Клонирование существует тысячи лет. Потому что клонирование – это вегетативное размножение. Растения примерно так передают свой материал – черенками и через клубни. С овечками и человечками все куда сложнее.

В России Дума приняла закон, запрещающий эксперименты и исследования по клонированию человека. В Штатах уже лет пять действует мораторий на эти исследования. Однако безумные и не очень профессоры продолжают манипуляции с пробирками и перевязанными яйцеводами нелегально. Тут и там возникают мистеры Сиды – ученые-неудачники, грозящие клонировать человека.

Средневековые алхимики перепортили немало ингредиентов и нервов, пытаясь создать человекоподобное существо, выращенное в колбе, – гомункулуса. В детстве, понятия не имея о биотехнологиях и евгенике, я обожала читать "Понедельник начинается в субботу", где изворотливые итээры и советские программисты создавали дубли – свои копии – в качестве чернорабочих. Те стояли в очередях за зарплатой и колбасой, что-то там смешивали в лабораториях. "Не хватает, скажем, человеку рук – он создает себе безмозглого, безответного, только и умеющего, что паять контакты или таскать тяжести, писать под диктовку, но зато уж умеющего это делать хорошо". Сегодня создавать дублей или клонов млекопитающих можно с помощью так называемого "вегетативного размножения", когда из ядра выращивают взрослую клетку нового организма, который имеет те же генетические характеристики особи, что и ядро клетки.

Вспоминается бородатый анекдот: в клинику экстракорпорального оплодотворения приходит женщина. Цены сумасшедшие, огромный банк спермы. Солидный врач расспрашивает, какого пола чадо она заказывает, какого цвета волосы, на кого он должен быть похож. "На Алена Делона, пожалуйста". Доктор берет дубину, замахивается и оглушает клиентку. Та падает на кушетку бездыханная. В палату заходит мужик деревенского вида с физиономией Квазимодо, спускает штаны и приговаривает: "Делон, Делон... что получится, то получится".

Сегодня родители мучают себя диетой, заглядывают в календари, зачинают по-научному, лишь бы получить через девять месяцев здорового малыша определенного пола. Скоро можно будет выбрать не только пол, но и рост, фигуру и интеллект отпрыска. Создание киборгов с заложенными талантами и способностями станет реальностью. А лет этак через 50, если Земля дотянет до этого времени, на таланты и интеллект распространятся законы моды, как сегодня на форму каблуков или цвет одежды. Мама и папа, или папа и папа, дружно взявшись за руки и приготовив пухлую пачку наличных, отправятся в генетический магазин, чтобы прикупить себе эмбрион с гарантией – "малыш свободен от генетических дефектов, коэффициент интеллекта равен 150, способности к музыке (Моцарт, Бетховен, Бах), к рисованию (да Винчи), характер спокойный, нордический".

Наверняка найдутся деятели, которые разрешат выращивать детей с повышенной цепкостью, умением видеть в темноте, питаться травой, жить под водой. Человек-амфибия покажется жалкой сказкой про колобка на фоне грозящих нам изменений.

Оптимисты уверены, что мы живем в лучшем из миров. Пессимисты опасаются, что это правда. Что хорошего можно извлечь из экспериментов над клеткой? Сегодня итальянский ученый с мировым именем Северино Антинори помогает бесплодным парам испытать счастье родительства. Генная терапия излечит большинство наследственных заболеваний, которых сегодня в мире около восьми тысяч. Онкологические и вирусные заболевания будут поддаваться лечению. Глупо останавливать прогресс.

Но развитие технологий ставит перед человечеством массу политических, этических и юридических вопросов. Если человека клонировали, то какой паспорт ему давать, какими правами наделять? Имеет ли он, или она, или оно право голосовать, рожать детей? Этично ли использовать колонии клонов, усидчивых и внимательных, для бухгалтерских расчетов, или добродушных – для сестринского ухода за тяжелобольными людьми?

Если история про братьев Сыроежкиных из "Электроника" все-таки воплотится в жизнь, неизвестно, что будет чувствовать клонированный, какие мысли родятся в его искусственно выраженной голове. Очевидно одно: такой же, как я, моя клонированная половина не будет никогда. Потому что человек – биосоциальное существо. Не все решает наследственность; важны условия, в которых будут развиваться наши клоны.