Станислав Лужанский

Говорят, что человек без хобби – полчеловека. Одно из моих увлечений – пешие путешествия по лесам родной страны. Люблю собирать грибы, терн, облепиху, лекарственные травы. Но это лишь повод.

Главное ― вдыхать тонизирующий воздух дубовой рощи, радоваться неожиданной встрече с каким-нибудь ежом или куропаткой, удивляться сорвавшейся с ветки неведомой хищной птице. Все это не купишь за деньги, и это до сих пор удерживало мою семью от «рвануть в Канаду или другую нормальную страну».

Да простит меня читатель за подробности своей жизни, но пишу потому, что достали, пишу, еле удерживаясь от нелитературных слов. Пишу для тех, кто, может, не знает, что скоро драгоценного молдавского леса почти не останется. Он уже не тот, что раньше. Особенно печально, что лес уничтожают те, кто призван его защищать.

Сегодня по лесу нельзя пройти и сотни метров, чтобы не встретить следов вырубки. Если вы не нашли пеньков, это не означает, что здесь не побывали лесорубы. Сейчас корчуют пни так, что на их месте остаются лишь небольшие углубления.

Деревья бессовестно сводят в катастрофических масштабах во всех без исключения местах, где я побывал: близ сел Телешова, Донич, Иванча, возле Скорен, Каприян, Чигырлен, Войнова... Пару лет назад меня с другом занесло в заповедник Plaiul fagului (с рум. ― Буковый край). Но и там душу защемило от аккуратно сложенных штабелей деловой древесины бука. В заповеднике «Кодры» та же картина, только пилят здоровенные и, главное, здоровые дубы. Правда, довелось видеть совсем небольшие посадки дубочков у Стольничен и у Чигырлен.

В одном из сел Оргеевского района живет бабушка моей супруги. В 50 метрах от порога ее дома еще месяц назад был красивый лес, и я любил всем расхваливать те края, считая их лучшими на земле, ведь других у меня нет. Теперь все в прошлом. В небольшом лесу перед селом почти не осталось старых деревьев, да и молодых мало. Оплешивели бедный лес. И ради чего? Может, чтобы ребенку местного лесника было на что «рисоваться» в ночных клубах?

Нет, конечно, границы леса не изменились, но меня не успокавивают данные лживой статистики, согласно которой площадь, занятая лесами, в стране не уменьшается. Ведь можно свалить 90% деревьев и оставить несколько экземпляров якобы «на семя», и лес останется в прежних пределах, тем не менее его наличие будет символическим.

Не верю словам «специалистов», утверждающих, что рубят только больные и засохшие деревья и что без ухода человека лес не выживет, заболеет и сгниет. А как же в старые времена, когда по чащобам паслись зубры, обходились без научного подхода? Каким чудом лес не уничтожили подчистую вредители во времена, когда об обработках ядохимикатами не слыхивали? Установить, что лес обработали пестицидами, очень просто – в нем не поют птицы.

Законодательство предоставляет множество формальных поводов для рубки. В Лесном кодексе указано, что «леса Республики Молдова отнесены к первой группе как выполняющие исключительно функции охраны окружающей среды».
Сбывать можно лишь древесину, которая была получена в результате различных работ по уходу за лесом: санитарных, лесовосстановительных, реконструктивных и прочих рубок. Фактически же лес стал объектом «распила бабла». У работников лесного хозяйства всегда найдутся оправдания для его сведения в том или ином месте. Один лесник как-то сказал мне, что в Молдове дубы не могут быть массивными и живут относительно недолго из-за климатических условий, и, дескать, поэтому почти все деревья в его обходе такие тщедушные. Другой, повстречав меня в лесу с рюкзаком, показал удостоверение и посоветовал убираться. «Это мой лес», ― сказал пузатый лесовод и этими тремя словами расписался за всю свою братию.

Еще один вид информации, на которой часто акцентируют внимание чиновники, ― это борьба с браконьерами. Они, конечно, есть. Особо злостный вид представляют местные бабушки, которые воруют хворост.

В этой статье нет обилия цифр, потому как правдивость официальной статистики лично у меня вызывает серьезное сомнение. Если ваши глаза видят сплошь и рядом остатки былого величия Кодр, сложно, знаете ли, поверить бумаге, из которой следует, что все делается в разумных пределах.

Сегодня главный враг леса тот, кто официально именует себя его защитником. Самый злостный браконьер ― это государство: Moldsilva, которая грабит природу, Министерство окружающей среды и прокуратура, которые не видят, что творится. Самые подлые бездеятельные очевидцы процесса, проявляющего черты национального бедствия, это почти 50 неправительственных организаций экологической направленности, зарегистрированных в нашей стране. Это и каждый, кому все равно, потому как «мы ничего не изменим».

Все разговоры о привлекательности Молдовы для туристов – очевидный популизм и блеф. Ну не на что иностранцу смотреть, например, в нашей столице, если только его не интересуют тела молдавских девочек в одной из престижных гостиниц. Вряд ли европеец заспешит в Молдову специально для того, чтобы взглянуть на Каприянский монастырь. Но он приедет пожить в нашей сельской глубинке рядом с лесом. Я встречал одного такого туриста пару лет назад. Его звали Эндрю – парень из Великобритании. Он жил все лето на скромной даче своего молдавского приятеля у опушки Кодр, и его совсем не тянуло в город. Англичанин Андрейка (так его прозвали местные жители) ежедневно покупал в селе брынзу, козье молоко и не желал расставаться с нашим лесом. Кстати, и возле той дачи уже успели пропеть бензопилы.

Эта статья зрела давно. Я все надеялся, что подобное мнение выразит кто-нибудь из наших читателей, и мы опубликуем его. В редакцию приходит много писем на разную тематику, но не было ни одного с негодованием по поводу воровства нашего леса. Признаюсь, что долгие попытки найти союзников, людей, которым искренне хочется поделиться фактами, изобличающими расхищение народного достояния, не имели успеха. В этом направлении я как журналист пока терплю фиаско. А может, реальной силы, противодействующей убийству зеленых богатств, у нас просто не существует? Боюсь в это верить.