Корнелия Козонак

У подвергшихся пыткам людей минимальные шансы добиться справедливости, поскольку чаще всего судебно-медицинская экспертиза, которая является ключевым моментом в установлении виновности истязателей, производится поверхностно.

Проигранные Молдовой в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ) процессы по жалобам на применение пыток нанесли до настоящего времени публичному бюджету убыток более чем в 800 тыс. евро, выплаченных пострадавшим в качестве возмещения ущерба (то есть почти миллиард евро!).

Урок «7 апреля» усвоен или нет?

В каждом третьем деле, связанном с пытками, судьи ЕСПЧ вынесли решения о компенсации нашей страной ущерба именно по причине необеспечения объективного расследования. Судебно-медицинские экспертизы, проведенные непрофессионалами, чаще всего помогают истязателям избежать наказания, утверждают адвокаты, защищающие жертв пыток.

– В подавляющем большинстве дел, связанных с пытками, нет свидетелей, поскольку представители государства, преднамеренно применяющие пытки, знают, что это уголовно наказуемое деяние, поэтому они очень хорошо заметают все следы. И тогда объективной уликой, способной привести к осуждению виновных лиц, может и должна быть судебно-медицинская экспертиза, подтверждающая заявления пострадавшей стороны. Однако заключения судебно-медицинской экспертизы составляются крайне поверхностно, и судья фактически не имеет оснований для осуждения обвиняемого, – говорит адвокат Виктор Панцыру.

В одном из дел, по словам адвоката, судмедэксперт квалифицировал перелом челюсти как травму средней тяжести, несмотря на то, что во всех нормативных актах, которыми руководствуются судебно-медицинские эксперты, черным по белому написано, что такого рода травма относится к разряду тяжелых. В данном случае пострадавший был вынужден больше месяца питаться через соломинку.

– Бывают случаи, когда врачи-судмедэксперты отказываются проводить экспертизу либо пишут то, чего от них требует прокурор или полицейский, которые нередко и являются теми, кто применил пытки. В моей практике было несколько случаев, когда судмедэксперты не хотели зафиксировать признаки насилия, которые были очевидными, – заявляет другой адвокат, Роман Задойнов.

События 7 апреля 2009 года, когда сотни молодых людей самым зверским образом пытали в комиссариатах полиции, стали тестом на годность, который провалили и правоохранительные органы, и органы судебно-медицинской экспертизы. Поспешное расследование и документирование случаев применения пыток в первые дни тех достопамятных событий стало главной причиной невозможности привлечения истязателей к ответственности. Что же, посмотрим, усвоен ли урок «7 апреля». Мнение многих адвокатов, защищающих жертв пыток, пока весьма скептическое. Позиция Романа Задойнова в этом вопросе категоричная – система судебно-медицинской экспертизы страдает серьезными недостатками и пока еще не способна оказывать поддержку жертвам пыток: «Врачи-судмедэксперты как работали, так и продолжают работать, в полиции по-прежнему применяются пытки, а прокуроры, как не хотели компетентно расследовать случаи пыток, так и продолжают работать, вопреки требованиям закона. Все они – коллеги, совместно работают над раскрытием различных преступлений, совместно собирают улики и взаимообразно защищают друг друга».

Виталий Крецу – один из тех нескольких сотен молодых людей, оказавшихся в полицейских «коридорах смерти» после апрельских событий 2009 года. Он избегает рассказывать о том, через что ему пришлось там пройти, – не хочет ворошить пережитое, ибо жуткие воспоминания преследуют его до сих пор. Однако с грустью вспоминает глубокое разочарование отношением врача-судмедэксперта, когда Виталий обратился для установления следов пыток, которым был подвергнут в те пять дней пребывания под арестом в полиции: «Врач-судмедэксперт зафиксировал только самые явные шрамы на моем теле, об остальных же, менее выраженных, говорил, что это старые следы и, наверное, они были у меня еще до ареста. Я говорил врачу, что мне больно тут и тут, он, однако, даже не обратил внимания на мои жалобы. Зафиксировал только те следы, которые не мог отрицать».

Власти признают существование проблемы, но говорят, что «нужно изменить систему»

Исполняющий обязанности начальника управления правительственного агента при Министерстве юстиции Лилиан Апостол признает, что еще есть проблемы, которые он назвал «системными», в том числе по разделу судебно-медицинской экспертизы. «Это системная проблема, – сказал он. – Например, в деле Гургурова было очень ясно отмечено расхождение в экспертизах. Здесь нужно коренным образом менять систему. Над этим изменением сейчас ведется работа в министерстве и других структурах». Такого же мнения придерживается и парламентский адвокат Анатолий Мунтяну, директор Центра по правам человека Молдовы. Он говорит, что уже предлагал властям преобразовать службу судебно-медицинской экспертизы в независимое учреждение. Однако ни представитель Министерства юстиции, ни парламентский адвокат не смогли вспомнить ни единого случая привлечения к ответственности судмедэкспертов за отказ провести экспертизу либо за искажение, по ошибке или преднамеренно, описанных фактов. «С одной стороны, существуют недостатки по разделу независимости и качества судебно-медицинских экспертиз и непрофессионального представления доказательств, но гораздо хуже и опаснее та терпимость к истязателям, которую проявляют и врачи-судмедэксперты, и прокуроры, и судьи. Последние не применяют наказаний, способных предотвратить подобные явления. Жесткое наказание истязателей могло бы стать весомым сигналом со стороны государства, что дальше так не пойдет», – заявляет парламентский адвокат.

Альтернативная экспертиза пока неприемлема

Ситуация могла бы быть иной, если бы прокуроры и судьи учитывали и альтернативные экспертизы, например произведенные Центром реабилитации жертв пыток Memoria, неправительственной организацией, которая уже на протяжении 12 лет оказывает помощь лицам, пострадавшим от злоупотреблений, совершенных стражами закона или другими представителями государственных органов.

Очень важно, чтобы у всех задействованных в борьбе с пытками был общий подход к этому явлению, считает председатель Центра Memoria Людмила Попович. Она уточняет, что все компетентные органы Молдовы не осваивают в полной мере международные стандарты документирования случаев применения пыток и бесчеловечного обращения: «И прокуроры, и судьи опираются только на заключение судебно-медицинской экспертизы, которое, как бы ни старался Центр судебно-медицинской экспертизы, не может быть полным, исчерпывающим. В нашем центре работает команда из нескольких врачей, психологов, юридических консультантов, которые по несколько раз в месяц беседуют с тем или иным человеком, прежде чем создать полную картину произошедшего. Как можно ждать детального заключения от Центра судебной медицины, специалисты которого всего один раз видят человека или только документы?».

Последствия травм от пыток самые разнообразные и нередко усугубляются со временем, поэтому полную оценку нужно производить на протяжении более длительного периода, уточняет Людмила Попович: «Самый сжатый срок выдачи нами медицинского заключения, медицинской карточки – месяц». Жертвы пыток, которые приходят в центр Memoria, находятся под наблюдением команды экспертов в течение года и более, поскольку последствия пыток становятся со временем более ощутимыми. Судебно-медицинские и психосоциальные экспертизы центра, не принятые во внимание прокурорами и судьями в национальных инстанциях, стали, между тем, трудно оспариваемыми доказательствами в процессах о пытках в ЕСПЧ. Несмотря на это, центр Memoria, который не получает дотации от государства, вынужден ходить с протянутой рукой в поисках средств для существования. Государство не имеет пока программ по реабилитации жертв пыток и с неправительственными организациями не заключает договоров об оказании квалифицированных услуг.

Врачи-судмедэксперты защищаются

С другой стороны, представители Центра судебной медицины обороняются и указывают на неудовлетворительное оснащение и нехватку квалифицированных кадров. «Врач-судмедэксперт делает то, что должен делать. Он констатирует очевидные травмы, но не может установить в точности, являются ли они следствием пыток или нет, это обязанность органов правосудия», – заявляет директор Центра судебной медицины Иван Кувшинов. Все же он признает, что возглавляемое им учреждение до сих пор не располагало необходимыми инструментами для составления убедительных заключений экспертизы. Эта ситуация обусловлена скорее несовершенными законодательными рамками: «Акт пытки имеет не только физическую сторону, но, неизбежно, и психическую, поэтому обе эти стороны специалисты должны обследовать и документировать. Нужно изменить законодательство, с тем чтобы оно предусматривало четкие критерии в этой сфере». Кувшинов допускает, что судмедэксперты порой ошибаются, но, говорит он, эти ошибки не могут влиять на ход следствия по делу.

Тем не менее врачи-судмедэксперты признают, что не обладают достаточными знаниями и навыками документирования случаев применения пыток. Исследование, выполненное экспертами ПРООН, показывает, что ни один фельдшер МВД не знаком с техниками ведения интервью согласно Стамбульскому протоколу, одному из основополагающих документов для специалистов, в обязанности которых входят документирование пыток и защита жертв пыток. Хотя врачи-судмедэксперты утверждают, что обладают хорошими знаниями по методам документирования пыток, они, вместе с тем, допускают весьма расплывчатое знание криминалистических методов фотографирования, широко используемых за рубежом.

На экспертизу в одной очереди с трупами

Серьезными проблемами по-прежнему остаются дефицит кадров и плачевное оснащение службы судебно-медицинской экспертизы, особенно ее территориальных подразделений. Служба судмедэкспертизы в большинстве районов – это, как правило, маленькое мрачное помещение площадью всего в несколько квадратных метров. Но даже этот маленький кабинет делят между собой врач-судмедэксперт и патологоанатом.

Нередко помещения этой службы арендуют в зданиях разных учреждений. Под дверью кабинета в одной очереди стоят и пришедшие за свидетельствами о смерти, и нуждающиеся в экспертизе телесных повреждений. В эти условия попадают и лица, пострадавшие от пыток. Когда случается несколько умерших, судмедэксперт в первую очередь занимается производством вскрытия и выдачей свидетельств о смерти.

Зачастую бывает, что судмедэксперта, в силу служебных обязанностей, вызывают на место совершения преступления, и тогда ожидание в очереди может затянуться на несколько часов и даже на весь день. Если очередь большая и врач не успевает обслужить всех, он вынужден сказать пострадавшим, чтобы пришли на следующий день. «Врач бы и рад принять всех, но порой просто не успевает справиться с многочисленным срочными запросами», – говорит Иван Кувшинов.

Маловероятно, что подвергшийся пыткам гражданин, вынужденный уйти, так и не переступив порог кабинета судмедэксперта, снова придет к врачу. По разным мотивам, в том числе из-за отсутствия денег на проезд. Через несколько дней синяк исчезает, раны затягиваются, и, таким образом, злоупотребление невозможно доказать, а агрессоры остаются безнаказанными. «К сожалению, многие жертвы пыток обращаются к судмедэксперту слишком поздно, когда следы телесных повреждений уже невозможно зафиксировать документально», – говорит директор Центра судебной медицины. Как утверждают эксперты, в случае физического насилия крайний срок для производства экспертизы – 7 дней. Если экспертиза производится несвоевременно, улики, свидетельствующие о применении пыток, становятся неубедительными.

Власти обещают

Независимые эксперты и власти по-разному объясняют отсутствие решительной реакции со стороны руководства страны на дела о пытках, дошедшие до ЕСПЧ. Начальник отдела по борьбе с пытками Генеральной прокуратуры Ион Каракуян утверждает, что ситуация изменилась два года назад, когда в прокуратуре был создан специальный отдел, занимающийся делами по применению пыток:

«Сейчас все, от мала до велика, обязаны информировать районного прокурора о жалобах на применение пыток. Например, если раньше сотрудник полиции применял насилие и он же рассматривал жалобу пострадавшего, то уже два года подобное не случается. Сейчас прокуроры занимаются делами о применении пыток, а подозреваемых полицейских отстраняют и они не имеют доступа к этим делам». Следует отметить, что чаще всего в применении пыток по-прежнему обвиняют полицейских.

Как говорят врачи-судмедэксперты, с нынешнего года ситуация стала меняться к лучшему. Благодаря проекту Программы развития Организации Объединенных Наций (ПРООН) по консолидации способностей Центра судебной медицины в сфере документирования актов применения пыток в июне–августе текущего года 70 врачей-судмедэкспертов освоили навыки документирования пыток посредством самых современных методов. Они прошли подготовку по психологическим техникам налаживания контакта с жертвой, по обеспечению благоприятного климата и проведению интервью, в том числе с точки зрения психологического аспекта, а также по принципам обследования жертв пыток и определения физических признаков пыток или иного жестокого обращения, принципам и требованиям криминалистического метода фотографирования и др. «У нас не было силы убеждения до сих пор, до нынешнего года, так как одно дело – описывать телесное повреждение, и совсем другое – документировать его фототаблицами и другими элементами. Когда делаешь фотоснимок телесного повреждения или последствия поражающих факторов у ребенка или взрослого и кладешь его на стол судебной инстанции, почти не требуется других доказательств», – уточняет Иван Кувшинов.

В рамках проекта ПРООН пройдут подготовку и врачи из пенитенциарной системы, комиссариаты полиции, прокуроры, расследующие дела о пытках, а также адвокаты, защищающие жертв пыток.