Вообще-то он был неудавшимся скрипачом. И довольно плохим семьянином. А еще трудоголиком, ужасным снобом и нашим с вами соотечественником. Но все эти мелкие недостатки меркнут перед его главным злодеянием, которое нельзя простить Зино Давидофф даже посмертно: этот человек посадил на дорогой табак весь остальной мир. Причем сделал это из любви к искусству.

Великая табачная история - это история войн, головокружительных взлетов и падений, это история "Кэмел-трофи" и "Формулы-1", это история о Юле Бриннере, который перед смертью запретил курить американцам, о ковбое "Мальборо", который умер от табака. А еще это история табачных королей. Тех королей, которые нынче изо всех сил инвестируют капиталы в Россию и Китай. Причем, что интересно, один из них родился как раз в России.

О роли революции в жизни отдельно взятого человека

Генрих Давидов был честолюбивым отцом, но его честолюбие - даром что еврей - не простиралось на финансовый успех своего отпрыска. Когда 11 марта 1906 года Бог послал ему сына, Генрих решил, что тот станет известным музыкантом. Просто в неприметной табачной лавочке на киевских задворках, где жила семья Давидовых, были всего две ценные вещи помимо многочисленных тюков с табаком: старый потрепанный Талмуд и недорогая детская скрипка, купленная давным-давно по какому-то забытому поводу. Раввинов Генрих не любил, хотя был человеком верующим, а вот к музыкантам относился почтительно. Он с трудом представлял себе, как из бесполезной четырехструнной деревяшки можно извлекать прекрасные звуки, берущие за душу не хуже мадеры.

"Мой сын должен этому научиться, - решил тогда Генрих. - Хватит в нашем роду торговцев".

Поэтому в маленького Зиновия Давидова с детства вбивали эстетический вкус, любовь к музыке и понимание прекрасного. Несчастный ребенок разбивал в кровь пальцы и ломал смычок за смычком, пытаясь извлечь из своей скрипки хотя бы пару удобоваримых звуков.

Когда в Киеве начались погромы еврейских кварталов, семье Давидовых пришлось эмигрировать. Три месяца спустя, после не самого приятного и комфортабельного путешествия с погонями, драками и незаконным пересечением государственных границ, наши герои осели в Женеве. Здесь отец Зино за пару месяцев открыл ту же табачную лавку, а сыну нашел очередного учителя музыки. В перерыве между уроками Зино помогал отцу за прилавком.

А тут еще в лавку стал захаживать некий господин с калмыцкой бородкой и смеющимися глазами. Как-то посетитель разговорился с Зино, назвался Владимиром Ильичом и сказал банальное: "Учиться вам надо, батенька. Всенепременнейше учиться". Так, с подачи вождя революции Зино, двадцати лет от роду, отправился в Аргентину обучаться табаководству.

Почему необходимо учиться?

По пути в жаркие южноамериканские страны Зино много размышлял. Он любил размышлять. Он размышлял, когда играл на скрипке, когда стоял за прилавком и даже когда получал нагоняи от отца. Вот и сейчас, сидя в каюте 3-го класса и смотря сквозь тусклый иллюминатор на серые морские волны, Зино думал за свою жизнь.

И зачем только отец пристрастил его к этому искусству? Скрипача из него так и не получилось, а в торговле эстетический вкус так же полезен, как бухучет в сольфеджио.

Взять хотя бы табак - основу их семейного дела. Люди курят самокрутки и не хотят ничего знать об аристократических сортах табака и качественных сигарах. Со всеми этими революциями и набирающим силы рабочим движением слово "культура" скоро станет вообще запрещенным. Неужели он доживет до этого времени?

За два месяца, проведенных на борту парохода, Зино научился танцевать чарльстон и говорить по-испански "грасьяс".

Однако в Аргентине, а затем в Бразилии и на Кубе Зино было не до танцев. За несколько лет он прошел путь от мальчика на побегушках в табачном магазинчике до закупщика табака для крупных фабрик. В Гаване он стал первым европейцем, выкурившим уникальную кубинскую сигару. Попробовав ее, Зино загорелся желанием отослать партию таких же сигар отцу: тот с каждым новым письмом все грубее намекал на то, что любимому чаду пора самому окупать потраченные на его образование деньги. Перед Зино стояла историческая проблема - как сделать, чтобы дорогущие сигары не превратились за время морского путешествия в табачную солому?

Наш герой взял обычную деревянную коробку, утяжелил ее крышкой и поместил внутрь прибор для поддержания нужного уровня влажности - гигрометр.

Спустя несколько месяцев, солнечным утром 1931 года Зино появился на пороге женевского магазинчика своего отца на улице Рудерив в белом сатиновом костюме и с этой самой коробкой в руках.

Когда отец увидел изобретение сына, он произнес знаменитую фразу: "Говорят, все гениальное просто, но чтоб настолько..." Увы, старший Давидов скончался, оставив сыну свой бизнес, находившийся в состоянии, близком к банкротству.

Пара слов об эксплуатации женского труда

Зино женился на Марте. Полюбил он ее просто и трогательно не за то, что она была дочерью преуспевающего торговца, не за то, что приданого девушки хватило на покупку нового магазина, и даже не за то, что она работала вместе с мужем двадцать четыре часа в сутки. Нет, у Зино с Мартой была настоящая любовь. Так по крайней мере утверждал сам Зино.

Пока советский народ громил фашистов на всей территории, магазин Зино был единственным местом в Старом Свете, где можно было приобрести табак высочайшей пробы. Другое дело, что завлекать покупателей в это трудное время было посложнее, чем играть на скрипке. То есть чертовски тяжело. Был случай, когда хозяину в четыре часа утра пришлось отпирать лавку для клиента, которому приспичило купить трубку вишневого дерева перед вылетом в командировку.

Так что Марте было разрешено отлучиться из лавки только однажды - во время родов. Результатом этой вылазки стало появление в семье прелестного белокурого создания, которое с пяти лет уже стояло за прилавком, подставив под ноги невысокий деревянный табурет.

Правда, дочка отомстила папе за проведенную в стенах лавки жизнь матери и собственное табачное детство. Много лет спустя, перед смертью Зино, она отказалась возглавить семейный бизнес. Девочка с детства страдала сильнейшей аллергией на табак.

Практические основы преуспевания

Бизнес господина Давидофф достиг небывалых для табачного бизнеса высот аккурат после войны. Еще в самом ее начале Зино скупил задешево большую партию своих любимых кубинских сигар из французской табачной монополии: сигары подлежали реквизиции. Наверное, даже не стоит останавливаться на том, за какую ломовую цену он продал эту партию после падения Берлина. А потом лично договорился с Фиделем Кастро о прямых поставках табака в Швейцарию.

Зино относился к своему делу, как сказали бы сейчас, творчески. Именно ему принадлежат сентенции, разошедшиеся потом по всему миру в разговорной речи курильщиков вроде: "Сигара - это еще не застывшая музыка" или "Элегантная упаковка, как точка над i: мой маленький подарок клиентам".

Зино упорно делал ставку на элитарность и эксклюзивность (сигары "от Давидофф" до сих пор делаются вручную) своего продукта. Его фирменные сигары стали не просто дорогостоящим средством поддержания никотиновой зависимости, но прежде всего признаком кастовости, принадлежности к определенному кругу, вход в который большинству обычных людей был навсегда заказан.

Так, в благодарность за прекрасные сигары знаменитый пианист Рубинштейн, часто наезжавший тогда в Женеву, ввел Давидофф в мир музыкальной богемы: пригласил его на особый обед и устроил концерт специально для нового друга. Правда, жена Зино с дочерью в это время оставались в лавке - должен же был кто-то отпускать товар (именно так обычно поступал Генрих Давидофф, когда куда-нибудь отлучался).

Со временем рамки табачного бизнеса стали тесны творческой натуре Зино. В конце 40-х он привил к виноградной лозе табачный куст: сначала купил у всемирно известной винодельческой фирмы "Шато" товарное имя, назвав им очередную сигарную линию, а потом специально для своего постоянного клиента барона Ротшильда нарек новый сорт сигар терпким бордоским именем Mouton Cadet. Причем это был не просто подарок миллионера миллиардеру, а часть хитроумной стратегии, разработанной Ротшильдом и Давидофф за бокалом вина и гаванской сигарой. Правда, первый от этой самой стратегии много не получил. Они договорились поддерживать продукцию друг друга ненавязчивой рекламой вроде "вино "Давидофф", "сигары "Ротшильд", но Зино сориентировался первым. Не успел барон и глазом моргнуть, как наш герой уже во всю «гнал» собственные спиртные напитки, а потом и духи. Когда маэстро однажды спросили, как ему, табаковеду, удалось стать еще и виноделом, Давидофф ответил: "А как я стал парфюмером, часовщиком, галантерейщиком? Все совершенное подобно". Именно налет философии ценили в его сигарах, винах, парфюмерии, галантереи и аксессуарах курильщика люди наподобие Кеннеди, Онассис, Черчилля и Марлен Дитрих.

В 1970-м он позволил себе недельный отпуск, первый за 25 лет, и отправился вместе с женой в Канны. "В течение этой недели я запрещаю произносить в моем присутствии слово "табак", - заявил он Марте. - Мы должны хорошо провести эти дни". Однако не прошло и 24 часов, как он уже летел на самолете обратно - попытка сбежать от любимой работы не удалась. Да и в своей скромной пятикомнатной квартире, из которой он не переехал даже став миллионером, Зино чувствовал себя гораздо лучше. А Марта по-прежнему готовила ему украинский борщ и вареники.

"Я всю жизнь торговал мечтами и иллюзиями, - признался как-то Зино на склоне лет. - Мой отец мог бы мной гордиться, ведь именно этого он хотел".

Гордиться, кстати, есть чем. Сегодня один только лондонский филиал фирмы "Давидофф" продает в год свыше 400 000 сигар 220 видов. А всего в мире фамилию киевского мальчика со скрипкой носят 39 магазинов.

И последнее. С музыкой у нашего героя все-таки сложилось. По его инициативе в 1987 году был учрежден приз Prix Davidoff молодым талантам в области классической музыки. Причем, говорят, скрипачам-лауреатам в дополнение к основной сумме положена еще и специальная надбавка "лично от господина Давидофф".