Если мы посмотрим на график нефтяных цен за последние 3,5 месяца, то увидим, что нет четкой линии падения – есть "ступеньки": два мгновенных спада и более-менее стабильное поведение между ними. Первый раз идти вниз нефтяные цены вынудила спекулятивная волна, начавшаяся на бирже после 11 сентября. Сама по себе такая реакция рынка на трагические события не может не удивлять. Обычно в предвоенной ситуации с участием, пусть даже и косвенным, стран Персидского залива цены на энергоносители ведут себя несколько по-другому. Так бы оно было и в этот раз, если бы к большим деньгам не примешалась большая политика. Реальных возможностей у главных производителей нефти – стран-участниц ОПЕК – для противопоставления их главному потребителю углеводородов не нашлось. Биржевой рынок отреагировал мгновенно: за пару дней фьючерсная цена главного мирового энергоносителя снизилась с $28 до $22. Нефтяной рынок выпустил пар. Некоторое время после этого значимых событий не происходило. Цена то взлетала на $0,5, то на столько же падала, как будто зажатая в ежовых рукавицах. Тишь да гладь – никакого раздолья для спекуляций. Рынок просто не знал, куда он будет вынужден ступать – вверх или вниз, а прыгать раньше времени – не в его обыкновении. Момент истины настал лишь через месяц – в середине ноября собрание государств ОПЕК вдруг решило изменить своей роли гаранта стабильности на рынке. Ревность к независимым нефтеэкспортерам, которые снимали прелестные сливки ценовой конъюнктуры "за просто так", вылилась в самое подходящее время.

ОПЕК захотелось наделить стабилизирующей функцией целый ряд не входящих в картель государств. Ценой этой услуги стали пресловутые 0,5 млн. баррелей, которые хоть как-то надо было урезать. Нефтяной рынок должен был ступать вниз. Цена на нефть в мгновение ока упала с $22 до $18. Затем она была уже не способна на внятные телодвижения. На NYMEX и IPE обрушился просто поток информации, который невозможно было разумно интерпретировать. Да и как надо было, например, воспринимать информацию о первоначальном снижении Россией экспортных квот? Ведь сначала эта новость носила в основном качественный характер и послужила хорошим подспорьем для биржевых быков. Однако когда просочилась реальная цифра возможного снижения (30 тыс. баррелей), то она стала носить уже выраженный "медвежий" характер. Скользкая ведь вещь – игра на новостях.

Сегодня цена на "черное золото", как и далеким летом 1999 года, не превышает и $20. Уже больше месяца на нефтяном рынке занимаются в основном арифметикой, складывая воедино урезки экспортных квот России, Норвегии, Мексики и прочих оманов и ангол. Но, каким бы способом ни производилось вычисление, результат все один и тот же – 0,5 млн. баррелей в сумме никак не получается. Вопрос заключается в том, как интерпретировать зазор между желательным (ультимативным) и реально возможным объемом снижения экспорта. Ответ рынка может появиться столь быстро, что уже по прошествии пары торговых сессий мы сможем говорить о некотором подобии стабильности. Конечно, скажем об этом с высокой долей условности, поскольку стабильность продлится до тех пор, пока не возникнет необходимость сделать еще один шаг вперед.

С высокой периодичностью на рынок влияют такие события, которые не оставляют другого выбора, кроме как сделать очередной шаг. С точки зрения России и других передовых нефтеэкспортеров важно, чтобы это был шаг вверх. Но этим планам в очередной раз могут помешать слишком организованные нефтеэкспортеры, для которых горе врагов чаще бывает более приемлемо, чем собственная денежная выгода. То, что произойдет 28 декабря, к сожалению, не может быть подвергнуто прогнозированию. Пока все идет к тому, что богатые нефтяные шейхи могут сделать россиянам подарок к Новому году, причем даже больший, чем поздравительная речь президента.

Хотелось бы верить и в байку о том, что как Новый год встретишь, так весь год и проведешь. Чтобы всё было хорошо, не забудьте перед наступлением праздничного веселья зажмуриться и загадать желание: 30 долларов за баррель маслянистой жидкости темного цвета.