Недавно опубликованные секретные документы КГБ и свидетельства очевидцев проливают новый свет на вмешательство СССР в Шестидневную войну. Египетские ВВС планировали взорвать ядерный реактор в Димоне. Десант советских "добровольцев" должен был совершить высадку в Хайфе. Переводчики имели задание наладить связь с израильскими арабами. Со времени Шестидневной войны прошло более 30 лет, но эти факты не утратили актуальности.

В начале 1967 года во все воинские части Советской армии был передан текст речи министра обороны СССР маршала Гречко, который заявил, что год 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции станет последним годом существования Государства Израиль. Вот что рассказал один представитель советской военной разведки своему американскому коллеге: "Высшим офицерам объяснили, что верховное командование хотело бы дать возможность арабам - "представителям прогрессивных движений" одержать историческую победу над "реакционным" Израилем. Такую победу, которой арабы навсегда будут обязаны Москве и которая означала бы уничтожение Израиля".

Во времена холодной войны, в 50-60-е годы, СССР и его сателлиты выступали на стороне арабов, оказывая им военную и политическую поддержку. Вместе с тем страны коммунистического блока старались вслух не поддерживать требования арабов об уничтожении еврейского государства. Вполне возможно, что СССР, поддерживавший арабов, но открыто не призывавший к уничтожению Израиля, изменил свою позицию в середине 60-х, когда был построен ядерный реактор в Димоне.

Цель атаки - реактор

Два месяца назад появилось сообщение одного из российских агентств, основанное на секретных документах КГБ, лишь недавно разрешенных к публикации. В нем говорилось: "Спутники-шпионы, а также конвенциональные разведслужбы снабдили СССР точными данными относительно объекта в Димоне. В свете того, что информационное сотрудничество между СССР и Египтом в те годы было очень тесным, очевидно, что СССР передал Египту информацию об израильском реакторе". Автор сообщения делает вывод о том, что в Москве собирались уничтожить израильский ядерный объект, совершенно "излишний", по мнению советского руководства.

Олег Гриневский, бывший руководитель ближневосточного отдела в МИДе СССР, недавно подтвердил в статье, опубликованной в "Независимой газете": "Наша разведка еще в середине 60-х располагала надежными сведениями относительно ядерного потенциала Израиля. Существует информация о том, что одной из причин развязывания Египтом Шестидневной войны было стремление нанести удар по Израилю прежде, чем эта страна сможет применить ядерное оружие. В военных планах Египта Димона значилась в качестве одной из главных целей".

Гриневский утверждает, что в 1981 году министр иностранных дел СССР Андрей Громыко, занимавший этот пост и в 1967 году, заявил: "Наше военные опасались, что Израиль может атаковать Сирию в любой момент. В середине мая 1967 года два египетских "Мига" совершили разведывательный полет над Димоной. К великому удивлению Гамаля Абделя Насера, летчики вернулись на базу целыми и невредимыми - несмотря на то, что реактор охраняли ракетные батареи "Хок" американского производства. Спустя неделю "Миги" снова облетели Димону - и снова без какой-либо реакции со стороны Израиля. В связи с этим министр обороны Египта маршал Амар дал приказ атаковать Димону и другие важные объекты на территории Израиля. Однако по нашей просьбе Насер отменил этот указ. Советскому руководству не было известно о намерениях Египта уничтожить ядерный потенциал Израиля. Мы знали лишь о планах нанести неожиданный удар по стратегически важным объектам. Если бы мы точно знали о том, что главной задачей является уничтожение ядерного потенциала, мы бы не стали возражать".

Ставка на израильских арабов

Если предположить, что версия Гриневского верна, то непонятно, что именно заставило Москву обратиться к Египту с просьбой отменить приказ о воздушной атаке на военные объекты Израиля. Возможно, подобная просьба, если таковая действительно имела место, свидетельствовала о разногласиях в руководстве СССР.
11 мая 1967 года, за два дня до того, как Москва передала в Каир ложное сообщение о "концентрации израильских сил на границе с Сирией", всем арабоязычным переводчикам, входившим в состав военной делегации СССР в Египте, было приказано явиться в советское посольство в Каире. В интервью, которое один из переводчиков впоследствии дал российской газете, он рассказал, что его с товарищами послали в Александрийский порт, а оттуда переправили на советское военное судно, курсировавшее в водах Средиземного моря напротив берегов Израиля. "Мы точно знали, что нас высадят в Хайфе или чуть к северу от нее, с тем чтобы мы осуществляли связь с арабами Израиля, которые, как нам сказали, "с нетерпением" нас ждут", - рассказал переводчик.
Юрий Х. в те дни носил звание лейтенанта и служил на одном из военных кораблей СССР. 3 мая 1967 года кораблю был дан приказ покинуть Балтийское море и присоединиться к военно-морским силам СССР, включавшим подводные лодки и направлявшимся в Средиземное море.

"Сразу же после объявления войны капитан приказал мне набрать тридцать "добровольцев" из состава команды, - недавно рассказал X. - Я должен был дать им приказ высадиться на берегу Израиля. Примерно такие же по численности команды были набраны на всех тридцати советских кораблях, которые курсировали в Средиземном море. В общей сложности речь шла примерно о тысяче человек. Кроме того, в захвате Израиля должно было принять участие одно десантное судно - примерно сорок танков - и, возможно, пехотный батальон, дислоцированный на одном из кораблей".
"В нашу задачу входила высадка в Хайфском порту, - вспоминает Х., - но что мы должны были там делать - я с пистолетом, а моряки с автоматами Калашникова? Нам было сказано: "Высадитесь и ориентируйтесь по ситуации. Бросайте гранаты и уничтожайте врага". Но гранаты, которые у нас были, предназначались для борьбы с подводниками, а не для боев на суше".
Тем не менее морально советские солдаты были готовы к выполнению этого приказа. "Тогда все было по-другому, - говорит X., - я верил в святость красного знамени и в нерушимость офицерской клятвы. Это была, в нашем понимании, справедливая война: наглые израильтяне напали на несчастных арабов, и мы должны были израильтян проучить. Это сейчас я умный. Если бы такое случилось сейчас, я бы скорее всего не подчинился приказу".

"Вам помогут ВВС" - пообещали X. и его команде. "Как вообще летчики, находясь в воздухе, должны были нас опознать? - саркастически спрашивает он сегодня. - У нас не было ни переговорных устройств, ни сирен, ни сигнальных ракет - вообще ничего. Хайфский порт довольно мал, и если бы наши ВВС действительно пришли нам на помощь, они бы стерли этот порт в порошок - вместе с нами".

Турция не согласилась

Как оказалось, поддержка со стороны ВВС была не пустым обещанием. Юрий Настенко, тогдашний командир эскадрильи самолетов "Миг-21", рассказывает, что 5 июня его подчиненные вместе с еще одним подразделением были приведены в состояние повышенной боевой готовности.
На следующий день они вылетели на базу, расположенную на южной границе СССР, где в течение трех последующих дней летчики то и дело получали приказ сесть в самолеты. "Предполагалось, что мы высадимся в Сирии, - рассказывает Настенко, - а для этого нам нужно было пролететь над территорией Турции, соблюдавшей нейтралитет. Сделать это без разрешения турецких властей значило спровоцировать войну".

Документы госдепартамента США свидетельствуют о том, что в начале войны Турция получила официальную просьбу от Ирака позволить советским самолетам "Миг-21" пересечь турецкую территорию якобы с целью попасть в Ирак. Турки заподозрили, что Ирак не будет последним пунктом на пути следования советских самолетов, и согласия не дали.
Генерал советских ВВС Решетников, который в 1967 году командовал четырьмя боевыми эскадрильями стратегического назначения, не подтверждает рассказ Настенко. По его словам, причиной отмены приказа о высадке в Сирии был вовсе не отказ Турции, а совсем другие обстоятельства: "Наши самолеты было приказано украсить эмблемой египетских ВВС, однако, к несчастью, на наших складах была лишь красная краска, необходимая для для изображения красной звезды. Ни зеленой краски, ни белой, ни черной - цветов египетских ВВС - у нас на складах не было. Пока доставали краски, приказ пришлось отменить".

Скорее всего, с военной точки зрения, тысяча советских солдат не могли бы захватить Хайфский порт или причинить значительный ущерб военным или гражданским объектам. Однако сам факт подобного вмешательства в войну советских военных сил и использование советских ВВС против Израиля могли обернуться катастрофическими последствиями.

Третья мировая война

"С точки зрения Советского Союза, потеря тысячи человек не значила ничего, - рассказывает X.., - тогда потери начинали отсчитывать с пяти миллионов. Главное было продемонстрировать свою мощь. Американцы вводят в Средиземное море Шестой флот? Мы переводим эскадрилью из Черного моря. Они посылают самолеты-разведчики? Мы планируем высадку в Израиле. Израильские танки идут по Синаю и готовы форсировать канал? Тут высаживаются наши силы, и начинается третья мировая война..."
Данных, которые свидетельствовали бы о том, что советские планы были на тот момент известны США или Израилю, нет. Однако из протоколов экстренных совещаний между американскими и израильскими руководителями известно, что на фоне концентрации советских ВМС в водах Средиземного моря Израиль в большей степени, нежели США, представлял опасность вмешательства Советского Союза. Израиль неоднократно делился своей обеспокоенностью с США. Однако эти соображения не стояли во главе повестки дня и не помешали Израилю провести предупредительную атаку 5 июня.

Судя по всему, опасения, что активное военное вмешательство в войну между Израилем и арабскими странами может привести к столкновению с США, стало причиной споров в советском Политбюро. Очевидно, министр обороны Гречко занимал более агрессивную антиизраильскую позицию. Среди его сторонников были руководитель КГБ Юрий Андропов и глава Московского горкома КПСС Николай Егорычев. Последний даже посетил Египет незадолго до начала войны, а по возвращении требовал увеличить военную помощь этой стране.

Первая угроза

Недавно Егорычев рассказал, как случайно стал свидетелем одного спора. Он позвонил генеральному секретарю Брежневу в тот момент, когда в его кабинете находились другие партийные лидеры, в том числе премьер-министр Косыгин. "Косыгин категорически возражал против прямого вмешательства в этот конфликт, - рассказывает Егорычев, - он упорно утверждал, что мы не имеем никакого права вмешиваться и ни в коем случае не должны этого делать".

В ходе Шестидневной войны начала активно действовать горячая телефонная линия между Москвой и Вашингтоном, которая была создана в 1962 году после событий на Кубе, но с тех пор не действовала. Сверхдержавы обменялась более чем двадцатью нотами, по большей части содержащими требования обуздать ту или иную сторону, а также условия прекращения огня и заверения в том, что ни одна из сверхдержав не намерена атаковать другую. Однако 10 июня русские передали американцам первую угрозу прямого вмешательства в войну против Израиля. Угрозу передал именно Косыгин, который отстаивал более умеренную позицию. Поводом послужила атака Израиля на Голанских высотах.
В течение первых четырех дней войны Израиль действовал на египетском и иорданском фронтах и практически не вел боевых действий против Сирии. После войны высказывались предположения о том, что Моше Даян, который возражал против атаки на Сирию, опасаясь вмешательства СССР, изменил свою позицию. Это произошло после того, как он убедился, что Москва не предприняла никаких конкретных шагов для защиты Египта. Тогда Даян отдал приказ о захвате Голан.

Израильские танки на пути в Дамаск

X. рассказывает: "В течение пяти или шести дней мы ждали приказа о начале высадки. Мы постоянно курсировали между Александрией и Суэцким каналом, с одной стороны, и Кипром и Критом, с другой. Курсировали на расстоянии от 50 до 100 морских миль от берегов Израиля".
Однако операция все откладывалась - до тех пор, пока спасать Египет от полного поражения не стало уже поздно. Возможно, причиной задержки были непрекращающиеся споры в Политбюро об опасности разжигания мировой войны, а может быть, сказалось и несогласие с правящим режимом Египта - далеко не все в Каире готовы были броситься в объятия СССР. В Сирии ситуация была совершенно другой. Сирия к тому времени уже была беззаветно предана Москве.

Утром 10 июня, на следующий день после израильской атаки на Голанских высотах, Косыгин воспользовался горячей линией для того, чтобы передать Белому дому ноту, которая и по содержанию, и по стилю отличалась от всех предыдущих: "Израиль ведет боевые действия, продвигаясь к Дамаску. Настал решающий момент, когда мы вынуждены - в том случае, если военные действия не прекратятся в ближайшие часы, - принять самостоятельное решение. Мы готовы к этому шагу. Однако подобные действия могут привести к столкновению, которое закончится катастрофой. Мы предлагаем вам потребовать от Израиля прекратить военные действия без всяких предварительных условий. В случае, если это не произойдет, передайте Израилю, что мы примем необходимые меры, включая военные действия".

Очевидно, русские сменили тон, опасаясь, что израильская армия дойдет до Дамаска, а это приведет к падению сирийского режима.
В Белом доме началось совещание о том, насколько русские в состоянии выполнить свою угрозу относительно вмешательства в военные действия.
За несколько дней до описываемых событий арабы обвинили США в том, что самолеты Шестого флота помогают ВВС Израиля. Для того чтобы опровергнуть эти обвинения, американским кораблям было приказано отойти подальше от арены боевых действий. В тот момент, когда поступила угроза от Косыгина, американские корабли двигались на запад, в направлении Гибралтара, где должны были проходить морские маневры. Министр обороны Макнамара предложил дать судам приказ изменить курс и двигаться к востоку. Глава ЦРУ Хелмс заметил, что советские подводные лодки, внимательно следящие за передвижением кораблей Шестого флота, немедленно сообщат о смене курса советскому командованию. Президент Джонсон, выслушав это предложение, дал свое согласие.

Приказ о высадке был отменен

В тот же день СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем. Человек, занимавший в то время высокий пост в советском МИДе, говорит, что решение было принято Громыко, который, как и Косыгин, возражал против военного вмешательства. "На заседании Политбюро Громыко в самый последний момент предложил разорвать отношения с Израилем для того, чтобы не ввязываться в эту опасную военную затею, которая оказалась столь трудновыполнимой для наших ястребов, - рассказывает этот человек. - Громыко опасался столкновений с США".

К тому времени судно, на борту которого находился Юрий X. со своей командой "добровольцев", подошло на расстояние 30 морских миль к берегам Израиля. В этот момент морякам сообщили, что приказ о высадке отменяется. Кораблю было приказано изменить курс и вернуться в открытое море. Одновременно в Александрии отменили приказ о переводчиках, которые должны были присоединиться к группе захвата и наладить связь с израильскими арабами. Как рассказывает X., ходили слухи о том, что Брежнев говорил по телефону с президентом Джонсоном и "они оба поняли, что через полчаса после высадки в Хайфе весь мир будет втянут в войну".

По материалам Lelchuk Family...