Виктор Кирилэ

Немецкий канцлер Ангела Меркель и российский президент Дмитрий Медведев подписали мезебергский российско-германский Меморандум, в соответствии с которым ЕС и России предстоит создать на уровне министров совместный комитет по внешней политике и безопасности, а приднестровский конфликт должен стать приоритетным вопросом на его повестке дня. Скоро исполнится год с того дня, а злополучный комитет находится, как и прежде, на этапе проекта. Москва считает, что мяч находится на поле Брюсселя, который должен ответить на сделанные ею конкретные предложения еще летом прошлого года относительно работы комитета, предложенного Меркель и Медведевым в Мезеберге.

Однако Брюссель молчит и, наверное, не без основания. Пока что у 27 государств-членов ЕС нет общей позиции относительно германо-российской инициативы. Зато европейские официальные лица считают, что приднестровское урегулирование представляет собой тест на серьезность и искренность для России в европейской политике безопасности. Москва разделяет однако другое мнение, по крайней мере, так дал понять глава российской дипломатии Сергей Лавров на пресс-конференции от 13 января 2011 года, когда он счел необходимым заявить, что, на его взгляд, настоящим и более значительным тестом на искренность представляет собой способность создать совместный противоракетный щит между Россией и НАТО. Парадоксально или нет, но в то время, как Брюссель ожидает, чтобы Москва поднялась до уровня приднестровского вопроса, продолжение конфликта на Днестре становится тестом для способности ЕС поставить себя в роли серьезного политического актера - услышанный, выслушанный и уважаемый за столом переговоров в формате 5+2.

Правильно и то, что за последние 6 лет ЕС стала более заметной в приднестровском регионе. Это стало возможным в основном благодаря политической воле ЕС непосредственно вмешиваться в процесс урегулирования приднестровского вопроса, взяв на себя конкретную ответственность в различных областях, как, например:

- консолидация и повышение эффективности контроля на приднестровском участке молдо-украинской границы, путем инициирования миссии EUBAM;
- продвижение доверительных мер между Кишинэу и Тирасполем путем реализации в приднестровском регионе большого количества гуманитарных, социальных, инфраструктурных проектов, финансируемых за счет бюджета ЕС;
- участие в качестве наблюдателя в консультациях и переговорах в формате 5+2.

Быть заметным это не означает, что автоматически становишься влиятельным политическим актером. Основной недостаток ЕС в приднестровском регионе и в формате 5+2 состоит в том, что Брюсселю еще не удалось преобразовать свое растущее присутствие в реальные рычаги влияния и направления своей нормативной, экономической и политической силы на население, деловую среду и тираспольский политический режим. Вопреки тому, что в последнее время все более интенсивно Тирасполь посещают европейские дипломаты и официальные лица, ЕС, как политическая сила, с трудом слышат, плохо слушают и преднамеренно игнорируют в приднестровском регионе.

Может ли ЕС преодолеть этот недостаток? Конечно, может. Однако для того, чтобы ему это удалось, ЕС должен располагать реальными рычагами влияния, которые позволили бы более решительно продвигать собственные принципы, ценности и законные интересы в приднестровском регионе. На наш взгляд, этого почти невозможно добиться столько времени, сколько ЕС не решается:

1.Принять на себя и играть эквивалентную роль с той, которую играет Россия в процессе урегулирования приднестровского вопроса.
2.Четко сформулировать собственное видение решения приднестровского вопроса, которое может быть разработано и поддержано большинством государств ЕС, и не только Германией и Францией.
3.Разработать и предложить единый пакет помощи в модернизации приднестровского региона, которая была бы равной, по крайней мере, помощи, которую оказывает региону Россия. Естественно, предоставление подобного пакета помощи должно быть строго обусловлено демократизацией и демилитаризацией региона, проведением диалога и осуществления сотрудничества между Тирасполем и Кишинэу на всех уровнях, ликвидацией всех преград на пути передвижения людей и товаров между двумя берегами Днестра, осуществлением совместных инфраструктурных проектов между Тирасполем и Кишинэу.
4.Решительно применять механизмы поддержки, обусловленности, убеждения и, в том числе, принуждения в отношениях с тираспольской администрацией, когда в этом есть необходимость.

Готов ли ЕС действовать таким образом? Готов ли ЕС взять на себя роль в процессе решения приднестровского вопроса, которая соответствовала бы своему региональному и международному статусу, роль, эквивалентной роли России? К сожалению, реальности убеждают нас в том, что ЕС еще колеблется. И, в результате, консультации и переговоры в формате 5+2 зависят почти исключительно от прихоти Тирасполя и от желания/доброжелательности Москвы оказать давление на „непреклонных приднестровских лидеров”. Хотя ЕС высказывается за безусловное начало переговоров относительно будущего статуса приднестровского региона, тираспольская администрация полностью пренебрегает его позицией. Более того, неформальные консультации в формате 5+2 превращаются приднестровскими лидерами в проведение переговоров относительно очень важных уступок со стороны Кишинэу, которые должны удовлетворить понятие равноправия сторон, понимаемого Тирасполем и Москвой как признание приднестровского региона в качестве равного субъекта с Республикой Молдова. В отсутствие эффективных рычагов прямого давления на тираспольских лидеров, ЕС вынужден рассчитывать на способность Москвы уговорить последних сесть за стол переговоров.

Также, в то время, когда ЕС занят скорейшим началом официальных переговоров в формате 5+2, он уклоняется от активного участия на других участках приднестровского вопроса, как, например, демократизация региона и обеспечение прозрачности в Зоне безопасности, созданной на основании подписанного в Москве 21 июля 1992 года молдо-российского соглашения „О принципах мирного урегулирования вооруженного конфликта в приднестровской зоне Республики Молдова”. Ведь именно на этих двух участках отмечается тревожная эволюция, которая может опрокинуть усилия по продвижению доверия и помешать политическому диалогу и будущим переговорам между Кишинэу и Тирасполем. Видит ли Брюссель инволюции? Конечно, видит, но прослеживает за ними и регистрирует их бессильно в строгом соответствии со статусом наблюдателя. Вообще, настало время сказать об этом открыто: статус наблюдателя за столом переговоров стал невыгодным для ЕС, ловушкой, которая ограничивает уровень участия и влияния в приднестровском регионе.