Президент фонда «Русский силуэт» Татьяна Михалкова — о генотипе русских женщин и «молодой крови» российской моды

В Москве прошел региональный полуфинал X Международного конкурса молодых дизайнеров «Русский силуэт», где соревновались молодые дизайнеры столицы. В следующий раз модный форум пройдет 6 октября, когда состоится главный финальный тур. С президентом одноименного благотворительного фонда, членом  жюри Татьяной Михалковой встретилась корреспондент «Известий». 

Анна Исакова/ИЗВЕСТИЯ

— В этом году вашему фонду «Русский силуэт» 15 лет, конкурсу — 10. Вы довольны результатами работы?

— Конечно. Каждый год в конкурсе принимают участие 2 тыс. дизайнеров из 150 городов и 200 учебных заведений. Мы предоставляем им реальные возможности работать, они получают возможность стажироваться за границей, показываться в Канне, в Италии и даже в Индии. В мире практически нет домов мод, где не стажировались бы наши участники. В нашем конкурсе нет побежденных. Он всем дает шанс. Та же Алена Ахмадуллина — она не получала главные призы на нашем конкурсе. Но сейчас она — очень мощный художник, уже сама приходит на конкурс как член жюри и берет к себе на работу молодых. Александр Терехов участвовал в нашем конкурсе и потом стажировался у Ив Сен-Лорана.

— Честность жюри гарантируется?

— У нас честное и неподкупное жюри. Из Москвы было более 500 заявок, из всех учебных заведений. Отбор проходит сперва на эскизном этапе, потом — осмотр коллекций: несколько дней работы просматривает профессура Москвы. В итоге остается 30 участников. Молодые дизайнеры работают с очень сложными тканями, шьют из войлока, делают корсеты из кольчуги, ваяют шляпы из пластмассы — Пако Рабан отдыхает. А на финале всегда приходят выбирать «молодую кровь». У нас ведь реальные призы — стажировки в модных домах, где обучение стоит €30 тыс. в год. Правда, даже выиграв конкурс они должны сдать экзамен по английскому языку. Одна наша девочка не может сдать его уже третий раз.

— Существует ли понятие «русская мода»?

— Русская мода прослеживается у дизайнеров всего мира. Они обращаются к образам России, потому что традиционно именно мы любим эпатаж, меха, украшения, головные уборы. Мне даже у Джона Гальяно больше всего нравилась коллекция в русском стиле, которую он создал после посещения этнографического музея в Санкт-Петербурге под впечатлением от работ калмыков, башкиров. У каждого дизайнера была коллекция, навеянная Россией. Ну а мир мы завоюем, когда рубль станет золотым, будет сильная экономика, когда у нас будут давать займы под 1%, как в Китае. И, конечно, мода должна быть поддержана производством и экономикой.

— Когда-то вы попали в мир моды случайно. Сильно ли изменился он сейчас?

— Модельный бизнес очень изменился. Это единственная профессия, с которой мы безболезненно вошли и в Европу, и в Азию. Знание языка для модели не так важно, а генетически русские женщины очень красивы — у нас особенный генофонд. Русские модели работают на подиумах всего мира. И главный секрет — они не избалованны. Умеют трудиться, их не испугаешь никакими условиями. Сколько раз находились прекрасные девушки из провинции, с проблемной семьей, для которых мир моды был шансом изменить жизнь. 

— Как же негативные стороны профессии?

— Негативной информации про современных моделей всегда много. Постоянно появляются новости, что кто-то свихнулся, кто-то покончил с собой. Но это не модели. Как правило, это люди, которые раз или два участвовали в дефиле. А те, кто по-настоящему профессионально работает, — другие. Когда я работала моделью, про этот бизнес вообще никто ничего не знал. Мы были изолированы, хотя Дом Славы Зайцева был единственным домом, который выезжал за границу.

К нам приезжала жена Рейгана, Нэнси, первые лица государств, шахини, жены президентов. Показы проходили под аплодисменты. Слава Зайцев был невыездной, но сейчас он все это компенсирует. А вот модели в то время были безымянные. У нас не было стилистов, визажистов, мы создавали все сами. Я была нетипичная модель, мне не хватало роста — в то время как у Славы все модели были 180 см, я была русской Твигги, такой «цыпленок табака», весом 47 кг.

— Ваш супруг — знаменитый кинорежиссер. Ваша жизнь с кино как-то перекликается?

— Я за всю жизнь сыграла только одну эпизодическую роль. Играть в кино — это умение перевоплощаться, растворяться в другом образе. Но мы поддерживаем кинематограф со своей стороны — проводим показы во время Московского кинофестиваля. К нам уже приходили и Шон Пен, и Кустурица, и Джина Лоллобриджида. Они вспоминают наши показы и хотят одеваться у наших дизайнеров.

— Вы сами поддерживаете русского производителя?

— Мои дети одеваются у российских дизайнеров. У Арнгольдта, Терехова. У нас вообще много звезд, у которых можно одеваться. У меня тоже большой гардероб от русских дизайнеров. Но он не настолько велик, а выходить приходится часто.