете, музыканты кабацкие ведь днем дома и только вечером на работу. Удобный график.

- А джаз в вашей жизни как появился?

-Я еще в Кишиневе пел Фрэнка Синатру. Меня спрашивали: "Кому ты поешь?" Как кому? Себе. Это мне нужно. Это мне нравится. Потихоньку начал отходить от кабака и пришел к джазу. Теперь за него еще и деньги стали платить, чего раньше и в помине не было. Я сдружился очень с саксофонистом Робертом Анчиполовским, он лучший ученик Фила Вудса, продолжатель паркеровских традиций. С Игорем Бутманом выступал. Есть еще Ленечка Децельман, пианист молодой, 24 года. Вундеркинд. Разгильдяй. И вот Робик договорился - будем с Тони Панчелло выступать.

-Дети по вашим стопам пошли?

-Сын пошел. Ему 16 – красавец, умница, сильнейший саксофонист. У Эреза Бар-Ноя учится, один из лучших учеников школы. Собирается в Нью-скул в Нью-Йорке поступать. Но вообще он уже сейчас – авторитетный музыкант. Вырос такой просто. Я, например, не знаю и четверти того, что он знает. Вот вопросы к экзаменам его прочел – на три вопроса из четырех ответил.

-Много молодежи в джазе?

-Да. Выросли девочки-мальчики по пятнадцать-шестнадцать лет – талантливые все такие…

-Израильские джазовые музыканты котируются в мире?

-Что ты, конечно! Один Авишай Коэн чего стоит. Он четыре года с Чиком в Корее проработал. Есть еще наш молодой мальчик Руслан Сирота - пианист, которого четыре года назад забрали в Нью-Йорк. Сегодня он - лицо фирмы Roland (крупнейший производитель электронных клавишных инструментов. – прим. ред.). Уровень подготовки у наших - высочайший. Кроме того, "Римон" и "Тельма" подписали программу обмена студентами с Беркли.

-А вообще об израильском искусстве что скажете?

-Подождите лет десять — оно само за себя скажет. Выстрелит так, что удивитесь. Ведь такие дети у нас растут…

-В себя вкладываете?

- В себя? Ну, мне чего надо? Фарш купить. Биточки с чесночком. А если серьезно – учиться. Учиться и учиться. Две вещи надо сделать – теорию музыки выучить и английский. Стыдно и срамно, что я этого еще не сделал. Надо сделать - чтоб самому не стесняться. Подошел к такому вот заборчику.

-Ну, теперь надо прыгать…

-Да. На другой уровень выходить.

-Чем живете?

-Вся моя жизнь - это чувства. Разума нет. Все через сердце прогоняю и не могу иначе. Поэтому мне очень легко живется. Я знаю ответы на свои вопросы, потому что никогда не стеснялся их задавать. Знаю, что главное для меня в жизни. По сути, у нас у всех одна цель. Врачи должны правильно лечить, водители водить, а я – правильно петь. Вот и все. Тогда мы все будем счастливее.

-Про планы расскажите.

-Про планы? Говядины надо взять. Перцы фаршированные сделать…