Андрей Кончаловский - из породы "победителей": успешен во всем, за что только ни возьмется. Достаточно назвать хотя бы его фильмы "Романс о влюбленных", "Сибириада", "Дядя Ваня", сценарии к "Андрею Рублеву" и "Рабе любви"… Но считать Андрея Кончаловского только человеком кино неправильно: на его счету и суперуспешные театральные постановки, и оперы - причем на ведущих площадках мира.

А еще у Андрона Сергеевича давние и тесные связи с нашей страной. Будучи эмигрантом в США в конце 80-х годов прошлого века, он - практически единственный "русский" режиссер - "трудоустроился" по специальности, снимал кино в Голливуде. Его фильмы имели успех - опять же достаточно назвать "Любовников Марии" с Настасьей Кински в главной роли, "Танго и Кэш", "Поезд-беглец"… Продюсеры хотели иметь с ним дело! А поскольку одним из них был легендарный Менахем Голан, Андрей Кончаловский неоднократно приезжал в Израиль.

На сей раз мы ждем мэтра с очаровательной супругой актрисой Юлией Высоцкой (кстати, именно на момент записи этого интервью - 10/10/10 - у них годовщина свадьбы!) со спектаклем "Дядя Ваня" Театра имени Моссовета.

- Андрей Сергеевич, у вас уже, можно сказать, есть своя "чеховиана": вы ставили того же "Дядю Ваню" в кино, "Чайку" в театре, и вот сейчас опять взялись за "Дядю Ваню", но уже на сцене. Что заставило вас опять обратиться к Антону Павловичу Чехову?

- А почему ставят "Гамлета" много раз? Потому что классика - она вечна. И нет никаких других причин. Причина всегда одна - понять. Понять Чехова.

- Насколько мне известно, вы впервые приезжаете в Израиль с театральной постановкой…

- В Израиле я бывал не раз - много лет назад, когда работал с Менахемом Голаном, мы приезжали с нашими картинами. Но как раз с театром мне не доводилось у вас бывать.

- Все спектакли Театра Моссовета, которые привозили в Израиль, имели здесь колоссальный успех. Есть ли у вас предчувствие успеха "Дяди Вани" на Святой земле?

- Невозможно сказать про предчувствие успеха. Но режиссер, когда ставит спектакль, всегда рассчитывает на то, что кому-то это понравится.

- Как вы считаете, по какой причине израильтяне просто обязаны "здесь и сейчас" посмотреть ваш спектакль?

- Они нигде, никому и ничем не обязаны. Но я думаю что тот, кто любит Чехова, - придет. Кто любит мое кино или мои спектакли - тоже придет.

- Вы, прежде всего, известны как кинорежиссер...

- Ну, кому-то я известен и так, но я, между прочим, ставлю и оперы. И есть люди, которые любят только мои оперы. Но, естественно, кино - более популярный вид искусства.

- Когда фильм вышел на экран, что-то поправить в нем уже невозможно. Актер, каждый вечер выходящий на сцену в спектакле, может поправить очень многое. А режиссер может вмешаться, что называется, по ходу пьесы?

- Безусловно. Я поэтому и езжу на спектакли, смотрю их. Спектакль меняется, и это естественный процесс - актеры растут, по-другому начинают понимать многие вещи. Постановка - это целый живой мир. И если зритель к ней относится именно так - как к чему-то живому, - то актер пытается понять характер своего героя. И конечно, много всего разного на сцене происходит. Траектория характера - я бы сказал так - от спектакля к спектаклю меняется.

- Я почитала московскую критику на ваш спектакль…

- Я тоже ее читаю, но вы знаете - сразу видно, когда что-то говорит критик. На самом деле спектакль не становится лучше, если его хвалят или ругают критики - он остается таким же. Очень немногие критики стараются понять режиссера. И очень немногие критики верят в искренность режиссеров.

- Мне интересно, как вы прокомментируете, например, такое: "Этот спектакль не назовешь открытием, тем более - откровением. Но это достойная постановка, внятная по мысли и эмоции, обеспеченная целым рядом хороших актерских работ. Главная радость, на мой взгляд, - Александр Домогаров в роли доктора Астрова..."

- Вообще странно было бы сказать одним словом, что человек, написавший это, не прав - все имеют право высказывать свои мысли. Но, для него, скажем, это - не открытие. А для кого-то Деревянко в роли дяди Вани - абсолютное открытие. Я думаю, что это новая трактовка роли. До сих пор "Дядю Ваню" делали как драму. И я его снимал точно так же. А с Деревянко получилась трагикомедия, а это - совсем другое. Это, я бы сказал - довольно серьезное театральное открытие.

- Чем вы руководствовались, когда выбрали Деревянко на эту роль?

- Жанром, в котором он работает. Ведь какой артист, такой и жанр получается…

- Вы как-то сказали: "Легко любить героев талантливых, не сломленных горем или самой жизнью. Трудно любить посредственных, неспособных на подвиг обывателей". А вы их любите, героев "Дяди Вани"?

- Да, безусловно. А как их не любить? Чехов их любил. Я - так же, как и Чехов.

- Но вы режиссер и человек очень успешный. А они по большей части неудачники…

- При чем тут - успешный режиссер? Какая разница, успешный я или неуспешный? Если я художник, значит, могу быть и успешным, и неуспешным. Главное - желание понять людей. И не имеет никакого отношения личная карьера к желанию понять человека.

- А еще московская критика пишет, что спектакль вы поставили в духе "Снимается кино". Это так?

- Как сказал Чехов, на одного умного приходится тысяча глупых. И тысяча заблуждающихся. И что, всех слушать? Это можно с ума сойти. Мало ли что пишет критик!

- Но это же не говорит о том, какой спектакль - хороший или плохой. Это говорит о его антураже...

- Мне смешно, потому что это - старая театральная традиция, прием, которым пользуются начиная с комедии дель арте, 300 лет уже как. Когда в комедии дель арте создается такая сцена, она интересна, потому что так начинается жизнь. А если этой жизни нет, значит, это никому не интересно, и мысленно это понимаешь. Если нет жизни, то для чего все это?

- А что для вас вообще мерило успеха? Вот вы сами для себя знаете про тот или иной фильм, спектакль, оперу - что вот это да, успех?

- Нет, не знаю. И не думаю, что имею такой уж большой успех. Ну что значит вообще успех? Когда зрители какой-то спектакль очень любят? А я думаю, что успех - это когда есть возможность делать что хочешь и с кем хочешь. И после окончания одной работы начинать новую. И когда ты кому-то нужен. Вот это, по мне, - успех.

- А какой свой фильм вы сами считаете с профессиональной точки зрения самым удачным?

- Даже не знаю. Иногда думаешь, что вот это - хорошо. Потом посмотришь еще раз - и думаешь по-другому. Например, "Глянец" - такой серьезный фильм. А люди считают, что это полная гадость и вообще очень плохо. Поэтому для меня успех - когда я понимаю, что нет серьезных просчетов. А просчеты всегда есть. Более того, они должны быть, обойтись без них невозможно. По крайней мере, у меня нет фильмов без просчетов.

- Ну, наверное, их видите только вы…

- Ты их только потом понимаешь, когда смотришь картину. Хотя нет, вы знаете, надо всегда стараться, чтобы нравилось то, что ты делаешь. И верить, что есть люди, которым это тоже понравится. Всем, безусловно, сложно нравиться. Но тем не менее. Вот, например, в России я не считаюсь театральным режиссером. А в Москве вообще такая публика, что ей сложно угодить...

- Там, наверное, все "разложено по полочкам": этот - театральный режиссер, этот - кино…

- Да, там зрители все знают. Вот этот режиссер- театральный. Он гений. А этот вообще не режиссер, он не знает, что делает. А этот режиссер - артист какой-то. И люди идут на твой спектакль с уже готовым мнением. Но в других городах, в Таллине, скажем, в Петербурге, спектакль принимался с большим энтузиазмом. В Италии его принимали с успехом. Но на самом деле это неважно. Спектакль живет, люди смотрят и аплодируют. А если аплодируют, значит, не спят.

- А радуетесь ли вы удачам коллег? Что из последних российских фильмов или спектаклей вам понравилось как зрителю?

- Во-первых, я практически не смотрю ничего. В силу того, что у меня очень мало времени… Я же не критик, в конце концов. Я не должен смотреть. Только если слышу, что о чем-то говорят, как о чем-то очень серьезном, - тогда смотрю. Но думаю, что талантливые люди есть. И конечно, приятно, когда есть искреннее желание понять человека, нет стремления самоутвердиться напористого такого, вместо того чтобы попытаться понять человека.

- Можно сказать, что сегодня надо заниматься самопиаром? В любом проекте?

- Сегодня можно все что угодно делать. Раньше это было так: спектакль шел - и это уже было красиво. А сейчас стало важно еще и то, как все это преподнести. А это уже некрасиво. Когда-то Борис Пастернак написал: "Быть знаменитым некрасиво…" А сейчас все стараются стать знаменитыми…

- Ну, таковы реалии, ничего не поделаешь.

- Ну, да, реалии - это конечно. К сожалению, деньги решают все. Материальным человек загнал свои духовные потребности…

- Читатели не простят, если я не спрошу, над чем вы работаете сейчас.

- Я заканчиваю сейчас большой фильм "Щелкунчик", который сразу делается на русском и английском языках, с российскими и американскими артистами. Это мой первый фильм-сказка для детей. И он - накануне выхода в Америке и в России. Надеюсь, его покажут в Европе на католическое Рождество, а в России - в канун Нового года. Еще сейчас я ставлю "Бориса Годунова" в Италии.

- Потрясающе. Теперь будем ждать с нетерпением "Щелкунчика", а может, и "Годунов" до нас когда-нибудь доедет. Спасибо вам большое. Позвольте пожелать вам здоровья, чтобы хватило его на все ваши замыслы. А что вы пожелаете нам, русским израильтянам, которые живут в такой трудной стране?

- Свою жизнь жить - это самое главное. Поэтому желаю, чтобы жизнь у вас была - и чтобы вы ее жили. Ведь главная задача человека - прожить жизнь так, чтобы не просто быть щепкой в потоке времени.