Вызывающе дерзкий в прошлом Лэнс Армстронг (Lance Armstrong) как-то сказал: «Пока я жив, я буду отрицать, что принимал допинг». Однако во время интервью с Опрой Уинфри (Oprah Winfrey), которое показали в четверг, он изменил данному слову.

Сидя лицом к лицу с Уинфри, он утратил свой холодный как лед взгляд и забыл свой запас резких слов. Нервно глядя по сторонам и делая время от времени судорожные глотательные движения, Армстронг признался, что очень часто на протяжении своей карьеры гонщика использовал коктейль из стимулирующих средств, включая тестостерон, кортизон, гормон роста и стимулятор крови эритропоэтин.

И как всегда, Армстронг не мог не ввязаться в драку.

Он назвал свой режим допинга простым и консервативным, отвергнув многочисленные доказательства американского антидопингового агентства, говорящие о том, что допинговая программа в его побеждавших на «Тур де Франс» командах была «самой изощренной, самой организованной и доведенной до уровня профессионализма» в истории велосипедного спорта.

Он сказал, что не был ключевой фигурой в допинговой программе своей команды, как утверждает антидопинговое агентство, и что принимал допинг как и все остальные его товарищи.

По словам Армстронга, он принимал допинг с середины 1990-х до конца 2005 года, когда выиграл седьмую веломногодневку «Тур де Франс». Армстронг заявил, что употреблял эритропоэтин, но «немного», и что рационализировал применение тестостерона, потому что во время борьбы с раком у него было удалено одно яичко. «Я думал, конечно же, у меня низкий уровень», - сказал он по поводу запрещенного тестостерона, который он употреблял для улучшения результатов.

Иногда во время интервью, вторая часть которого состоится в пятницу, Армстронг казался по-настоящему посрамленным и униженным. Он признал, что у него «дурной характер», и что он будет извиняться перед людьми всю оставшуюся жизнь, чтобы вернуть их доверие.

«Есть люди, которые слышат это, и которые никогда не простят меня, - заявил он. – Я это понимаю».

Но когда его спросили о людях, которых он пытался сломать, стараясь сохранить свою допинговую историю в тайне – таких как бывшая массажистка Эмма О’Рейли (Emma O’Reilly), его бывший товарищ по команде Фрэнки Эндрю (Frankie Andreu) и жена Эндрю Бетси – он не проявил особых признаков раскаяния. Это те люди, которые заявляли об использовании им допинга, и которых он впоследствии называл лжецами. А О’Рейли он назвал проституткой и алкоголичкой.

Во время интервью Армстронг признался, что называл Бетси Эндрю сумасшедшей. Но он тут же с намеком на ухмылку заявил, что никогда не называл ее толстой.

По словам развенчанного чемпиона, он всю свою жизнь был задирой, но спустя минуту Армстронг сам себе начал противоречить, заявив, что стал агрессивным после перенесенного рака, когда возобновил свою карьеру велогонщика.

А заявив, что он ни разу не провалил допинговый тест, «потому что  в системе ничего не было», он снова начал себе противоречить. Когда Уинфри спросила Армстронга, показали ли образцы его мочи, взятые в 1999 году во время «Тур де Франс», задним числом наличие в них эритропоэтина, он ответил утвердительно. Она стала давить на спортсмена, и Армстронг признался, что получил от врача команды проведенный задним числом рецепт, когда во время гонки в 1999 году у него обнаружили кортизон.

Армстронг не стал вдаваться в детали своей допинговой эпопеи – да Уинфри и не спрашивала. Он не стал объяснять, как это делалось, кто ему помогал и каким образом, а также почему он так долго придерживался своей мифической версии. Отвечая на вопрос о получившем позорную известность итальянском спортивном враче и его бывшем тренере Мишеле Феррари (Michele Ferrari), которому на всю жизнь запретили заниматься своей работой за применение допинга для спортсменов, велосипедист сказал, что ему неудобно говорить о других людях.

Уинфри задала вопрос о том, будет ли он сотрудничать с антидопинговым агентством США, которое возбуждает дела по обвинению в допинге против других людей из мира спорта. Однако Армстронг мастерски уклонился от ответа.

Руководитель антидопингового агентства Трэвис Тайгарт (Travis Tygart) назвал признание Армстронга «шагом в правильном направлении».

Но на самом деле, неважно, что говорил Армстронг Уинфри во время интервью – по крайней мере, по мнению Тайгарта и других должностных лиц из антидопингового агентства, которые будут принимать решение о будущем Армстронга в профессиональном спорте.

Признаться в своих нарушениях Армстронг решил не для того, чтобы облегчить душу и освободиться от бремени обмана и тайн, которые он так долго хранил. Он сделал это в качестве первого шага в сторону смягчения пожизненного запрета на олимпийский спорт, который наложило на него осенью антидопинговое агентство США. Об этом рассказали близкие к Армстронгу люди, не пожелавшие раскрыть свои имена, поскольку им хочется сохранить хорошие отношения со спортсменом.

Чиновникам из антидопингового агентства хочется услышать от Армстронга нечто большее, чем простое извинение и краткий рассказ о применении допинга. Им нужны детали. Много деталей.

«Все то, что он говорит на телевидении, никак не повлияет на его пожизненное отстранение от профессионального спорта», - сказал Тайгарт.

41-летний Армстронг хочет снова состязаться в троеборье и велогонке, однако ему запрещено участвовать во многих соревнованиях, потому что  их проводят организации, следующие правилам Всемирного антидопингового кодекса. Чтобы вернуться к этим состязаниям, он должен рассказать антидопинговому ведомству подробности о том, кто наставлял ему принимать допинг, кто знал об этом, и кто помогал ему заниматься одним из самых масштабных в истории спорта укрывательств.

Рассказав эти подробности, Армстронг может добиться того, что пожизненный запрет ему заменят, например, запретом на восемь лет.

Его откровения могут также пролить свет на деятельность самых влиятельных людей в велосипедном спорте, включая президента Международного союза велосипедистов и члена Международного олимпийского комитета Пата Маккейда (Pat McQuaid), а также Хайна Фербрюггена (Hein Verbruggen), который ранее был президентом этого союза, а теперь является  почетным членом МОК.

По крайней мере, два товарища Армстронга по команде утверждают, что союз получил от велосипедиста взятку, скрыв как минимум один положительный результат теста. Однако лишь очень небольшая группа людей сможет доказать, что эти обвинения соответствуют действительности, и один из этих людей Армстронг. В беседе с Уинфри спортсмен отрицал дачу взятки спортивным чиновникам в целях сокрытия позитивного анализа на эритропоэтин во время гонки «Тур де Свисс».

Но похоже, в итоге Армстронг понял, что его действия и его ложь ненормальны, причем даже в спорте, где было полно допинговых схем в то время, когда он занимал там господствующее положение.

Уинфри спросила, чувствовал  ли он, что допинг это плохо и неправильно, и Армстронг ответил отрицательно, добавив, что это самое ужасное.

Тогда она задала вопрос, ощущал ли он свою вину, принимая допинг, и он сказал нет, а затем добавил: «Это еще ужаснее».

Затем Уинфри спросила: «Ощущали ли вы, что обманываете?»

Он сказал нет, назвал это «самым ужасным», а затем объяснил, что как-то раз даже заглянул в словарь, дабы выяснить точное значение слова «обманывать». Он прочитал, что это значит «получать преимущество над соперником или противником», и убедил себя в том, что никого не обманывал, так как считал велосипедный спорт однородной конкурентной средой, в которой все ведущие гонщики употребляют допинг.

Но за все время интервью Армстронг ни разу не сделал то, чего от него ждали очень многие: он не извинился напрямую перед теми людьми, которые верили в него, перед всеми теми поборовшими рак пациентами и фанатами велосипедного спорта, которые думали, что его сказочная история успеха это правда.

Он ни разу не посмотрел в камеру и не сказал безо всяких оговорок: «Простите меня».