Тома Ион

О чем шел разговор с Игорем Смирновым, что мы выигрываем от спорных уступок, какие препятствия мы встречаем на пути возобновления переговоров по приднестровской проблеме, что делает правительство для их преодоления, и насколько вице-премьер по вопросам приднестровского урегулирования удовлетворен своей работой – читайте в интервью с Виктором Осиповым.

Почему столько лет не удается возобновить политические переговоры в формате 5+2?

Трудно объяснить, что происходило до тех пор, пока к власти пришло нынешнее правительство. В 2005 году наметился формат 5+2. Однако переговоры тогда проходили в атмосфере конфронтации, что, в конечном счете, привело к взрыву эмоций, выходу из переговоров в начале 2006 года и, соответственно, к прекращению процесса урегулирования. Однако общение на неофициальном уровне продолжалось. Время от времени предпринимались попытки подготовить платформ для урегулирования конфликта. Зачастую эти платформы готовились в различных кабинетах и представлялись как инициатива канцелярии лишь одной стороны. Не было документов, разработанных в ходе и в результате переговорного процесса. Я считаю, что на этот фактор следует обратить внимание. Ни один из предложенных проектов в этих условиях не принес результатов.

Позже, политические события в Молдове 2009 года привели к тотальному блокированию контактов, которые и так были весьма нестабильны, к блокированию деятельности созданных ранее рабочих групп и прекращению встреч в формате 5+2. Одной из целей предпринимавшихся нами до сих пор усилий в политике реинтеграции является определение жизнеспособного решения приднестровской проблемы. Перевод переговорного процесса в официальное русло означал бы согласие сторон найти это решение. Самой большой проблемой в настоящее время является то, что позиции, изложенные Кишиневом и Тирасполем, крайне далеки друг от друга, и в отсутствие официального переговорного процесса нет и намека на готовность найти решение, каким бы оно ни было.

Разница заключается в том, что мы отказались от конфронтационной манеры в общении на всех уровнях. Мы возобновили рабочий диалог между Кишиневом и Тирасполем, который, по крайней мере, позволяет нам держать в нашем поле зрения существующие проблемы, восстановили деятельность рабочих групп по консолидации доверия в различных областях. Я считаю, что подобными подходами молдавские власти демонстрируют твердую волю к поиску решения совместно со всеми партнерами, участвующими в переговорном процессе.

Почему столько лет не удается возобновить политические переговоры в формате 5+2?

Наверное, потому, что Тирасполь пока не увидел необходимую политическую волю и подходящие аргументы, чтобы согласиться на перевод переговорного процесса в официальное русло. Наши усилия направлены на демонстрацию необходимости переговоров, на то, чтобы убедить и других партнеров в необходимости вместе влиять на ход вещей, а представителей приднестровской стороны в том, что переговоры являются единственным способом разрешения этого конфликта. Отказ идти по пути мирных переговоров является контрпродуктивным и даже опасным. До конца года еще есть, и я бы не хотел сейчас развивать эту линию... посмотрим, как будут развиваться события.

Вы сделали несколько шагов навстречу Тираспольской администрации для укрепления доверия между сторонами. Что вы получили взамен?

Укрепление доверия является целью, которая затрагивает сообщество по обе стороны Днестра. Администрация, будь то конституционная в Кишиневе или неконституционная в Тирасполе, является частью этого общества. Шаги по укреплению доверия делаются для общества, и сейчас не идет речь лишь о лидерах. Нашими действиями мы хотели внушить всем доверие и создать репутацию новых властей в Кишиневе, которая позволила бы нам эффективно вести переговоры. Мы бы хотели, чтобы стало ясно, что мы честны во всем, что делаем, даже если наши позиции в чем-то не устраивают и не совпадают, а когда мы берем на себя обязательства, когда выявляем проблемы и ищем решения – мы делаем это эффективно и результативно. Я думаю, что без того, чтобы отдалиться от основополагающего принципа целостности и суверенитета Республики Молдова, без того, чтобы отказаться от некоторых неудобных нашим партнерам идей (о трансформации действующей военной миссии в многонациональную гражданскую миссию под международным мандатом, или об окончательном выводе иностранных войск с нашей территории), нам удалось внушить доверие, потому что мы всегда держали свое слово. Я считаю, что весьма разумен и наш шаг в том, что касается прекращения запрета на поездки приднестровских чиновников в Европу. Этот запрет изначально использовался как один из видов наказания, призванный вынудить сепаратистскую администрацию стать более сговорчивой, а в итоге, использовался ими для введения ответных санкций, таких как запрет на доступ в регион официальных представителей Кишинева, создание препятствий для проезда западных дипломатов и простых граждан. Эти моменты должны рассматриваться не только как некоторые шаги навстречу, а как действия, предпринятые молдавским правительством в поиске решений проблем, с которыми мы сталкиваемся в восточных районах.

Довольны ли Вы своей деятельностью на этом посту? Какие важные события произошли за последний год в этой области, я имею в виду моменты, которыми Вы гордитесь?

Пока еще преждевременно говорить, что у нас есть чем гордиться. Однако я могу весьма объективно представить некоторые параметры на 2009 год и их эволюцию за последние 11 месяцев, с тех пор, как я занимаю этот пост. В 2009: ноль деятельности в группах по укреплению доверия, ноль в области двустороннего диалога между Кишиневом и Тирасполем, ноль деятельности в формате 5+2. В настоящее время у нас рабочий режим в двустороннем формате с соблюдением среднего ритма встреч (один раз в месяц), придерживаемся четкого ритма встреч в формате 5+2 (не менее одного раза в квартал), также соблюдаем ритм деятельности на международном уровне, мы провели тур двусторонних консультаций со всеми сторонами, вовлеченными в процесс. Эти консультации очень важны, поскольку позволяют нам общаться и передавать сообщения Кишинева не только представителям каждой из сторон переговорного процесса, но также кругам, определяющим политику этих государств или организаций в том, что касается приднестровского урегулирования в Москве, Брюсселе, Вашингтоне, Киеве, Вене.

Среди наших очевидных достижений я бы хотел отметить тот факт, что я представил ЕС документ на нескольких страницах, в котором изложено представление Кишинева о том, какую роль может играть Брюссель в процессе урегулирования. Наше видение было принято и положено в основу деятельности ЕС по данной проблеме. Также состоялся рад встреч с официальными представителями США, которые согласны с позицией Кишинева о путях урегулирования приднестровской проблемы. В то же время наблюдается активизация наших партнеров, и это было высказано на самом высоком уровне Кэтрин Эштон, Виктором Януковичем, Дмитрием Медведевым и Ангелой Меркель. Все они заявили о поддержке целостности и суверенитета Республики Молдова.

Что касается внутренних участников, ситуация несколько иная. Необходимо укреплять доверие, поскольку оно создает предпосылки для поиска решения или разрешения ситуаций, расценивающихся как инциденты.

Зачем настаивать на организации выборов в селе Коржево, если и так всем ясно, что приднестровская администрация не допустит проведения выборов?

Всем ясно, что село Коржево, которое было отделено от Дубоссар нормативными актами еще до начала конфликта, находится под юрисдикцией Кишинева. Доказательством этого является и тот факт, что в Коржево проходили все выборы, в том числе и в 2003 году. Соглашения, достигнутые конфликтующими сторонами после ’92-го года, разрешили приднестровской милиции патрулировать этот населенный пункт в целях совместного решения вопросов, связанных с соблюдением общественного порядка. После 2003 года отношения между Кишиневом и Тирасполем ухудшились, и, возможно, имея доступ в это село, сепаратистские силы попытались воспользоваться ситуацией. Право проживающих в Коржево граждан на участие в голосовании не может быть нарушено. Как власти Молдовы мы обязаны принять все необходимые меры для того, чтобы граждане могли реализовать свое право голоса, и мы всегда будем это делать.

Были ли Вы в Тирасполе за время своего мандата? Контактировали ли как-то с лидерами сепаратистского региона?

Да, я был несколько раз на двусторонних рабочих встречах, которые проходят поочередно в Кишиневе и Тирасполе. Если говорить об Игоре Смирнове, единственная встреча с ним произошла в конце августа на матче в Тирасполе. Впрочем, здесь необходимо сделать уточнение, поскольку звучат необоснованные спекуляции: мы поехали на этот матч вместе с премьер-министром Владимиром Филатом и некоторыми главами молдавского спорта (президентами футбольной федерации и Национального олимпийского комитета). У нас была отдельная ложа. На стадионе были и дипломаты – русский и украинский послы, специальный представитель ЕС. Цель поездки касалась футбола – мы хотели показать, что именно в спорте можем быть вместе. "Шериф" выступал в качестве чемпиона Молдовы, разве нет?! В перерыве между таймами и состоялась эта короткая беседа между премьер-министром Молдовы и лидером Тирасполя. Говорили на самом деле о спорте, о преимуществах стадиона и т.д. Конечно же, были затронуты и некоторые моменты повестки дня двустороннего диалога, но не более того, поскольку понятно, что тогда было не место и не время для таких дискуссий.

Как Вы думаете, почему на референдуме от 5 сентября в Дубоссарском районе отмечалась самая низкая явка? Помимо спекуляций, считаете ли Вы, что этот результат является оценкой, которую жители зоны безопасности дали Кишиневу?

Итоги референдума имеют множество значений. В каждом населенном пункте есть свое объяснение. Не думаю, что в Дубоссарском районе явка была низкой из-за того, что он находится в зоне безопасности. Этому региону всегда уделялось больше внимания со стороны кишиневских центральных органов власти, чем другим. Я считаю, что это очень важно, и что для этого района должны быть разработаны специальные политики. Причиной мог быть и тот факт, что довольно значимая политическая сила, находящаяся в настоящее время в оппозиции, призвала людей бойкотировать референдум. Эта сила имеет своих приверженцев в Дубоссарском районе, в том числе в его руководстве. Я не буду вдаваться в подробности, однако думаю, что этот фактор также сыграл свою роль. Главный сигнал, который получил молдавский политический класс на референдуме от 5 сентября, заключается в том, что люди, независимо от населенного пункта или региона, чувствуют себя покинутыми в связи с тем, что политики слишком озабочены собственными интересами. Надеюсь, что этот сигнал был понят, и что мы найдем способы привлечь людей к участию в политической жизни.