Администрация Обамы хочет, чтобы Йемен сместил своего диктатора, но поддерживает диктатора, который правит соседней Саудовской Аравией. Что касается Сирии, то Вашингтон больше не считает, что ее диктатор должен остаться у власти – но и не говорит напрямую, что он должен уйти. Любопытно, наши чиновники действительно думают, что хоть кого-то на свете интересует их постоянно меняющееся мнение о том, кто и где должен править?

Искренняя вера в то, что все и повсеместно должны прислушиваться к мнению Вашингтона по любым вопросам – это, пожалуй, одна из самых непривлекательных черт американской внешней политики. Ни одна зарубежная страна не должна остаться без мудрых советов из Вашингтона. Ни одна зарубежная экономическая система не может быть настолько процветающей и ни одна политическая – настолько сложной, чтобы американские чиновники не могли о ней судить. Ни одна иностранная проблема не может быть настолько запутанной, чтобы правительство США не взялось ее решать.

Политические пируэты, которые проделывал Вашингтон во время арабской весны, захватывают дух. Когда в Египте начались протесты, вице-президент Джо Байден назвал египетского диктатора Хосни Мубарака ценным союзником. Когда режим начал рушиться, администрация выступила за постепенный переход к демократии. Когда конец режима был уже совсем близок, американские чиновники поддержали свержение Мубарака. Ни одно из этих ханжеских заявлений ничуть не повлияло на события в Каире. Люди вышли на улицы потому, что они устали от диктатуры, а не потому, что Вашингтон нехотя высказался в поддержку демократии. Напротив, администрация со своими попытками угнаться за событиями выглядела просто жалко.

В Йемене наше правительство сейчас играет в ту же самую игру. Когда в стране впервые вспыхнули протесты, Белый дом поддержал президента Али Абдаллу Салеха – типичного бандита из третьего мира, который, тем не менее, сумел снискать расположение Вашингтона своей готовностью бороться с джихадистами, в том числе с местной ячейкой «Аль-Каиды».

Однако противостояние в Йемене обострилось, на улицах полилась кровь, власть Салеха ослабла и администрация Обамы тут же изменила свою позицию. В этом месяце Вашингтон направил советника президента по внешней политике Джона Бреннана (John Brennan) встретиться с Салехом, который сейчас лечится в Саудовской Аравии. Бреннан заявил: «Соединенные Штаты считают, что смена режима в Йемене должна начаться незамедлительно, чтобы йеменский народ мог воплотить свои надежды в жизнь».

Бреннан призвал Салеха уйти в отставку, однако лидер Йемена не обратил на его слова никакого внимания. Тогда Бреннан отправился в Йемен, где попытался организовать «быструю смену режима», попробовав убедить вице-президента Абеда Рабо Мансура Хади захватить власть— разумеется, исключительно во имя демократии. Хади отказался.

Естественно, Салеха в настоящий момент не интересует, что Вашингтон для него делал в прошлом. Ему важно, делает ли что-то Вашингтон для него сейчас. То, что когда-то американское правительство не скупилось на помощь для его режима, не имеет значения. Пока основная (или, точнее, единственная) цель Салеха – удержаться у власти.

В отношениях с Сирией у нас получилась примерно такая же мыльная опера. Когда в Сирии начались протесты против укоренившейся диктатуры семейства Асадов, госсекретарь Хиллари Клинтон назвала сирийского президента Башара Асада «реформатором». Похоже, она живет в прошлом. Когда десяток лет назад Асад сменил своего отца во главе Сирии, некоторые аналитики, действительно, надеялись, что он проведет модернизацию и либерализацию. Однако эти мечты оказались мертворожденными. Лучшее, что можно сказать об Асаде, - это что пока он убил меньше людей, чем его отец. Тем не менее, когда сирийский народ поднялся, администрация Обамы принялась осторожничать и призывать режим Асада прибегнуть к диалогу, а не к силе. Вашингтон отказался даже предположить, что Асаду следует уйти.

Как заявил Washington Post пожелавший остаться неизвестным сотрудник Госдепартамента, госсекретарь Клинтон «сначала думала, что правильно будет оставить ему пространство для маневра. Однако теперь мы видим, что он все более жестоко обходится с собственным народом

Как странно! Жестокий диктатор, правящий столь же бесчеловечно, как правил его отец, не хочет исправляться! Неужели администрацию Обамы это удивляет?

Появляется сильное искушение предположить, что внешней политикой Америки руководят дураки.

В итоге, спустя несколько месяцев, президент Обама и госсекретарь Клинтон, наконец, признали, что президент Асад – не такой уж славный малый. Поэтому теперь они хотят, чтобы он ушел. А может быть, и не хотят.

Президент Обама объяснил: «Мы видим, как президент Асад теряет легитимность в глазах собственного народа». Госсекретарь Клинтон высказалась в том же духе: «С нашей точки зрения, он утратил легитимность». «Не следует считать президента Асада незаменимым, и мы совершенно не стремимся к тому, чтобы он оставался у власти», - добавила она

Значит ли это, что он должен уйти? Или у него есть еще один, последний шанс?

Похоже, администрация просто внесла его на следующее Рождество в свой список непослушных детей. Объявив, что Асад «утратил легитимность», Клинтон тут же сделала шаг назад, добавив, что она по-прежнему надеется на то, что он начнет политические реформы. Как заявил Washington Post все тот же сотрудник Госдепартамента: «Пойдем ли мы дальше, будет зависеть от событий на месте». В конце концов, «мы должны тщательно обдумать, что мы будем говорить».

Увы, как бы тщательно администрация ни продумывала свои слова, президент Асад, видимо, просто не обращает на них внимания. Он по-прежнему президент, его брат по-прежнему контролирует спецслужбы, а сирийское правительство по-прежнему состоит из его приспешников. Похоже, президент Асад считает, что его легитимность зависит от того, готовы ли его солдаты стрелять, а не от того, что думают в Вашингтоне.

Впрочем, по крайней мере, госсекретарь Клинтон твердо заявила: «Мы убеждены, что Сирия не может вернуться к прошлому». Но что будет, если режим Асада останется? Готова ли Клинтон что-нибудь делать в этом случае? Если нет, перед нами прекрасный пример пустых угроз.

Некоторые аналитики считают, что правительство США компрометирует собственную публично высказанную позицию. Руэл Марк Герехт (Reuel Marc Gerecht) из Фонда защиты демократий пишет: «Политика администрации в отношении Сирии, вероятно, станет главнейшей из упущенных возможностей президентства Барака Обамы». Однако на деле у Вашингтона не так уж много вариантов действий – по крайней мере, если администрация не хочет начинать очередную ненужную войну в очередной мусульманской стране.

В какой-то степени Вашингтон может добиваться смены режима, но лишь в какой-то степени. Судьба Сирии, вероятно, будет определяться все же на сирийских улицах, а не в США.

Кроме того, само по себе свержение сирийской диктатуры ничего не даст. Сломать авторитарную систему недостаточно. Нужно еще построить на ее месте полноценное либеральное и демократическое общество. Египет рискует перейти от военной диктатуры во главе с Хосни Мубараком к военной диктатуре во главе с анонимными офицерами. Страхи по поводу подъема исламского экстремизма в Сирии, возможно, излишне раздуты, однако у религиозных и этнических меньшинств, несомненно, есть причины опасаться за свое будущее в «демократической» Сирии. Опыт Египта и Ирака дает достаточно оснований для тревоги.

Вместо того, чтобы продолжать насыщать атмосферу пустой болтовней – или, что еще хуже, пытаться поддерживать пустую болтовни силой – американским чиновникам следует заткнуться. Когда в других странах начинаются очередные кризисы, им не нужно говорить ничего или почти ничего.

Вашингтон должен стараться оставаться в стороне от чужих конфликтов. Правительству США необходимо подчеркивать свою принципиальную приверженность идеям демократии и прав человека. Но при этом американские чиновники не должны пытаться детально контролировать происходящее. В отличие от Бога, который заботится о любой малой птице, упавшей на землю, они не обязаны беспокоиться обо всем, что случается на нашей планете. Тем более они не обязаны говорить о том, в чем не разбираются. Вашингтон может в индивидуальном порядке дать полезный совет, в особенности оппозиционерам и оппозиционным организациям. В некоторых – весьма редких – случаях обещания помощи и поддержки могут также способствовать реформам, однако при этом американским чиновникам следует помнить прошлый печальный опыт и не забывать о своей неспособности предсказывать - и тем более контролировать - события, происходящие за рубежом. Подобный дифференцированный подход стал бы большим шагом вперед по сравнению с нашей нынешней политикой.

Американским чиновникам следует бороться с самим – естественным для американцев - стремлением «что-то сделать». Да, мы хотим, чтобы люди всего мира наслаждались преимуществами политической свободы и экономического процветания. Мы хотим помочь им преуспеть. Однако заниматься социальной инженерией непросто даже в самих Соединенных Штатах. Необходимость преодолевать различия в культуре, традициях, историческом опыте, религии, национальной политике и так далее делают подобные задачи за рубежом еще более трудными. Кроме того, люди обычно хотят управлять собой сами и скептически относятся к чужакам, которые пытаются руководить событиями. Стоит также отметить, что те, кто чересчур активно высказывают свою позицию, рискуют оказаться в неудобном положении и продемонстрировать очевидное лицемерие. У Вашингтона есть вполне понятные причины из области реальной политики, чтобы предпочитать саудовскую тиранию иранской, однако, если представители США проповедуют демократию по всему миру, одни режимы бомбят, а другие критикуют, становится трудно объяснить, почему Вашингтон не волнуют страдания народов Саудовской Аравии и Бахрейна под игом тиранов. Между тем, веди американские чиновники себя скромнее и тише, им бы проще было подстраиваться под практическую реальность, не жертвуя так очевидно основополагающими принципами.

Когда где-нибудь в другой стране начинается очередной кризис, президенту следовало бы вежливо заявлять, что это не наше дело. Речь не идет о том, что американцы должны равнодушно относиться к чужим трагедиям. Однако их неравнодушие не должно автоматически переходить на уровень государственной политики.

Безусловно, для Вашингтона это была бы неестественная реакция. Однако подобная стратегия намного лучше, чем то, что администрация Обамы именует своей внешней политикой.