Обратите внимание на Дьякова. Он ведет себя так, как никогда раньше. Как будто он второстепенный актер без реплик где-то в глубине сцены. Однако в нашем политическом театре несвойственное ему молчание может сказать намного больше, чем все заявления актеров вместе взятые.

Печать молчания

Ваш покорный слуга, конечно же, не желает ни раскола ДПМ, ни развала АЕИ. Ради европейского будущего Республики Молдова, ради стабильности и спокойствия общества необходимо сохранить статус-кво.

И поэтому я не стану копаться в сплетнях, согласно которым между крылом Дьякова или, другими словами, старой гвардией, все еще влиятельной как в центре, так и по республике, и группой неофитов, приведенных Лупу и Плахотнюком, появились трещины, которые постепенно расширяются, грозя превратиться в пропасть. В условиях нашей реальности, базарные слухи, зачастую оказываясь мыльными пузырями, также не реже представляют собой попытки интоксикации политического класса и прессы.

Но, вот уже некоторое время на поверхность постепенно всплывают знаки, которые вызывают вопросы по поводу ситуации в ДПМ. Дмитрий Дьяков, говорливый политик, обладатель острого языка и быстрой реакции, как будто дал обет молчания. Да, конечно, его периодически вспоминают в прессе. Но его выходы на публику стали редкими, осторожными, что дает простор для интерпретаций.

Прервал он свое молчание лишь недавно, после скандала на заседании АЕИ, на котором Влад Филат и Влад Плахотнюк, по свидетельствам очевидцев, чуть не подрались. Дьяков квалифицировал данный инцидент как «петушиные бои».

В отличие от остальных своих коллег по партии, которые бросились защищать первого вице-председателя парламента и бросаться грязью в премьер-министра, бывший лидер ДПМ предпочел прокомментировать событие объективно и деликатно, почти по-родительски. Этот сдержанный жест, очевидная сдержанность в сочетании с длительным молчанием кажутся мне весьма симптоматичными.

Безопасная дистанция между Лупу и Плахотнюком?

За некоторое время до «скандала Зубко», многие лидеры демократов, не выходя к микрофонам, выражали недоумение по поводу неловких и лицемерных действий Лупу и Плахотнюка. Еще со времен печально известных переговоров с Нарышкиным, и позже, когда лидер ДПМ своими сомнительными выпадами в Москве пытался восстановить подпорченный имидж, из высших кругов партии доходили слухи, что любительство руководства многих просто выводит из себя.

Затем последовали странные популистские обращения Плахотнюка к электорату в обход Лупу, в которых была объявлена реформа партии. Все это создало впечатление, что олигарх намерен при поддержке своих финансов, заменить собой все руководство партии. В конце концов, гора пресловутой реформы породила мышь.

А о секретности и чрезмерной централизации власти, воцарившихся в партии одновременно с появлением Плахотнюка, и говорить нечего. Без него, если верить бывшему вице-председателю ДПМ Оазу Нантою, в партии царила свободная атмосфера демократии и свободного общения на всех уровнях. Новые руководители изменили правила и многие ушли. Ушел и Оазу Нантой.

Деньги и стагнация

Надеюсь, меня поймут правильно. Дьяков тоже не святой. Нынешнее лицо партии сформировалось не без его участия.

Бывший председатель Демпартии, по всей видимости, сотрудничал с Плахотнюком еще при коммунистах, что обеспечило демократам некоторую финансовую безопасность. Оба они, очевидно, одинаково постарались для того, чтобы привести в ДПМ Лупу, что позволило демократам пройти в парламент в результате выборов 2009 года с неплохим результатом и, таким образом, внести свою лепту в дело свержения Воронина.

И все же выход из-за кулис на авансцену крайне противоречивого бизнесмена, в тайне сотрудничавшего с коммунистическим режимом, серьезна навредила имиджу Демпартии. Партия наполнилась деньгами, но обречена на стагнацию. А детские ошибки Плахотнюка только усложнили ее положение.

По всей видимости, именно это заставляет Дьякова сейчас быть максимально осторожным и сдержанным. Посмотрим, хватит ли ему сил и идей для того, чтобы исправить ситуацию, освежив таким образом проевропейское большинство в парламенте.