Таким девизом нужно бы предварить выставку «Автопортрет художницы» в Музейном центре РГГУ (ул. Чаянова, 15).

Нынешней акцией дан старт зрелищно-разговорной эстафете, которая подведет нас к самому загадочному празднику на планете – дню 8 Марта. В том же РГГУ сейчас проходит конференция «Женщины в визуальной культуре: проблемы творчества и авторства», а на следующей неделе Третьяковка открывает глобальную выставку «Искусство женского рода». Наверняка всплывут и еще какие-нибудь события на тему, поскольку беда не приходит одна. Мама, что мы будем делать, когда они двинут собой…

Грядущая третьяковская эпохалка интересна хотя бы с исторической точки зрения. Путь от домашнего вышивания до вершин авангардной мысли призван проиллюстрировать реальные процессы женской эмансипации. Какого откровения ждали устроители от эргэгэушных дамочек, не очень понятно.

О том, что женщины способны на высочайшие творческие взлеты, давно известно. Также известно о кризисном состоянии современного искусства, а уж олицетворяют ли этот кризис женщины, мужчины или транссексуалы – вопрос десятый. Борьба за исключительно равные права – всего лишь повод для бесконечного трепа в СМИ и способ существования персонажей вроде Марии Арбатовой. В сфере культуры, во всяком случае, воевать уж точно не за что.

Привычка же сбиваться в стаи, хоть по половому признаку, хоть по национальному или возрастному, чаще всего говорит о неумении строить индивидуальную карьеру и о сомнениях в своей творческой состоятельности.

Такие сомнения, если говорить об экспонентах выставки, не лишены оснований. Есть и особо тяжелые случаи, когда неуверенность вытесняется в подсознание, а на ее место приходит гонор. Модный дуэт Анны Абазиевой и Елены Ковылиной из раза в раз поражает неуклюжестью и бездарностью своих выступлений. В РГГУ обошлось без перформансов, и тем нагляднее неспособность к художественному творчеству, явленная в компьютерных автопортретах.

А вот Татьяна Антошина выступает в привычном жанре поп-стилизации: воспевание себя в манере Ван Гога озаглавлено «Vincent c’est moi», в духе Уорхола – «Andy it’s me» и т.д. Случай не медицинский, как можно подумать, а из области эстетической банальности. В ту же сторону смотрит Ирина Вальдрон, но ее композиция «Набоков и я» хотя бы решена не без остроумия: мальчик с сачком и девочка в старинном платьице вышиты цветными нитками. Специфическим чувством юмора проникнут и фотопортрет Нины Котел на фоне рафаэлевской фрески с античными философами – намек на гомоэротический разгул современности. Прочие попытки пошутить немедленно приводят к истовости и наукообразию. Как сказано в описании проекта Наталии Абалаковой,

«императив целеполагания сильнее медитативных простраций».

Сальвадор Дали считал, что все женщины в душе эксгибиционистки. Наверное, это суждение можно отнести и к художницам (вообще-то слово «художница» ничем не удачнее слова «музыкантша», но пусть будет, если нравится). Алена Мартынова, к примеру, повествует о двух своих пластических операциях, Марина Пожарицкая и вовсе демонстрирует рентгеновский снимок черепа, за которым – подсвеченная елочная мишура. С другой стороны, хватает образчиков самомаскировки посредством штампа. Своеобразную черту под оттенками восприятия подводит мнение куратора Оксаны Саркисян: «Каждая художница видит и ощущает себя по-своему». Этой соломоновой мудростью и закончим, поскольку добавить нечего.