Один из важнейших мотивов новой российско-польской модели отношений – их практическая, экономическая сфокусированность. Понятно, что социалисту Квасьневскому гораздо сподручнее не заострять внимания на темах многовековой российско-польской вражды, чем предыдущим католическо-антисоветским правительствам. Социалисты в этом контексте выглядят гораздо более освобожденными от гуманитарно-идеологических проблем. Впрочем, принципиальная возможность такого прагматического диалога все равно опирается на факт политический – полное признание Россией права Польши на вступление в ЕС и НАТО.

Это и позволило сосредоточиться на важнейшей практической теме – газовой. Речь идет, с одной стороны, об объемах закупки российского газа Польшей и о значительном отрицательном сальдо Польши в торговле с Россией, а с другой – о строительстве альтернативного трубопровода в обход Украины через польскую территорию, против чего Варшава ранее яростно возражала – из соображений чисто политических, т.е. европейско-антироссийских. Предыдущее правительство стремилось диверсифицировать источники поставок газа и даже подписало контракт с норвежцами на сумму $11 млрд.

Левые, пришедшие к власти этой осенью, сделку раскритиковали (норвежский газ стоит $150 за тысячу кубометров против $120 за российский). Резкое улучшение отношений России и Европы, особенно в вопросах энергетического диалога, угроза пустить трубопровод по дну Балтики (в этом случае Польша лишается доходов от транзита) и желание улучшить торговый баланс с Россией заставляют поляков снять принципиальные возражения. Однако тем временем и европейские, и польские прогнозы потребностей в энергоносителях пересмотрены в сторону уменьшения. А кроме того – начался практический торг: поляки пытаются оговорить выгодный себе маршрут трубы через промышленную Силезию и право перепродавать часть получаемого газа.

Некоторая неопределенность и неокончательность газовых договоренностей, впрочем, отражает и политический подтекст отношений. С одной стороны, антироссийские настроения даже исторически являются основой идеи польского суверенитета. (В качестве окна в Европу для России Польша выступала в конце XVII века, однако уже в начале XVIII Петр I пытался поучаствовать в определении исторической судьбы Польши силой оружия, что и совпало с началом упадка средневековой польской государственности; дальнейшее – известно.) Поэтому, несмотря на прагматическо-экономический фокус визита и тщательно срежиссированные жесты примирения, каждое движение, фраза и остановка Владимира Путина находились под пристальным вниманием общественности (мемориал Армии Крайовой посетил, а мемориал Варшавского восстания – нет).

С другой стороны, незадолго до приезда Путина в Варшаву польский министр иностранных дел побывал в Вашингтоне и встречался с Кондолизой Райс и Колином Пауэллом. Говорили не об американо-польских отношениях (в которых нет никаких проблем), а именно об отношениях России с США и НАТО. Некоторые польские СМИ формируют образ Польши как американского «троянского коня» внутри Европы; довольно распространено представление об «особых отношениях» между Варшавой и Вашингтоном.

Польша пытается позиционировать себя как форпост США в регионе. Как сказал министр, ему «удалось... обратить внимание на позитивную оценку Польшей общего направления процессов, происходящих в России … мы сомневаемся, можно ли два или три месяца спустя после даже самых положительных заявлений быть уверенными, что новая структура международных отношений достаточно прочна. … мы можем сыграть очень важную роль, если в США к нашему мнению будут относиться как к мнению экспертному, основанному на глубоком знании проблем этого региона…». Иными словами, Польша хотела бы включить себя в российско-американский торг в качестве одного из ключевых элементов. Что в перспективе ее собственно энергетической зависимости от Москвы и строительства газопровода выглядит и экономически весьма выгодным.

торговые ножницы: транзит или экспортная экспансия

Накануне визита президента Путина в Польшу во всех средствах массовой информации прошли сообщения о серьезной экономической проблеме во взаимоотношениях двух стран - большом дефиците торгового баланса Польши при торговле с Россией, который по итогам 1999-2001 гг. достиг $8,7 млрд. Отмечалось, что это следствие, с одной стороны, резкого сокращения польского экспорта в Россию после девальвации 1998 г., а с другой - роста цен на импортируемые Польшей энергоносители в 1999-2001 гг.

Выходом из создавшегося положения, по мнению польской стороны, могло бы стать стимулирование польского экспорта, для чего необходимо произвести определенные инвестиции в российскую экономику - чтобы создать, так сказать, плацдарм для нового наступления польской продукции на Восток. Одновременно польская сторона приступила к менее дорогостоящей программе выравнивания сальдо торгового баланса и ввела повышенные таможенные тарифы на ввозимые из России каменный уголь, нитрат аммония и прокат черных металлов. Россия предложила снизить накал проблемы: создать "газовую перемычку" между польскими и словацкими газопроводами в обход Украины и пригласить Польшу к участию в строительстве второй очереди газопровода Ямал - Западная Европа. Тем самым намекая на то, что плата за транзит российского газа, которая сейчас идет в доход Украины, могла бы поступать в доход Польши. И тогда сильной потребности в наращивании польского экспорта уже не будет.

Напомним, что последние российско-украинские газовые соглашения предполагают, что Украина в 2002 г. в качестве платы за транзит будет получать 40 млрд кубометров газа. По низким рыночным ценам текущего года ($80/1000 м3) это будет около $3 млрд. А эта сумма как раз сопоставима с размером годового пассивного торгового сальдо Польши при торговле с РФ: около $2 млрд в 1999 г., $3,8 млрд - в 2000 г. и $2,9 млрд за 10 месяцев 2001 г.

Конечно, протяженность польских газопроводов не столь велика, как протяженность украинских, но доходы от газового транзита все равно будут значительными. Это тем более актуально, что инвестиции для продвижения польских товаров предлагаются в основном в проблемную с политической точки зрения Калининградскую область: с учетом вступления Польши и Литвы в ЕС наличие большого количества иностранной собственности здесь в будущем может дать повод для "мягкой интеграции" российского анклава в единое европейское пространство.

Дополнением к предлагаемым решениям проблемы торговых отношений могло бы стать, во-первых, урегулирование остатка советской задолженности перед Польшей, а во-вторых, участие российских компаний в приватизации польских предприятий. Примером могла бы стать намечающаяся покупка госпакета акций Гданьского НПЗ нефтяной компанией ЮКОС (см. "Ведомости" за 18 января).

Если суммировать польские и российские предложения по погашению торговых долгов, то можно сказать, что Польша предлагает расширить свой экспорт с помощью точечных инвестиций, а Россия - рассчитываться дополнительным объемом транспортных услуг и имущественными объектами. По каком варианту начнут развиваться события, станет ясно в ближайшее время. Пафосу европейского самосознания поляков, естественно, ближе первый, но к реальности и прагматике ближе – второй.