12 апреля 1961 года Юрий Гагарин первым поднялся в космос и за 108 минут обогнул планету на космическом корабле. В этом году мир отмечает 50-летие этого знаменательного события. Особым признанием вклада израильтян в дело покорения неба стало то, что нашу страну с визитом в рамках программы "Космическая одиссея", проводимой агентством Россодружество по указу президента Дмитрия Медведева, посетил легендарный космонавт, член первого отряда Алексей Архипович Леонов. По дороге в Беэр-Шеву на конференцию образовательного проекта "Лимуд", посвященную теме научно-технического прогресса, немыслимой без изучения космоса, мы успели обсудить с Алексеем Архиповичем вопросы прошлого, настоящего и будущего.

- В первую очередь, хотелось бы узнать у человека, который первым вышел в открытый космос, - какие ощущения вы испытывали при этом? Как вы воспринимали эту миссию?

- Это реакция человека на восприятие окружающей среды. Мы рассуждаем о том, что такое окружающая среда, в которой я оказался и которую никто не мог спрогнозировать. Математически мы понимали, что там глубокий вакуум - на десять в миллиардной степени отрицательный относительно нашей земной атмосферы, что пространство там постоянно пронизывается метеоритными потоками, это мы тоже знали, что там есть жесткое излучение, что там есть солнечные потоки – солнечный ветер. Что этот солнечный поток повышает температуру на внешней части скафандра, а на противоположной разница почти что в 300 градусов – это мы не могли предполагать, это мы получили в процессе измерений. И что надо было сделать скафандр, который бы держал эту температуру и не позволял этому тепловому потоку войти внутрь, в то же время защитил бы человека от всего, что связано с нахождением человека в космосе. Что оказалось? Температура скафандра, освещенная Солнцем с одной стороны – плюс 150, а со стороны тени – минус 140. В скафандре температура плюс 20. Вакуум – минус миллиардной степени. Я выходил на высоте порядка 500 километров. Пять километров меня отделяло от первого радиационного, смертельного, пояса, где 500 рентген можно получить за одну минуту.

- Это все научные особенности. А чисто по-человечески - был ли страх от встречи с чем-то неизвестным?

- Видите ли, страх сковывает человека. Нам психологи все время говорили, что человек может не отпустить сжатые руки, чтобы не оторваться от Земли. Такой момент может быть, что он не оторвется. Но я оторвался от Земли. Я находился в безопорном состоянии. А это очень важно, что уже после меня такой ситуации не было, и все понимали, что так нельзя, надо обязательно делать опору. А мы сразу же в первом эксперименте ушли на пять с половиной метров. Человек оказался в безопорном состоянии в пространстве. Само пространство, его мы четко понимаем на Земле: есть Земля - низ, есть верх – небо, тем более Солнце. И эти координаты всю жизнь сопровождают человека, от рождения до смерти. Там же другие системы координат. Другая система, и ее я выбрал правильно. Не Земля у меня была низом. Верх у меня был - Солнце, а низ был – нижняя часть обреза шлюза, из которого я вышел. Не сам шлюз, а именно нижняя часть. Почему такая скрупулезность? Потому, что рядом большое антенное поле, и длина фала позволяла мне запутаться, если я бы вдруг потерялся в пространстве. Я бы запутался в этом антенном поле. Поэтому постоянно надо было за собой следить и понимать – где ты находишься относительно не Земли, а относительно нижней части шлюзовой камеры и Солнца. Все это было выбрано правильно и безошибочно. Оказалось, что этот прогноз оправдал себя, хотя, конечно, первый вопрос, низ - это Земля, а верх - это Солнце. Я оказался в состоянии, когда звезды были везде, и слева, и справа, и вверху. Я как частица, оторванная от Земли и в то же время связанная с кораблем. Это окружающая среда.
Теперь - понятие пространства. Мы видим всегда горизонт, мы видим что-то рядом, что нас окружает. Там этого нет. Вдруг я увидел, что Земля действительно круглая, что я вижу сразу всю Европу. На высоте 495 километров в апогее я видел на Земле круг радиусом 2750 километров – это вся Европа входит туда. Я видел Черное море, и одновременно я видел Балтийское море. Уральские горы - и западную часть Черного моря, где Болгария, Румыния, Греция, Италия… Картина, которую невозможно увидеть на Земле. И надо было, конечно, все это осмыслить.
Если бы я каждый раз настороженно думал: вот сейчас меня прошьет метеорит, ничего бы не вышло...

- Вы, наверное, первый человек в истории, у которого появилась возможность запечатлеть реальный образ космоса глазами художника. Вы старались зафиксировать в памяти увиденное, или ваши картины больше отражают общее впечатление?

- После полета Гагарина я его очень долго пытал его, как выглядит Земля. Меня интересовал горизонт, угол горизонта – какая кривизна и соотношение цветов. Мне было понятно, что Землю окружает радуга, обычная заря. Только она не сектор, который мы видим на Земле, а полностью вокруг Земли. Я ему нарисовал, и Юрий говорит: "Да, это вот так…", но на самом деле размеры были совершенно другие. Я, предполагая это, когда уже сам летел, первое, что сделал, продумал – как я смогу замерить расстояние между цветами. Используя обычный секстант, во-первых, долго, во-вторых, нет такого контраста, который бы четко отследил границу. Цветовые эффекты плавно переходят. Это эффект Рериха, поэтому надо было искать другой метод. И я это исследовал. Я взял обычный угломерный инструмент, которым пользовались еще халдейские пастухи, – это вытянутая рука, а в руках палка с насечками. Вот они, смотря на предмет, который они видят где-то на горизонте, они его отмечают и в то же время весь горизонт замеряют своим посохом. Так вот, у меня вместо посоха была рука и палетка, на которой был вырезан размер луны. Луна – 30 угловых минут. Я так писал, замерив что-то: одна луна, две луны, три луны, четыре луны. Это легко. Погрешность, конечно же, есть, но достоверность достаточно высокая. Вот, я вам рассказал всю теорию.

- Есть что-то, с чем вы сталкивались в космосе, о чем не рассказывали ранее в силу того, что в Советском Союзе не было принято говорить – об инопланетном разуме, например. Сталкивались ли вы с какими-то необъяснимыми явлениями с точки зрения науки?

- Нет. После гибели Гагарина я был назначен на его место, на его должность – командира отряда, замом по летной космической подготовке. Все экипажи прошли через меня, и все отчеты о полетах я знал и подписывал как руководитель. Никто никогда не докладывал, и я сам не видел каких-то явлений, которые были бы необъяснимы. В первом полете на попутно пересекающихся курсах летел американский спутник TIROS на высоте 500 километров. Это я зафиксировал и зарисовал. Потом, на Земле, когда мы проверяли по таблицам, было четко понятно, что это спутник. И тогда было уже принято решение о создании международной комиссии по регулированию движения в космосе. И это соблюдается, иначе мы б давно уже там начали сталкиваться. Хотя есть случаи столкновения действующих систем с отработанными.

Так вот, все, что уфологи говорят, - это все вымышлено. Это мечты, плод воображения. Хотелось бы, и где-то это есть, и когда-то на Земле это было. Но сейчас, кроме разговоров, ничего нет. Есть у нас такой уфолог, супруга Павла Романовича Поповича. Я говорю: "Ну, Марин, видела? – Видела. – На карандаш, нарисуй, что ты видела, ты же инженер, ты же можешь нарисовать, что это такое. – Я не художник". Это все треп, извините.

- Скажите, с вашей точки зрения, как человека с научным подходом, разумная жизнь на планете зародилась как следствие Божьего творения? Или это следствие эволюции обезьян по дарвиновской теории? А может, это внешний разум, который занес к нам жизнь?

- Я думаю, жизнь зародилась извне. Сейчас есть два таких серьезных исследования, которые говорят о том, что к нам занесено было семя жизни. Например, простейшие микробы - исследование, которое провели японцы, - микробы, которые не содержат ядра, они могут держать перегрузку до нескольких тысяч G. При взрыве в несколько тысяч G перегрузка воздействует на окружающую среду, при этом гибнет все живое. А микробы безъядерные не гибнут. Но это же тоже простейшая жизнь. Значит, они тоже могут жить на таких планетах громадных размеров, как Нептун, Плутон, где гравитационное поле исчисляется десятками единиц. Мы живем в гравитационном поле одна единица. Это мы взяли за эталон.

Провели такой эксперимент, очень интересный. В Африке, где то жара невыносимая, а то ливни, уже приспособились не только простейшие, но и высокоорганизованные организмы. Есть такой комар, живет себе хорошо во влажном климате, а когда наступает сезон засухи, то его куколка превращается в кристалл. То есть плазма становится сахаром. Кристалл сахара, на который уже не действует ничего, в том числе и жесткие тепловые солнечные потоки, в таком состоянии находится полгода, до следующего сезона дождей. Приходит сезон дождей – два дня требуется для того, чтобы эта куколка ожила. Мы провели эксперимент. Положили порядка ста экземпляров в кювету и разместили на внешней части орбитальной станции. Образец летал полгода, подвергаясь воздействию вакуума, жесткому воздействию солнечных лучей. Все виды плазмы вернули на Землю через полгода, подвергли воздействию влаги - и 80 из ста этих существ ожили.

Таким образом, жизнь на Землю могла прийти в виде кристаллов.

- В вас стреляли во время покушения на Брежнева.

- Ну, стреляли… Как Леонид Ильич сказал: "Алексей, не беспокойся, это они не в тебя стреляли, а в меня". Да, был такой случай, когда я был подвергнут стрельбе из двух пистолетов на расстоянии девяти метров. Это длилось, пока он выпустил две обоймы – 16 патронов, где-то несколько секунд, а казалось, что я на него смотрю вечность. Это один из примеров того, как человек воспринимает время.

- Говорят, Ильин потом просил у вас прощения, это правда?

- Да, правда.

- Простили?

- Я ему сказал одно: я тебя прощаю, но простит ли тебя семья водителя (у него осталось двое детей). Он говорит: я жить не могу. А я ему: вот, чтобы ты жил, пожалуйста, найди семью водителя, у которого остались дети двух и четырех лет, и проси у них прощения.

- О перспективах развития космоса. Как вы думаете, это будет мирное пространство, или это будет пространство для очередной попытки дележа или войны?

- Только мирное. Будет беда, если произойдет обратное. Вот сейчас говорят о космической гонке. Изначально это были лучшие соревнования человечества! Кто лучше сделает ракету, кто лучше сделает космический корабль. И человечество от этого только выиграло! Это было благороднее любых Олимпийских игр.

- И в перспективе это останется на том же уровне?

- В программе "Союз" – "Аполлон" мы перешли полностью на кооперацию и понимание совместной работы. И сейчас в это дело вовлечены другие страны.

- И с вашей точки зрения, постепенно в это войдут все страны?

- Конечно, конечно!

- Еврейская нация славится тем, что она везде ищет своих. Поэтому хочу спросить, кто был первым евреем в космосе? Если брать период советского космоса… И стоял ли в отряде национальный вопрос?

- Был у нас такой человек, он жив и здравствует, и он здесь был года два назад. Первый из космонавтов, кто был приглашен сюда. Борис Валентинович Волынов. Это правда. Он вырос в Сибири, но от родителей своих он не отказывается. Относились к нему благожелательно. Он был у меня заместителем долгое время. И когда я уходил с должности командира отряда на более высокую должность, я его оставил и настоял, чтобы он стал командиром отряда космонавтов.

- Каковы ваши впечатления от Израиля?

- Я родился и вырос в Сибири, горно-таежной местности. У меня свое восприятие Земли. Для меня это или снег, или буйная зелень. А пустыня для меня - это страшно, непонятно. Я бы быстрее переделал эту пустыню в зеленую траву, если это можно было бы сделать. Земля и родина - там, где ты родился.