Елена Горелова

Безальтернативность курса евроинтеграции, деятельно продвигаемого правящим альянсом, все более активно оспаривается сторонниками евразийской интеграции. А результаты соцопросов свидетельствуют, что «восточный курс» поддерживает все большее число простых граждан. Чтобы общество не оказалось в который раз по разные стороны баррикад, вектор интеграционного развития власти должны выбирать вместе с ним, за одним круглым столом.

«Чем бесспорнее изречение, тем больше опасность, что оно станет общим местом» (Вовенарг)

Выбор курса на евроинтеграцию был сделан еще прошлым руководством Молдовы. И это, пожалуй, единственный факт реализации принципа преемственности в политике прежней, коммунистической, и нынешней, либерально-демократической, власти. Но если в начале европейского пути число сторонников еврокурса неуклонно росло, то по прошествии нескольких лет оно стало столь же неуклонно сокращаться. В чем причина? Курс был выбран неправильно? Двигались по нему «враскорячку»? Или появилась более привлекательная альтернатива? Думаю, причина во всем понемногу.

Кто доказал верность европейского выбора для Молдовы или хотя бы поставил вопрос о необходимости такого доказательства? Никто. Постулаты о значимости внедрения евростандартов в экономическую, политическую и социальную жизнь страны для достижения ее всестороннего процветания и сегодня остаются лишь постулатами. Приводимые политиками ссылки на позитивный «опыт других стран», ставших членами Евросоюза,— это не доказательства. «Другие страны», делавшие европейский выбор, не стояли «лицом к лицу» перед такими серьезными угрозами и вызовами, перед которыми уже много лет стоит Молдова. Их множество. Самые острые и «глобальные» — бедность, отсталось, зыбкая государственность.

Бедность. Каждая пятая молдавская семья находится за чертой бедности, средняя пенсия не покрывает прожиточного минимума, каждый четвертый гражданин трудоспособного возраста выехал на заработки за рубеж. Отсталость. Новейшая история экономического развития страны — это история эволюции структурной и технологической отсталости. Результат двадцатилетия независимости — двукратное «сжатие» масштабов национального производства и образование огромного разрыва между уровнем развития экономики Молдовы и стран европейского и евразийского пространства. Производство ВВП на душу населения в Молдове в 20 раз меньше, чем в странах Евросоюза, и в четыре раза меньше, чем в странах СНГ. Зыбкая государственность. С момента провозглашения независимости в 1991 году страна находится в состоянии постоянного поиска самоидентичности. До сих пор не найден «объединяющий ответ» на вопрос об этнической принадлежности «титульной нации», которая должна была, но так и не стала этническим центром сильного и единого молдавского государства.

Европейский выбор Молдовы и ее политические, социальные и экономические реалии — это две непересекающиеся параллели, по одной из которых движется «летучий голландец» молдавской евроинтеграции, а по другой — реальная жизнь. Поэтому рассуждения и дискуссии наших политиков о значимости европейского курса для Молдовы и «божьем предначертании» ее европейского пути чем дальше, тем более становятся лишь «общим местом» — монологами и диалогами с выхолощенным содержанием.

«Реально то, что может быть измерено» (Макс Планк)

Европейский вектор развития не гарантирует Молдове ни избавления от бедности, ни преодоления отсталости, ни упрочения государственности, если ее экономика останется такой же слабой. Однако, согласно всем правительственным программам развития, которые строго сверены с европейским курсом, никакого экономического прорыва Молдовы в обозримой перспективе не предусматривается.

В третьей по счету нацстратегии развития — «Молдова-2020», принятой недавно парламентом в первом чтении, темпы развития нашей экономики запланированы на том же уровне, что был в последние десять лет (около 6% в год). Более того, недавняя миссия МВФ скорректировала и это незавидное будущее, «опустив» наши перспективы роста уже в первый «стратегический» год до 3%. Вместе с тем МВФ повысил до 3,5% прогноз по росту мировой экономики, таким образом подтвердив сохранение экономического отставания Молдовы, «запланированное» молдавскими евроинтеграторами.

Западные партнеры и спонсоры активно поддерживают республику и политически, и финансово. Объем внешней помощи республике в виде грантов и кредитов за три последних года (с 2009 по март 2012-го) достиг 1,5 млрд евро. Выполнение планов действий, программ и проектов, финансируемых за счет этих средств, оценивается всегда предсказуемо положительно обеими сторонами — и теми, кто платит, «заказывая музыку», и теми, кто «танцует», ее получая. При этом Евросоюз совершенно не рассчитывает, даже на декларативном уровне, на скорую встречу с нами в «общем европейском доме». Но, главное, эти «высокопоставленные» оценки сильно расходятся с тем, как аттестует освоение западной помощи народ Молдовы, который не видит никаких результатов ни от проводимых при внешней поддержке реформ, ни от согласованной с донорами социальной и экономической политики.

«Ты никогда не решишь проблему, если будешь думать так же, как те, кто ее создал» (Альберт Эйнштейн)

Наша политика, экономика, социальное благополучие по сути стали заложниками чужих взглядов и представлений о том, что есть истинное благо для Молдовы. Мы не заметили, как перестали быть хозяевами своей политической, экономической и социальной судьбы. Все приоритеты, планы и программы еще до их утверждения (а нередко и до их инициирования и начала разработки) проходят обязательный внешний аудит. От макроэкономических прогнозов, бюджета страны, стратегий развития до регламентирования оплаты больничных листов, определения ставок налогов, численности бюджетников и пр. — все это превратилось в сферы нашей ограниченной компетенции. Почему? Потому что мы действительно некомпетентны и не способны находить лучшие решения для развития собственной страны? Если все останется по-прежнему, то ответ на этот вопрос, который пока является риторическим, вскоре станет утвердительным и очевидным для всех.

Взгляды еврочиновников на «ограниченные» перспективы экономического развития Молдовы вполне понятны. Ни одна страна из числа «новых членов» Евросоюза не находилась в такой опасной зоне «социально-экономического бедствия», как Молдова. Те же Болгария и Румыния до присоединения к ЕС в 2007 году не имели такого значительного разрыва в уровне социально-экономического развития по сравнению с европейскими странами, какой имела и имеет Молдова. Все сверенные с Евросоюзом планы развития стран-кандидатов, а также присоединения их к ЕС никогда не исходили из необходимости экономического прорыва. Такая задача руководящими евроструктурами никогда не формулировалась и формулироваться не будет, в том числе для Молдовы. Иллюзии же о существовании неких «особых отношений» между Евросоюзом и Молдовой — только иллюзии. Наша страна, как и Украина, Беларусь, Армения, Грузия и Азербайджан, всего лишь включена в программу Восточного партнерства.

Стратегию национального развития, адекватную современным внутренним и внешним вызовам, Молдова должна выработать самостоятельно. Нам нужна не очередная «стратегия европейской интеграции» и даже не стратегия «догоняющего развития», а стратегия экономического прорыва. Отсталая аграрно-индустриальная структура экономики, отсутствие современной промышленности, почти полностью деградировавшая техническая инфраструктура, близкая к нулю восприимчивость к инновациям и др. — это факторы «заложенного» отставания и бедности на длительную перспективу. Чтобы разорвать цепь экономической бесперспективности, нужно совершить скачок, и прежде всего в собственном сознании.

«Как ни коротки слова ДА и НЕТ, все же они требуют самого серьезного размышления» (Пифагор)

Вместе с тем на внутренние экономические вызовы Молдова никогда не сможет достойно ответить в одиночку, находясь вне интеграционных процессов. Это предопределено объективными обстоятельствами — малой по масштабам экономикой, сильной внешнеэкономической уязвимостью, отсутствием или дефицитом многих видов материальных ресурсов, в том числе стратегических (энергоносителей), нехваткой собственных источников инвестиций.

До недавнего времени — пока интеграционные процессы на Востоке не вышли на качественно новый уровень — европейский выбор Молдовы был практически безальтернативным. Он не давал серьезных шансов для осуществления экономического прорыва, но расширял окно возможностей, пусть и для медленного, постепенного улучшения условий развития, в том числе за счет внешней поддержки. Судя по результатам, власти Молдовы это «окно возможностей» использовали неэффективно. В итоге коллективную мечту о светлом европейском будущем пришлось воплощать в жизнь сотням тысяч наших соотечественников за пределами Молдовы.

Пора перестать делать вид, что на Востоке ничего особенного не происходит. Евразийский интеграционный проект внедряется в несколько раз быстрее, чем в свое время продвигался европейский. Создан и действует Таможенный союз (Россия, Беларусь, Казахстан), а к 2015 году планируется сформировать Евразийский экономический союз. В скором времени начнут изменяться условия нашей внешнеэкономической деятельности, когда Молдова станет участницей сразу двух зон свободной торговли (ЕС+Турция и СНГ), которые принадлежат разным интеграционным полям и экономически конкурируют друг с другом.

При этом наша официальная интеграционная политика не имеет ответа на вопрос о последствиях совмещения двух внешнеторговых векторов, хотя подписание соглашения о зоне свободной торговли РМ—ЕС планируется уже через полтора года. В этих условиях внутренние вызовы могут еще более усилиться за счет появления новых. Прежде всего это риски введения странами СНГ коллективных защитных мер в случае проникновения через Молдову на их рынки «беспошлинных» турецких и европейских товаров. Конкретнее — это риски потери конкурентоспособности молдавской продукции на внутреннем рынке вследствие снятия ввозных пошлин на товары из ЕС и Турции, риски ухудшения позиций наших экспортеров на восточном и западном рынках, ослабления торговых и иных экономических связей со странами СНГ и Таможенного союза и т.д. То есть уже на нижней ступени европейской интеграции, касающейся лишь внешней торговли, мы можем столкнуться с новыми ограничителями развития национальной экономики. И причина их появления — не в набирающей темпы евразийской интеграции, а в отсутствии осмысления новых внешних условий, в которых реально будет реализовываться наш европейский выбор.

В связи с интенсификацией процессов евразийской интеграции Молдова не сможет долго находиться между европейской мечтой и евразийской реальностью. Поэтому уже в ближайшее время ей придется решать вопросы эффективности и правильности выбора интеграционного вектора на основе сравнительной оценки. И главным критерием выбора должна стать не привлекательность европейских или евразийских «принципов и ценностей», а наилучшая возможность совершения экономического прорыва и ответа на внутренние вызовы — бедность, отсталость, зыбкую государственность.

В Молдове никогда не проводилась комплексная оценка экономических эффектов — ни от реализации евроинтеграционного вектора, ни от более глубокого вовлечения экономики страны в процессы евразийской интеграции. Подобные глубокие количественные оценки были проведены в прошлом году для экономики Украины и Киргизии. Но молдавские власти либо не осведомлены о серьезности подхода других стран к оценке своего «интеграционного будущего», либо просто убеждены в бесспорности никем не просчитанных выгод европейской интеграции. Ясно одно: европейский выбор Молдовы сделан более по политическим, чем по экономическим мотивам. Таковым он остается и сегодня. При этом евровыбор властей республики после принятия парламентом закона о недискриминации будет оплачиваться не только материальной бедностью молдавского общества, но и его нравственно-духовным обеднением и опущением.

Если мы действительно намерены преодолеть отсталость и бедность, выбор интеграционного пути должен быть сделан исходя из реальных социально-экономических интересов страны, а не из «высших политических соображений» элит.