Первый вице-председатель Демократической партии Молдовы, недавно назначенный Послом во Франции, поведал нам о проблемах молдавской дипломатии, заработной плате депутата и объяснил, почему посол является "кредитной картой" своего правительства.

Ваше Превосходительство, Вы выглядите довольным назначением на должность посла. Вопрос такой, Вы сами пожелали  Париж, или это был не Ваш выбор?

Париж был одним из вариантов, хотя признаю, что предпочел бы Берлин. И моя жена, в настоящее время сотрудница Посольства Германии в Республике Молдова, скорее предпочла бы миссию в Берлине, при том, что одинаково хорошо говорит и на французском, и на немецком. Однако руководство посчитало нужным назначить меня главой парижской миссии, в связи с тем, что молдо-германским отношениям уже задана  достаточно хорошая траектория, в то время как необходимо укреплять наше присутствие именно в Париже, одной из великих столиц, долгое время "игнорировавшихся" Кишиневом.

Вы говорили, не "поедете" в Париж, а "вернетесь" в Париж. Что Вас связывает с этим городом?

Многое. Париж, так же как и Берлин, это столица, которую я знаю лучше всего и где я провел много времени, начиная с 1993 года. Там прошла часть моей докторской подготовки. Затем было несколько более длительных стажировок в Национальной школе администрирования Франции. Позже меня пригласили преподавать в несколько парижских университетов. Это город, в котором я знаю многих – от артистов, журналистов и ученых, до дипломатов и политиков. Я надеюсь, что все это окажется  действительно полезным и в моем новом качестве.

Это назначение произошло благодаря тому, что Вы являетесь членом ДПМ, партии входящей в правящий альянс, или скорее благодаря Вашим личным качествам дипломата?

Причин в действительности много, хотя политическая конъюнктура, без сомнения, очень важна. Посол – больше чем дипломат, он одновременно является и "визитной карточкой", и "кредитной картой" руководства его страны. Именно из этих соображений я отказался в мае 2005 года от предложения отправиться послом в Вашингтон. После выборов в июле 2009 года ситуация изменилась. Когда начались обсуждения различных вакантных портфелей, я сказал председателю ДПМ, что меня не интересуют ни должности в правительстве, ни руководящие посты в законодательном органе. Я хотел вернуться в дипломатию, вернуться туда, где я начал в 1992 году трудовую карьеру. Но не в должности министра, как планировалось в теневом кабинете, объявленном Демпартией весной прошлого года, а в качестве главы дипломатической миссии.

Кстати о ДПМ, Вы неоднократно выражали мнение, отличающееся от мнения руководства формирования. Это характерно для демократов, или же обусловлено отсутствием координирования единой идеи внутри партии?

Иногда так случалось, что по каким-то проблемам моя точка зрения отличалась от той, что высказывали другие мои коллеги во главе ДПМ, однако я не вижу в подобной ситуации ничего неестественного. Скорее "анормальными" являются партии, которые говорят "единогласно".

А вообще, Вы думаете, что все представители формирования должны выходить к людям с одним и тем же обращением? Поскольку за исключением ДПМ другие формирования именно так и поступают, по меньшей мере, пытаются.

Политическая партия – это не секта, в которой "истину" излагает гуру. Может так случиться, что по каким-то проблемам члены партии придерживаются различных позиций. Подобные разногласия необходимо преодолевать в ходе внутренних обсуждений, где и принимается, в случае необходимости, эта единая позиция партии. Однако если проблема не обсуждалась на уровне коллегиального форума, тогда члены партии публично выражают свое мнение по своему усмотрению, указывая при этом, что они объявляют свою личную точку зрения. Часто случается, что и председатели партий фактически выражают свою личную точку зрения, а не партии, которую они возглавляют, и их высказывания не были предварительно скоординированы с коллегами по формированию.

Что дает Вам повод думать, что Вы будете более эффективны, чем Ваши предшественники в Париже? Почему?

Деятельность некоторых из моих предшественников отличалась тремя серьезными изъянами. Первый заключался в отсутствии дипломатического опыта. За исключением господина Михаила Попова, который перед тем как стать послом в Париже был министром иностранных дел, другие молдавские послы во Франции пришли не из системы МИДа. Второй состоял в недостаточном знании французского языка (опять же, за исключением Михаила Попова), что значительно ограничивало возможности их общения с французскими партнерами, а также с коллегами из других посольств. Господин Теодор Баконски, который до поста министра иностранных дел Румынии был послом в Париже, рассказывал мне, что эти "лингвистические проблемы" провоцировали чрезмерное сближение молдавских дипломатов, аккредитованных во Франции, с их коллегами из стран СНГ, с которыми они могли говорить и по-русски. Словно мы посылали дипломатов в Париж для налаживания более тесных отношений с постсоветскими странами. Ситуацию можно было бы назвать смешной, если бы она не была драматичной. Третьим изъяном, по меньшей мере в случае последних глав дипломатических миссий, являлось отсутствие связей в этой стране. Они слишком мало знали Францию, да и сами не многое могли сказать французам. Хочется верить, что моя ситуация немного иная: в 2002 году я стал первым молдаванином, названным французским министерством иностранных дел "Личностью будущего", уже более 10 лет я являюсь членом Научного совета Европейского института  высших международных исследований в Ницце,  а также членом Совета Международного центра европейской подготовки в Париже. В течение последних лет я был членом редакционной коллегии различных французских журналов в сфере политических наук, выступал с лекциями во многих университетах этой страны. Более того, во Франции были опубликованы многие мои работы, впрочем, как раз этой осенью в парижском издательстве "Arthemis" появится моя новая книга. Даже тот факт, что я, будучи политическим лидером, в течение долгих лет культивировал очень хорошие отношения с французскими политическими партиями, пойдет мне на пользу, поскольку таким образом я узнал многих активных политиков, в том числе на местном и региональном уровне, практически во всех значительных формированиях.

Какова на сегодняшний день самая большая проблема молдавской дипломатии? А дипломатов?

Самой большой проблемой молдавской дипломатии является сомнительное качество многих сотрудников МИДа в последнее десятилетие. Известно, что с 2000 года по отношению к министерству иностранных дел постоянно применялась политика "чисток". Многие квалифицированные дипломаты были вынуждены уйти и позже поступили на работу в различные международные структуры и компании. Радует тот факт, что сейчас многие из них возвращаются в министерство, в том числе и в качестве глав миссий, но в любом случае наследство, оставленное предыдущим правлением, тяжело. Вторая большая проблема – материального характера: дипломатия – дорогостоящее дело, а в нашем распоряжении не всегда есть достаточные средства. Кстати, я недавно наблюдал в прессе многочисленные спекуляции по поводу высоких зарплат молдавских послов. Хочу вам сказать, что зарплата посла Республики Молдова в Париже равна стипендии, предоставляемой CNRS (Национальным центром научных исследований Франции – прим ред.) для постдокторских исследований.

Каковы приоритеты посла Олега Серебряна?

Их много, но думаю, что первоочередным является формирование иного имиджа Республики Молдова во Франции, а также увеличение французского присутствия в нашей стране, интенсификация политической поддержки Парижа нашей республики. Поскольку посольство в Париже аккредитовано и при ЮНЕСКО и Международной организации Франкофонии, я также хотел бы активизации нашего присутствия в этих международных организациях. Тем более что с ЮНЕСКО у нас были непродуктивные отношения. Хотелось бы также улучшить отношения с молдавскими гражданами, работающими или обучающимися во Франции, поскольку мы хорошо знаем, что некоторым из наших сограждан есть в чем упрекнуть тех, кто представлял Республику Молдова на дипломатическом уровне еще совсем недавно.