Ион Тома

Еще раз о правосудии и давно обещанной реформе. Кто несет ответственность за ее затягивание, и чего нам по-настоящему недостает, чтобы иметь современную юстицию, нам рассказал юрист Виталий Катанэ.

Как сказывается прошлое президента Тимофти в должности судьи на реформе системы правосудия?

Президент играет важную роль в продвижении реформы системы правосудия в силу своей должности и имеющихся у него полномочий. Так, согласно закону, глава государства утверждает судей в должности по предложению Высшего совета магистратуры.

Таким образом, опыт работы господина Николае Тимофти в судебной системе очень полезен при выполнении этих обязанностей. Качество судебного корпуса имеет основополагающее значение для отправления правосудия, и возможность президента влиять на формирование судебного состава является одним из элементов, которые могут способствовать улучшению ситуации в молдавской юстиции.

Очевидно, что роль президента в области реформирования системы правосудия является дополнением к ранее принятым политике Парламента и программе Правительства, а потому лишь благодаря совместным усилиям всех властей можно с успехом реализовать реформу судебной системы.

Во время коммунистического правления, когда президент отклонял кандидатуру судьи, говорили о чистках по политическим критериям, теперь же о борьбе с коррупцией. Тогда было меньше коррумпированных судей, и что на самом деле происходит сегодня в этой области?

Коммунистический режим погрузил систему правосудия Молдовы в такую пропасть, из которой, как видно, мы выберемся с огромным трудом. Во-первых, коммунистическое правление сделало коррупцию повсеместной и системной, а всегда трудно разрушить хорошо сцементированную систему и построить на ее руинах другую систему. Во-вторых, экс-президент Владимир Воронин был занят продвижением судей, лояльных коммунистической власти. Проблема заключается в том, что вовсе нелегко устранить таких людей из судебной системы или же заставить их отказаться от порочной практики.

Поэтому, если мы хотим провести реформу изолированными мерами, щадя систему в целом, то надо запастись терпением, пока перемены к лучшему станут видны. Если же мы хотим, чтобы эффекты реформирования были мгновенными и видимыми, то и меры необходимы немедленные и радикальные.

Мы были свидетелями случая с Ниной Чернат и реакцией на фотографии роскошного дома, в котором живет судья. Не могу не спросить Вас, где та грань между борьбой с коррупцией и притеснениями?

Общественный интерес к деятельности и поведению судей не означает притеснения,  тем более тогда, когда на поверхность всплывают моменты, вызывающие вопросы и естественные подозрения. Г-жа Нина Чернат занимает в обществе определенное положение, которое обязывает ее давать объяснения о своем имуществе или же состояниях своих родственников. Фактически, все, кто занимает государственные должности, должны быть готовы к тому, что средства массовой информации и общественное мнение проявляют повышенный интерес к их персонам по сравнению с обычными гражданами. Это норма в цивилизованном и демократическом обществе.

Кстати, считаете ли Вы, что в Молдове, где, согласно официальным доходам, практически все граждане должны пухнуть с голода, мы можем делать выводы о честности высокопоставленного сановника, чиновника, судьи, полицейского и т.д. на основании их имущества? Почему и каким образом?

Вполне очевидно, что связь между получаемыми доходами и осуществляемыми расходами судьи или должностного лица является показателем характера получаемых ими доходов. Анализ этого соотношения между доходами и расходами может быть убедительным знаком того, как судья или чиновник ведут себя на занимаемой должности. Эта практика, в соответствии с которой власти проверяют расходы, чтобы определить источник дохода, встречается во многих странах с демократическими традициями и уже доказала свою эффективность.

Реформирование правосудия стало привычным термином даже для тех, кто понятия не имеет, что такое правосудие, и с чем его едят. Какие именно перемены должны быть осуществлены, и как будут происходить эти изменения?

У меня была возможность неоднократно отвечать на этот вопрос, однако я не колеблясь всякий раз повторяю те несколько элементов, которые я считаю основополагающими для судебной реформы.

Прежде всего, необходимо создать адекватные условия для того, что мы считаем современным правосудием. Я имею в виду залы судебных заседаний, условия для судей и соответствующую логистику для осуществления процедуры. Настало время поставить третью власть в один ряд с остальными двумя, законодательной и исполнительной, в том числе и с точки зрения представительства. В этой связи, я думаю, можно было бы приветствовать появление Дворца правосудия на бульваре Штефана чел Маре. До тех пор, пока на главной улице республики у нас есть здания министерств и ведомств, но нет  Дворца правосудия, нам не стоит удивляться, что у нас так плохо обстоят дела в области юстиции.

Адекватная логистика означает и необходимые условия для обеспечения прозрачности процедуры, а для этого требуется соответствующее техническое оснащение и ряд процессуальных гарантий, таких, как, к примеру, обязательное требование к судебным инстанциями и органам уголовного преследования регистрировать все процедурные акты на видео или аудио носители, вплоть до аннулирования процедурных актов, которые не были зафиксированы. Я убежден, что лишь эта мера будет в значительной степени способствовать повышению качества отправления правосудия.

Вторым элементом является обеспечение судьям достаточной оплаты труда и социальных гарантий. Практика многих стран показывает, что нельзя бороться с коррупцией в судебной системе, если не обеспечить судей адекватным доходом. Очевидно, что повышение заработной платы должно сопровождаться строгим контролем и точной оценкой деятельности судей на основании четких критериев с применением жестких санкций за допущенные нарушения.

В-третьих, необходимо внести изменения в судебный корпус, чтобы устранить тех, кто воспринимает эту должность как источник обогащения, а судопроизводство как своего рода бизнес, в котором можно получить прибыль.

Я думаю, что выгода от этих мер будет значительно выше по сравнению с увеличением стоимости содержания юстиции, а потому дополнительные финансовые усилия не должны нас пугать. Тем более что мы можем воспользоваться обещанной нам европейскими партнерами финансовой помощью.

В течение долгого времени на вопрос о том, что же нам необходимо для искоренения коррупции и проведения реформы, нам отвечали – политическая воля. В чем же должна  проявляться эта политическая воля – в законах, в наказании виновных, в чем?

Можно сказать, что сегодня в Молдове политическая воля в отношении принятия правовых реформ является настоящим испытанием на верность нашим устремлениям иметь нормальную судебную систему. А политическая воля требуется от тех, кто принимает законы в области реформирования системы правосудия, особенно когда правовая норма предусматривает радикальные меры.

В случае судей мы не можем говорить о политической воле, а, скорее, о честности и лояльности в отношении правосудия, в том смысле, что правосудие означает умение вершить справедливость, имея в распоряжении лишь закон.

Кто сегодня не хочет реформирования или же не проявляет "политической воли" для обеспечения обещанных изменений?

Не знаю, насколько целесообразно рисовать портрет антиреформиста и персонализировать его. С точки зрения воли в целом, виновных много, потому что очень много тех, кто объявляет себя побежденными инерцией или беспомощностью, хотя их и нельзя назвать виновными в том, что они противостоят реформе какими-то действиями. Виновны и те, у кого есть возможность материализовать политическую волю в законах, однако они этого не делают из страха и неуверенности, вызванными тем, что они не знают, как можно реализовать реформу в системе правосудия, а также не знают, как жить с некоррумпированной судебной системой.

Очевидно, что непосредственная вина лежит и на судьях, которые берут деньги, чтобы совершить несправедливость. А потому огромное сопротивление реформам исходит от тех кругов судей, которые не могут смириться с мыслью, что им надо будет отказаться от порочной практики, к которой они привыкли на протяжении многих лет.