Политолог Кирилл Бенедиктов — о нетривиальных задачах, стоящих перед Франциском

Сразу после отречения Бенедикта XVI от престола эксперты принялись строить гипотезы относительно личности будущего папы римского. Версий было множество: преемником Бенедикта станет кто-то из итальянских кардиналов (здесь фаворитом был архиепископ Милана Анджело Скола), представитель Африки (например, кардинал из Ганы Питер Тарксон) или же один из иерархов Латинской Америки. В итоге правы оказались те, кто «болел» за латиноамериканца, но и здесь не обошлось без сюрпризов. Почти все комментаторы называли имя Леонардо Сандри (тоже аргентинца), Одило Педро Шерера (бразильца с немецкими корнями) и Оскара Андреса Родригеса из Гондураса. Но конклав в результате выбрал Хорхе Марио Бергольо, иезуита из Буэнос-Айреса.

То, что Латинская Америка обошла «по конкурсу» Африку и Европу, не так уж и удивительно — большинство католиков мира проживает именно там. А вот избрание иезуита — шаг вполне революционный. Орден иезуитов, официально именующийся Обществом Иисуса, существует уже почти 600 лет и за это время успел завоевать себе, мягко говоря, неоднозначную репутацию. На страницах романов Дюма и Сю орудовали хитроумные, жестокие, не гнушающиеся убийством и шантажом «шпионы Ватикана», на знамени которых было начертано «цель оправдывает средства». Такими иезуиты и остались в массовом сознании, хотя девиз их в действительности звучал совсем по-иному («К вящей славе Господней»), а сентенция о цели и средствах принадлежит Макиавелли.

Миф о иезуитах заслонил в глазах широкой публики их реальные дела: христианизацию миллионов китайцев и японцев, создание передовой для своего времени педагогики, защиту индейцев Южной Америки от безжалостной эксплуатации завоевателей — испанцев и португальцев. Мало кому известно, что на протяжении полутора веков в Парагвае существовало единственное в своем роде теократически-коммунистическое государство иезуитов, социальное устройство которого во многом было скопировано с уничтоженной испанскими конкистадорами империи инков. Для Позднего Средневековья и начала Нового времени социальная инженерия иезуитов выглядит едва ли не фантастической.

Тот факт, что от могущественного ордена осталась ныне лишь горстка (около 18 тыс. человек) «солдат папы римского», никого не должен вводить в заблуждение. Сила иезуитов — не в числе их «дивизий», а в притягательности их идей как для паствы, так и для окормляющих ее иерархов. Избрание Бергольо свидетельствует о том, что запрос на идеологию Общества Иисуса в Католической церкви есть.

И как же ему не быть, если католицизм переживает один из самых глубоких кризисов за всю свою историю. Наиболее ярко этот кризис проявляется в Западной Европе и в США — там, где правят бал либерализм и всепобеждающая толерантность. Отчасти это результат «культурной войны», которую ведут против католицизма объединившиеся с протестантскими деноминациями левые круги Америки. Достаточно вспомнить, как изображаются в популярных голливудских фильмах католические священники и их обряды. Но во многом это и результат внутреннего кризиса Католической церкви, подтачиваемой изнутри либеральными соблазнами, такими как рукоположение женщин, гомосексуалистов (в защиту священников-геев выступал, в частности, епископ Детройта Томас Гамблтон, отправленный в отставку папой Бенедиктом XVI), оправдание права женщин на аборты и т.д. Хорошо организованные, сплоченные, имеющие эшелонированную медиа-поддержку левые круги США и Европы чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы сломить слабеющее сопротивление последнего «оплота консерватизма», каким представляется им Ватикан.

Понтификат Бенедикта XVI был попыткой остановить этот либеральный натиск. Но то ли Йозеф Ратцингер оказался слишком уязвим для атаки (деталей, думаю, нам не узнать никогда, но история с похищенными камердинером Бенедикта XVI секретными бумагами была лишь верхушкой айсберга), то ли у него просто не хватило сил, но он добровольно оставил трон папы и ушел в тень. Возможно, с намерением передать свою тиару аргентинскому иезуиту Бергольо. Ведь, согласно информированным источникам в Ватикане, во время предыдущего конклава (2005) именно Бергольо, который сейчас не упоминался в числе фаворитов, получил второе — после Ратцингера — количество голосов выборщиков.

Будучи кардиналом, Бергольо призывал и духовенство, и паству выступить против абортов и эвтаназии. Он осуждал унижение гомосексуалистов, но при этом твердо придерживался линии Церкви, осуждающую гомосексуализм как тяжелый грех. А в 2010 году, когда правительство Аргентины впервые в Латинской Америке легализовало однополые браки, в стране не было более убежденного и последовательного противника этих решений. Тогда Бергольо требовал провести референдум по этому вопросу, но президент Киршнер, прекрасно понимая, что большинство аргентинцев выступят против легализации, отклонила предложение кардинала.

Теперь, когда бывший кардинал Буэнос-Айреса занял трон папы римского, в его руках сосредоточены куда более эффективные инструменты влияния. Возможно, избрание Франциска — это последний шанс Ватикана сохранить Католическую церковь как традиционный институт, не дать ей скатиться в болото либерализма и толерантности. В этом случае Франциску придется дать бой как «голубому лобби» в недрах самой Римской курии (по одной из версий, именно ее давление вынудило Бенедикта XVI оставить престол), так и еще более мощному альянсу левых поборников «общечеловеческих ценностей» и врагов традиционализма. И в этом противостоянии позиции нового папы, пожалуй, сильнее, чем у его предшественника.

У него репутация защитника бедных, что сближает его с представителями «теологии освобождения», своего рода «христианского социализма», влиятельного идеологического течения в Латинской Америке (два предыдущих папы выступали против этого «католического марксизма»). Хотя сам кардинал Бергольо никогда не называл себя сторонником «теологии освобождения», уже одно избрание им имени Франциск (в честь св. Франциска Ассизского) делает его популярным в глазах сторонников этой идеологии. Итак, «левый» папа будет бороться с «левыми» же либералами? На первый взгляд, звучит парадоксально, но надо иметь в виду, что между левыми Латинской Америки, чьи жизненные воззрения в основном остаются вполне традиционными, и левыми США и Европы, с пеной у рта защищающими права сексуальных меньшинств и новаторские религиозные течения (часто попахивающие сатанизмом), лежит пропасть.

Задачи, стоящие перед новым папой, тривиальными не назовешь. Но и сам он человек далеко не ординарный — любитель футбола и Достоевского, старательно избегавший привилегий и благ, которые давал ему кардинальский сан. Новый Франциск Ассизский? Возможно, только такой папа и способен спасти Католическую церковь от нависшей над ней угрозы.