В Крыму Дмитрий Ульянов ухаживал за Каплан, которая чуть не убила его брата. Мы собрали подробности романа, которые умалчивали официальные биографы семьи вождя

Майк ЛЬВОВСКИ

В Крыму Дмитрий Ульянов познакомился и ухаживал за террористкой с Волыни, прославившейся покушением на его старшего брата – лидера большевиков и основателя советского государства В.И.Ленина. “Сегодня” собрала подробности этой истории, которую замалчивали официальные биографы семьи Ульяновых.

Факт знакомства, и даже более того, курортного романа младшего брата Ленина с Фанни Каплан – той самой роковой женщиной, подстрелившей 30 августа 1918 года вождя мирового пролетариата – в советское время методично замалчивали. Такой эпизод из жизни Дмитрия Ильича совершенно не вписывался в “канонизированную” Институтом марксизма-ленинизма биографию семьи Ульяновых. Но прозрачные намёки на эту романтическую историю просачивались в мемуарах революционеров и сохранялись в устных преданиях евпаторийских старожилов. Именно в Евпатории в мае 1917 года пересеклись пути земского врача Дмитрия Ильича Ульянова и амнистированной Временным правительством России от бессрочной каторги Фейги (Фанни) Ройтблат-Каплан.

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ СЕЗОН ЛЮБВИ

Для 28-летней Каплан, которую родные звали Фейгой, а друзья-каторжане – Фанни, поездка в Крым была первой в ее жизни. Она как политическая узница, пострадавшая от царского режима, получила от профсоюза социалистов-революционеров путевку в евпаторийский санаторий – Дом каторжан. Десять лет в Акатуйской тюрьме (625 км от Читы) с работами на свинцово-серебряных рудниках существенно сказались на ее здоровье – переболела туберкулезом, ухудшилось зрение. В приемном отделении Дома каторжан она впервые увидела доктора Ульянова – уездного врача, курировавшего это заведение. Дмитрий Ильич к тому времени уже шесть лет прожил в Крыму. Сначала он практиковал в Феодосийском уезде, а после Февральской революции поменялся местами службы с евпаторийским санитарным врачом С.И.Крыловым. Между этим Дмитрий Ильич честно служил в действующей армии во время Первой мировой войны, получив после мобилизации назначение ординатором во 2-й Севастопольский временный военный госпиталь.

Краевед Хорошко. От Дома каторжан остался один корпус — ныне жилой дом у моря

- О близких отношениях Фанни Каплан и Дмитрия Ильича я впервые услышал и осознанно воспринял эту информацию где-то году в 68-м, в застольных беседах своего деда – лётчика, полковника ВВС, лично знакомого с Василием Сталиным и Амет-ханом Султаном, – рассказывает евпаторийский краевед и экскурсовод Павел Хорошко. – У нас дома часто собирались его друзья – евпаторийская элита того времени: старые большевики, офицеры, интеллигенты, из которых почти всем пришлось пройти сталинские лагеря. Сомневаться в достоверности этого факта мне никогда не приходилось, потому что и без этих рассказов о романе Каплан и Ульянова у нас в городе в 50-60-х годах уже прошлого века сохранялось немало устных свидетельств других очевидцев. По понятным причинам, тогда никто не решился бы эти истории записать и оставить для потомков на бумаге. В СССР людей за анекдоты сажали, а тут – по-настоящему крамольная история с упоминанием имени самого младшего брата вождя!

С Павлом Гертрудовичем мы прошли по ульяновскому маршруту в Евпатории. На улице Пушкина, сохранившей свое название с дореволюционных времен, сегодня находится то, что осталось от большого санаторно-оздоровительного комплекса “Дом каторжан” – один из спальных корпусов, неприметное за деревьями 2-этажное здание. Сейчас это жилой 12-квартирный дом рядом с морем. (По соседству, кстати, примечательный новострой – общинная церковь мормонов). В 1917 году на территории здравницы было несколько корпусов, а также клуб, столовая, лечебница и обширный парк. На бывшей Вокзальной (сейчас, естественно, ул. Дмитрия Ульянова) мемориальной доской отмечен дом, где жил младший брат Ленина. Правда, доска сейчас на реставрации – ее периметр обозначен четырьмя дырками на фасаде. Уездному врачу просторный, добротный дом выделяло земство. Только советские историки “прописали” там Дмитрия Ильича с мая 1918 года по апрель 1919 года.

Место встреч. Дом на ул. Вокзальной врачу Ульянову выделяло земство

- На самом деле, Дмитрий Ильич поселился в нем раньше, сразу же, как получил место уездного врача, – говорит Павел Хорошко. – Не исключаю, что Фанни Каплан оставалась здесь ночевать. Их роман развивался стремительно и бурно. Доктор был известен как дамский угодник, ходок и он не мог пропустить мимо такую видную барышню. Фанни, по словам старых евпаторийцев была красивой женщиной, и эта оценка весома, потому что на курорте, как нигде, умели из толпы выделять красавиц. А революционерки отличались от обывателей свободными нравами, к тому же они за годы каторжного заключения истосковались по мужским ухаживаниям. Впервые они увиделись в приемном отделении Дома каторжан. Дмитрий Ильич вел учет всех прибывших на оздоровление, поскольку контингент был непростой, многие с тяжелыми заболеваниями после каторги. Он прописывал им курс лечения, направлял к специалистам. И потом у Дмитрия Ильича с Фанни было немало вариантов для продолжения знакомства в его нерабочее время. Знаток городской светской жизни – он знал, где и как развлечь даму.

Помимо десятков ресторанов, винных погребков и кофейнь, в городе давали спектакли артисты театральной студии Леопольда Сулержицкого – первого помощника Станиславского, работал кинотеатр “Наука и жизнь”. Свои мероприятия организовывали и бывшие политкаторжане с концертами и диспутами, прогуливались не только по набережной, но бывали и на митингах рабочих, посещали заседания местных Советов. В элитном кругу революционеров бывали и “афинские вечера”, где свобода взглядов распространялась и на сексуальные отношения. Необычный курортный сезон 17-го года набирал обороты, атмосфера была пронизана ожиданиями крутых перемен, над городом витал дух романтики и авантюризма! На пляжах евпаторийцы с изумлением наблюдали за выходками пропагандистов общества “Долой стыд!” – обнаженные люди призывали отдыхающих освобождаться от обывательских предрассудков и раздеваться…

ФАННИ БЫЛА КРАСАВИЦЕЙ

Упоминание об особых отношениях Фанни Каплан и Дмитрия Ульянова оставил в своих мемуарах Виктор Баранченко – автор книги о Гавене (из серии “Жизнь замечательных людей”), который отличился своей революционной деятельностью в Крыму. Виктор Еремеевич и сам был человеком удивительной судьбы: до революции – анархист, потом большевик, в Гражданскую войну – член коллегии Крымской ЧК, а перед выходом на пенсию – член историко-литературного объединения старых большевиков Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. С Каплан он как раз познакомился в Евпатории, где также поправлял своё здоровье в Доме каторжан.

Его жена социал-революционерка Фаина Ставская была подругой Фанни. Не для печати, Виктор Еремеевич записал свои воспоминания о быте и нравах Дома каторжан. В конце 90-х годов на эту рукопись под названием “Жизнь и гибель Фаины Ставской”, которая и по сей день хранится в Центральном муниципальном архиве Москвы, обратил внимание историк, доцент МГУ Ярослав Леонтьев и первым опубликовал из нее выдержки. Виктор Еремеевич запомнил Фанни Каплан, как большеглазую, пышно причесанную, осанистую, не похожую на коротко стриженных, эмансипированных нигилисток того времени, а скорее на раздобревшую фельдшерицу: “Нечего греха таить, во многих случаях дружбы перерастали тут, в знойной Евпатории, в нечто большее. От некоторых старых политкаторжан беременели молодые мартовские социалистки…

Иные из таких связей вскоре проходили, а другие перерастали в прочные узы на всю жизнь. Был тут роман такой и у подслеповатой Ройтблат”. В жизнеописании своей жены Баранченко не уточняет – кто же именно был курортным избранником Каплан, но он об этом рассказывает Семену Резнику, который в 60-е годы был редактором популярной серии биографий “ЖЗЛ”. Литературная запись этой беседы была опубликована в 1991 году в историко-литературном альманахе. Семен Ефимович, эмигрировавший в США еще в 82-м и потом успешно сотрудничавший с “Голосом Америки”, пересказывает слова Баранченко: “Дмитрий Ильич любил ухаживать за хорошенькими женщинами. Особое внимание он оказывал Фанни Каплан, которая была очень красива и пользовалась успехом у мужчин”.

Этот образ еврейской красавицы кардинально отличается от того, который тиражировали в СССР. Каждый школьник знал, что Каплан – это мерзкая тетка, которая стреляла в Ленина и ранила его пулями с ядом кураре. Люди постарше запомнили кадры из знаменитого фильма 1937 года “Ленин в Октябре”: жуткая террористка – вся в черном, с растрепанными волосами и злым оскалом… Во время съемок картины матросы, изображавшие толпу, настолько прониклись происходящим, что повыбивали зубы актрисе, игравшей роль Каплан…

УЛЬЯНОВ ЕДВА НЕ ЖЕНИЛСЯ НА КАПЛАН

- Я склонен к тому, что две слабости Дмитрия Ильича – вино и женщины, вполне могли привести к знакомству с Каплан, – комментирует “Сегодня” крымский историк, автор нескольких десятков книг и научных публикаций по проблемам Гражданской войны в Крыму Вячеслав Зарубин. – Такое вполне возможно. Не могу на 100 процентов утверждать, что это было или не было, но в свою книжку “Без победителей” – в примечании, я такой факт ввел. Не зря видимо этот слух родился, ведь судя по косвенным источникам, похождений Дмитрия Ильича было такое количество, что с ним всё могло случиться. Ну, и Ярослав Леонтьев достаточно серьезный московский исследователь, он занимается в частности левыми эсерами, очень неплохо это знает, и мое личное с ним общение показало, что это человек, к мнению которого стоит прислушаться. Виктор Баранченко – тоже солидный человек, а не досужий рассказчик, который действительно был связан с чекистскими кругами, который был в Крыму и много чего здесь видел. Он несомненно человек знающий.

Каторжанки. Фанни Каплан с подругами по несчастью в Акатуйской тюрьме, 1913 г. (крайняя справа)

В Евпатории, по словам Павла Хорошко, подметили, что для Дмитрия Ульянова ухаживания за Каплан были чем-то большим, чем курортный флирт. Бывшая каторжанка буквально расцветала на глазах, ее видели в красивых платьях на вечернем моционе по набережной. А доктор щеголял в офицерской форме. На фотографиях заметно, что он с удовольствием позирует в фуражке, с шашкой на боку. Долгое время в местном краеведческом музее под стеклом был один из таких снимков – военврач с погонами капитана царской армии. В земской управе сплетничали о его романе, тем более что он давал повод для таких разговоров.

- Не однажды по земской линии отмечали отсутствие пары лошадей, которые были закреплены за уездным врачом, – рассказывает краевед. – Утром бидарка – двухколесная повозка, на месте, а лошадей нет. Дмитрий Ильич отправлялся с Фанни в романтические путешествия на Тарханкут. От Евпатории это более 60 верст, поэтому без ночевки туда и обратно обернуться было бы очень утомительно. Ну и спешить им было некуда: вокруг потрясающие пейзажи, море с рыбацкими шхунами, пустынная степь с дрофами, развалины древнегреческих крепостей и городищ. Отдохнуть от верховой езды они останавливались в трактире “Беляуская могила” – на полпути, возле озера Донузлав, а ночевали в имении вдовы Поповой в Оленевке.

Такие по-настоящему романтические прогулки только укрепляли их взаимные чувства. Их роман вполне мог закончиться свадьбой, если бы в их отношения не вмешались партийные товарищи. Эсеры не хотели, чтобы их соратница в это революционное время перешла в лагерь политических конкурентов – стала женой брата лидера большевиков! Фанни просто попала под жесткий прессинг своих товарищей и боевых подруг, и в конце концов брачному союзу предпочла революционную борьбу. Для чувствительного Дмитрия Ильича это стало серьезным испытанием, горечь расставания он заливал добрым крымским вином в погребках.

Павел Хорошко предполагает, что и для Фанни это решение было болезненным, ведь в критический момент, когда ее допрашивали чекисты, как основную подозреваемую в покушении 30 августа 1918 года на Ленина, она говорила, что перед первым выстрелом вспомнила ласки Дмитрия на мысе Тарханкут.

- До 3 сентября, когда Каплан расстреляли и сожгли в бочке за Кремлевской стеной, ее допрашивали несколько раз и не все протоколы опубликованы, – утверждает Хорошко. – Известно, что десять страниц отсутствуют, как раз связанных с показаниями о ее пребывании в Крыму. Мы даже предположить не можем что там записано. Но я уверен, что они не уничтожены, а находятся в каком-то отдельном хранении, а где это хранение – нужен особый дар исследователя, который поймет куда могли переложить эти бумаги. Как я понимаю, задачей более позднего большевистского времени было максимально отвести Фанни Каплан от Дмитрия Ульянова. Максимально! При “канонизации” Ленина, превращении его в “святого” задача ставилась, чтобы и в его семье все были святыми. Что им в принципе и удалось сделать.

У ДОКТОРА БЫЛ ПРОСТОР ДЛЯ МАНЕВРА

Памятник в Симферополе. В историю вошел как “Брат Ленина”

Крымский период жизни Дмитрия Ильича (1911-1921) увековечен памятником в Симферополе и четырьмя мемориальными досками – две в Феодосии и по одной в Евпатории и Севастополе. В каждом из названных городов есть улица Дмитрия Ульянова. Почти все “вывески” начинаются с пояснения: “младший брат В.И.Ленина”, и уже потом профессиональный революционер, старейший член КПСС, один из организаторов Советской власти в Крыму. В справочниках и путеводителях обязательно указывалось, что помимо легальной стороны жизни земского врача Д.И.Ульянова, была и другая “скрытая от глаз чиновников земства, от полиции и жандармов”.

О “другой” жизни Дмитрия Ильича как раз написано много, а вот о личной, легальной совсем мало. Сведения путанные и фрагментарны, не проясняющие его семейные отношения. Известно, что в Крым по состоянию здоровья 37-летний Дмитрий Ильич перебрался в мае 1911 года с женой Антониной Ивановной Нещеретовой и приёмной дочерью. Но, как сообщается в биографии “Дмитрий Ульянов” (автор Борис Яроцкий) из серии “ЖЗЛ”, в 1916 году Антонина Ивановна, проживавшая в Феодосии, написала Дмитрию Ильичу в Севастополь, что “их отношения стали формальными, поэтому нет смысла считать себя мужем и женой; Дмитрий Ильич с ней согласился. И они оформили развод”.

И в следующем же абзаце: “В 1914 году… он познакомился с Александрой Федоровной Карповой. Она была коренной жительницей Севастополя. Здесь родилась и выросла… В конце 1916 года они поженились. Их судьба сложилась так, что большинство дней супружеской жизни они провели врозь. Напряженная партийная и врачебная работа заставляла Дмитрия Ильича постоянно находиться в гуще масс. О семейном уюте он только мечтал. Тяжелые годы гражданской войны разлучили их надолго, и только после освобождения Крыма Красной Армией Дмитрию Ильичу удалось отыскать ее”. Отыскал он ее только в конце 21-го, и уже в Москве через год у них родилась дочь Ольга.

Так что до этого времени в “гуще масс” у Дмитрия Ильича оставался простор для маневров. 1917 год в жизни Ульянова-младшего скорректирован биографами так, что его с Евпаторией никакие события не связывали и переводят его из Крыма в Одессу до середины осени – делопроизводителем управления санитарной части армии на Румынский фронт. Но крымские газеты того времени сообщают, что Дмитрий Ильич живет и работает в Евпатории и к нему собирается в гости Ленин!

- Крым тогда был охвачен паникой, в связи с предполагавшимся приездом Ленина, фигуры для обывателя таинственной и демонической, – рассказывает Вячеслав Зарубин. – Якобы его целью была встреча с проживавшим в Евпатории братом и проведение неких загадочных манипуляций в главных городах полуострова. Толпы зевак специально приезжали на вокзал ко всем прибывающим поездам. А Евпаторийский Совет рабочих и солдатских депутатов, как сообщала “Ялтинская Новая жизнь” от 6 мая 1917 г., даже заслушал доклад и признал приезд Ленина нежелательным: “Совет обратился к начальнику гарнизона с просьбой выделить караул для ежедневной поездки на станцию “Саки” с целью недопущения проезда Ленина в Евпаторию. Если бы Ленину удалось другим путём проскользнуть в Евпаторию, решено немедленно арестовать его и выслать из города”. Такие кипели страсти!

ДРУГОЙ ИЛЬИЧ

Модник-1912. Франтоватым видом Ульянов выделялся на фоне коллег

- Мне если честно, Дмитрий Ильич очень симпатичен, – говорит историк Зарубин. – Он как-то вжился в Крым, такой образ своеобразного крымского интеллигента со свойственными такому типу южными похождениями. Мог и романс спеть своим простуженным тенором, подыгрывая на гармошке. Такой добродушный, веселый гуляка. Он весьма отличался от своего брата и был человеком совершенно другого склада. Ничего плохого о нем сказать нельзя, наоборот, он еще кучу народа спас. Интересно и то, что никаких следов его причастности к красному террору в Крыму, нет. Он же был в руководстве Крыма во время 1920-21 годов, когда тут свирепствовали Землячка и Бела Кун.

Максимум, что мне удалось найти – это то, что Дмитрий Ильич входил в тройку по чистке Таврического университета. Но там ведь никого не расстреляли. Он был человеком склонным к мирным действиям – выпивал… Причем он пил не потому что стрелял, наверное, а потому что ему это нравилось. За ним это фиксируется еще до террора. А потом это стало для него удобной ширмой, чтобы отгородиться от всего жуткого, что у нас тогда творилось. Его ведь в конце концов, по просьбе товарищей, и убрали из Крыма за чрезмерное пьянство.

Беспристрастную, но не лишенную иронии, характеристику Дмитрия Ильича оставил в своих воспоминаниях “Крым в 1917-20-е годы” князь Владимир Оболенский, депутат I Госдумы от кадетов. В Крыму с 1903 года занимался земской деятельностью и в 18-м даже был избран председателем Таврической губернской земской управы. Он хорошо знал и Владимира Ильича, и его младшего брата. Кстати, именно Владимир Андреевич организовал поддельный паспорт Владимиру Ильичу на имя Николая Ленина в 1900 году, по которому будущий “вождь” сумел выехать из России за границу. “Доктор Ульянов сохранил свои свойства и на посту председателя Крымского Совнаркома, – писал князь. -Пьянствовал ещё больше, чем прежде, властности не проявлял, но, как добродушный человек, всегда заступался перед чрезвычайкой за всех, за кого его просили”.

- Следов бурной революционной борьбы до 17 года, которую ему приписывают, я ни где в архивах не встречал, – рассуждает Вячеслав Георгиевич. – Ну был он членом РСДРП, ну может выполнял какие-то поручения… Но ничего сверх крамольного он здесь не совершал. А если что-то и делал, то это было настолько мелко, что на него полиция толком не обращала внимания. Ну, мелкий он был в этом плане человек. Мне любопытно, другое, в этой связи. 1918 год, пала власть большевиков в Крыму. Немецкая оккупация. А родной брат Ленина спокойно живет в Евпатории, его не трогают. Потом приходят части Антанты. Я думаю, он не очень-то афишировал своё родство с Лениным, иначе его бы в то лихое время либо пристрелили просто-напросто, либо тут же схватили либо немцы, либо белая контрразведка – это какой же козырь: держать брата Ленина в заложниках!

Вторая жена. С Шурой познакомился в Севастополе до развода. 1917 г.

ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ ПРОМАХНУЛАСЬ

Имя Фанни Каплан осталось в истории в связи с покушением на Ленина 30 августа 1918 г. Она стреляла, но неточно – только ранила вождя. Без суда и следствия ее 3 сентября 1918 г. комендант Кремля Павел Мальков убил выстрелом в затылок. Труп террористки сожгли в железной бочке. Присутствовавший при расстреле и “кремации” поэт Демьян Бедный, почувствовав запах горелой человечины, упал в обморок. До сих пор нет точных сведений по дате рождения Фанни. Предположительно она родилась в 1888 или 1890 году в Волынской губернии. Как анархистка-коммунистка под кличкой Дора “отличилась” в Киеве 22 декабря 1906 г, при подготовке покушения на генерал-губернатора. Бомба взорвалась прямо в ее номере гостиницы “Купеческая” на Подоле. Осколками ей посекло руки и ноги, задело лицо. Ее арестовали с фальшивым паспортом на имя Фейги Хаимовны Каплан так и отправили на каторгу, которой заменили смертную казнь. На Акатуйской каторге Каплан познакомилась со знаменитой эсеркой Марией Спиридоновой и увлеклась программой социалистов-революционеров. Освободили Каплан в марте 1917 года по личному указанию члена партии эсеров, министра юстиции Александра Керенского.