Именно так приходили к власти фашистские режимы в Италии и Германии

Вопрос: Двадцать месяцев в России существуют федеральные округа и семь полномочных представителей президента, которых называли "семью самураями", "великолепной семеркой", "генерал-губернаторами" и т.д. Как заявлялось, это был первый этап административной реформы в стране. Каковы его результаты?

Петров: Мне кажется, что федеральные округа - важный, но всего лишь один элемент большой административной реформы, идущей в России. Оценивать эффективность их работы нужно в общеполитическом контексте. Раз президент Путин успешно управляет, и преобразования, которые он проводит, обеспечивают ему сохранение чрезвычайно высокой популярности и усиление его власти, то любой из фрагментов его стратегии не может быть рассмотрен в отрыве от остальных. Однако при этом подходе не учитывается ряд важных факторов. Начнем с того, что не надо быть умным человеком, чтобы понять, что в мае-июне 2001 года, вводя в России разделение на федеральные округа, трудно рассчитывать на то, что в сентябре-октябре удастся провести своих кандидатов на губернаторских выборах. Тем более, что выборы закончились для Кремля очень удачно, если сравнить ситуации 1996 и 2001 года. В 1996 году Кремль исходил из такой стратегии: "плохих" губернаторов надо заменить на "хороших" (что означает, послушных) и все улучшится. Тогда Кремль проиграл потому, что конфликт между губернаторами и Кремлем был не институциональным, а не личностным. Кто бы ни стал губернатором, он неизбежно, в силу объективных причин, начинал конфликтовать с Кремлем, который иногда и способствовал его приходу к власти. Сейчас Кремль в ряде случаев пошел на то, чтобы сохранить "плохих" губернаторов, но при этом их ослабить. В период выборов любой губернатор становится очень уязвим. Кремль сумел добиться рада важных для себя компромиссов и получил контроль за региональными финансовыми потоками и региональными средствами массовой информации. То есть даже с этой точки зрения система федеральных округов себя оправдала. Но есть вещи, которые не видны. Обратите внимание: уже 17 федеральных агентств сформировали в регионах свои местные структуры. Эти агентства гораздо более мощные и влиятельные, чем федеральные округа. Под этим "зонтиком" действуют окружное управление внутренних дел, налоговая полиция и т.д. По численности эти органы в десятки раз превышают аппарат "генерал-губернатора" и реально переключили на себя управление силовыми структурами.

Вводя федеральные округа и переключая контроль над региональными управлениями внутренних дел на себя, Кремль добился того, что смог провести необходимые замены, а также получил контроль над губернаторами и всеми министерствами. Судя по всему, именно на это и была ориентирована система Федеральных округов - чтобы иметь дело с силовыми структурами. Не случайно, что именно генералы в большинстве случаев стали представителями президента в этих округах.

Вопрос: Таким образом, в России остался один "полюс силы" - администрация Президента. К чему это может привести страну?

Петров: С одной стороны, "система сдержек и противовесов", которую использовал Ельцин, с её бесконечным количеством постоянно меняющихся полюсов силы, приводила к тому, что все ресурсы системы расходовались не на то, чтобы куда-то двигаться, а на сохранение этого баланса. Но сейчас мы видим впадение в другую крайность. Я бы сравнил систему власти с автомобилем. При Ельцине был кузов, где-то красивый, а где-то не очень. Но сама машина никуда не ехала - мотор работал, фары горели, но все ресурсы уходили только на то, чтобы содержать саму машину. Путин начал модифицировать эту машину. В результате, она стала более управляема, избавилась от многих демократических механизмов, выполняющих роль устройств, известных в технике как "защита от дурака", которые отвлекают ресурсы системы и казалось бы не нужны.

Любая демократия - это потребление многих ресурсов на вещи, без которых, казалось бы, легко можно обойтись. К примеру, вместо того, чтобы расходовать деньги на проведение выборов, можно просто назначить хорошего управляющего и сэкономить время и силы общества. Зачем тратить деньги на выборы, которые часто становятся профанацией? Зачем тратить деньги на институты гражданского общества, когда можно сконцентрировать власть в одних руках? На самом деле, такая упрощенная система власти эффективна лишь в понимании спецслужб. С моей точки зрения, это заблуждение. Устраняя систему "защиты от дурака" и сажая в руководящее кресло умного и послушного, можно повысить эффективность системы в краткосрочной перспективе. Однако эта система становится беззащитной - она слушается руля, но может двигаться в любом направлении, в том числе, и в тупик. То есть, российская власть сама себя поставила в очень тяжелое положение, а российское общество стало заложником власти. Автомобиль власти может двигаться полным ходом, но беда в том, что направлении определяется, не известно каким образом и зависит лишь от фантазий того человека, в чьих руках руль. В этом смысле, движение может стать неэффективным, а компенсация и ликвидация всех негативных последствий может потребовать гораздо больших ресурсов, чем поддержание существования системы "защита от дурака".

Вопрос: Российский опыт в этом плане уникален?

Петров: Он не уникален. Однако в нем присутствует редкое сочетание ряда факторов - в первую очередь, отсутствие развитого гражданского общества и развитой политической культуры у этого общества. Известно сравнение России с Францией времен правления генерала Де Голля, когда авторитаризм пришел на смену разброду и шатанию, что способствовало заметному прогрессу страны. Но наша проблема в том, что авторитаризм усиливается, но нет гражданского общества, которое защищает систему "от дурака". И общество и система власти в этой ситуации становятся беззащитными. В этом плане, российский опыт уникален.

В бывших социалистических странах Восточной Европы и Прибалтике у людей на генетическом уровне сохранилась память о досоветском существовании, способность не уповать всецело на государство и полностью зависеть от него. В нашей стране, к сожалению, этого нет. И те вещи, которые могут быть естественны для другого общества, требуют культивирования у нас. Пример: долгое время на Западе была популярна идея в отношении России, что если есть общество и есть государственный аппарат, который на это общество давит, то лишь стоит аппарату ослабеть - и общество начнет развиваться. Аналогичным образом существовали иллюзии относительно развития фермерства: государство жестко контролирует крестьянина, но если контроль убрать, то фермеры начнут бурно развиваться и накормят страну. Однако этого не получилось: уже нет тех людей, которые могли бы, хотели бы и умели бы самостоятельно хозяйствовать.

Тоже самое происходит с гражданским обществом. У него нет навыков самостоятельного существования без упования на хорошую власть, на доброго царя и т.д. Поэтому ослабление государства, которое в России наблюдалось примерно 10 лет, не привело ни к чему. Казалось, что демократия вот-вот расцветёт. Однако на свет появилась слабая демократия при слабом обществе и слабом государстве. Теперь государство усиливается. Путин не ставит своей целью борьбу с демократией. Но раз государство усиливается, то неизбежно уходят те элементы системы власти, которые казались демократическими завоеваниями. Россия становится более унитарной и авторитарной. В начале 90-х годов всем казалось, что все, что от нас требуется, - лишь "подписаться" на демократические институты, которые существуют в цивилизованном мире, и на следующий день мы начнем с этим миром сближаться. Демократию воспринимали как форму резкого роста благосостояния и экономического развития.

Вопрос: Что в этом плане происходит в других постсоветских государствах?

Петров: По сравнению со многими другими государствами, ситуация в России очень благоприятна. Заметно, что страны бывшего СССР разделились на три группы. Страны Балтии, отчасти в силу исторических традиций, отчасти потому, что они невелики и им активно помогают их соседи, сближаются с Европой. С другой стороны, есть Средняя Азия, которая возвращается в группу тех стран, которая их окружает, - там могут быть наследственные ханские режимы и т.д. С третьей стороны - Россия и Украина. Они обладают колоссальной инерцией (никаких ресурсов добрых соседей не хватит на то, чтобы их искусственно куда-то подтащить), а также не имеют традиций и навыков самостоятельного развития общества.

Я бы сказал, что ситуация в России могла бы выглядеть как позитивная, если бы не иллюзорные общественные ожидания, которые существовали в начале 90-х годов. Тогда всем казалось, что все, что от нас требуется, - лишь "подписаться" на демократические институты, которые существуют в цивилизованном мире, и буквально на следующий день мы начнем с этим миром сближаться. То есть демократию воспринимали как форму резкого роста благосостояния и экономического развития. Когда это не сработало, то возникло ощущение, что нас обманули: "Нам сказали: проводите выборы и будете, как все. Выборы проводим, пусть не совсем так, как другие, но результат у нас почему-то плачевный".

Российское общество ощущает себя в тупике. Те формы и методы правления из опыта западных демократий, которые, как некоторые считают, нам навязали, а другие считают, что мы их недостаточно критично восприняли, не работают в России. Беда, во-первых, в том, что эффективность этих институтов не может проверяться на протяжении нескольких лет, а во-вторых, само представление о том, какой эффект они дают, как оказалось, не соответствовало действительности. С учетом этих общественных ожиданий мы оказались у "разбитого корыта" и по российской традиции маятник качнулся в другую сторону. Раньше регионы получали столько свободы, сколько могли переварить, демократия насаждалась поголовно и обязательно, а сейчас популярно мнение, что надо идти в другую крайность. Это известная извечная российская беда: когда средняя точка разумного баланса все время оказывается пройденной и страну кидает из крайности в крайность.

Вопрос: Что может произойти через 10 - 20 лет?

Петров: Любое развитие циклично и волнообразно, поэтому через 10 -15 и 20 лет оно не закончится, а будет некий промежуточный финиш. Мне кажется, что ситуация в России сейчас опасна потому, что общество очень разочаровано в институтах, формах и методах действий властей и поэтому готово принять новый порядок за панацею для решения старых проблем. Путину очень повезло. С одной стороны, он пришел к власти в тот момент, когда страна находилась в глубоком кризисе, а с другой стороны, без всякого его участия, внешние условия оказались чрезвычайно благоприятны - за нефть и газ Россия получает огромные деньги. А выглядит это так, что как только сменилась власть, то сразу стало все хорошо - стали выплачиваться пенсии, зарплаты, стал расти уровень жизни, преодолены последствия кризиса 1998 года и т.д. Это очень опасно! Я не делаю прямых аналогий, но именно так приходили к власти фашистские режимы в Италии и Германии. Они приходили к рулю государства, во-первых, на волне разочарования социал-демократическими моделями правления, а, во-вторых, когда, практически без их участия, происходило улучшение ситуации в экономике. Это способствовало упрочению фашистских режимов, с которыми связывали все достижения. К сожалению, мы в России опять вынуждены уповать на доброго царя. Путин получил власть, которая ныне существенно больше, чем была в руках у Ельцина. Но если в 1997 - 1998 году в обществе активно обсуждалось, как изменить Конституцию и систему распределения власти, чтобы уменьшить ее колоссальную концентрацию в одних руках, то сейчас в обсуждениях преобладает иная тональность. Все говорят: замечательно, если президент сидеть в своем кресле будет дольше и власти получит больше. А дальше остаётся молиться за то, чтобы человек, получивший огромную власть, распорядился ею не в своих интересах (что естественно для каждого политического игрока), а в абстрактных интересах всего общества. Российское общество снова вверяет себя в руки одного человека, а потом снова будет переживать, что с ним - с обществом - сделали что-то не то.

На снимке: Николай Петров