Около часа дня в среду 24 октября 1962 года 36-летний советский морской капитан, гурман, сексуально привлекательный мужчина и любитель светской жизни по имени Евгений Иванов вошел в слабо освещенный ресторан, расположенный в фешенебельном лондонском районе Южный Кенсингтон. Хотя он был одет в стандартный костюм свободного покроя и габардиновый плащ, Иванов был поразительной личностью даже в то дерзкое время. В нем ощущалась какая-то торопливость, и он двигался по ресторану, как обезьяна: горящие серые глаза, вьющиеся темные волосы, кустистые усы и хищническая энергия. Он был очень похож на русского шпиона в исполнении Граучо Маркса (Groucho Marx).

Иванов пришел в ресторан для того, чтобы поговорить о кубинском ракетном кризисе, вступившем в новую зловещую фазу после того, как утром 19 эсминцев американского Второго флота расположились по дуге вокруг острова с приказом отсылать назад суда, если на них будет обнаружено наступательное оружие. Мир затаил дыхание: «все мы сидели и испуганно ожидали увидеть какой-нибудь русский корабль», - вспоминал Дэвид Ормсби-Гор (David Ormsby-Gore), британский посол в Вашингтоне. Примерно в то время, когда Иванов вошел в ресторан, президент Кеннеди поднял трубку горячей телефонной линии и позвонил в Лондон премьер-министру Гарольду Макмиллану. Оба лидера обсудили возможную советскую реакцию на введенное в тот день эмбарго. Затем, «довольно неожиданно», вспоминает Макмиллан в своем дневнике, «президент сразу задал мне самый важный вопрос – «Следует ли нам уничтожить Кубу?»

Собеседником Иванова в тот вечер был 49-летний врач-остеопат и художник-портретист по имени Стивен Уорд (Stephen Ward). С постоянным загаром, разборчивый в одежде, с резким жизнерадостным смехом Уорд, по выражению одного из его знакомых, выглядел «как своего рода профессиональный англичанин, которого можно встретить на отдыхе, организованном компанией Club Med». Будучи «человеком поединков на подушках и шумных игр», как сказал о нем другой его друг, Уорд разделял увлечение Иванова привлекательными молодыми женщинами. Эти двое познакомились несколько лет назад, когда оказалось, что они спали (хотя и не одновременно) с одной и той же партнершей. Ее звали Кристин Килер (Christine Keeler), она мечтала стать актрисой, и в 1962 году она неформально жила дома у Уорда с еще одной подругой таких же свободных взглядов. Это была Мэнди Райс-Дэвис (Mandy Rice-Davices), танцовщица, выступавшая в эстрадных шоу. Обе эти женщины, как говорили в то время, имели сомнительную репутацию.

Со временем Иванов стал ассоциированным членом их веселого общежития. Сложившиеся между ними отношения обрели новый уровень сложности в июле 1961 года, когда Уорд проводил ночью вечеринку в саду Кливдена (Cliveden), английского загородного поместья, принадлежавшего семье Асторов, где он снимал летний коттедж. Еще одним гостем в поместье оказался 46-летний Джон Профьюмо (John Profumo), британский министр обороны, чья жена Валери Хобсон (Valerie Hobson) – экзотическая красавица, носившая юбку из кожи питона – на самом деле была актрисой, сыгравшей одну из главных ролей в первоначальной театральной версии мюзикла «Король и я» (The King and I). Профьюмо был в то время подающим надежды политиком, он был наполовину итальянцем, начинал немного лысеть, а на его лице постоянно отражалось «счастливое мальчишеское лукавство». Он впервые встретил Килер, когда она вышла совершенно голой из бассейна в Кливдене и с притворной застенчивостью пожала ему руку. Не вызывает особого удивления тот факт, что у них тоже начались отношения, и это привнесло в существовавшую уже ситуацию новое измерение, связанное с вопросами национальной безопасности.

Стивен Уорд, сын священнослужителя и главный организатор всех этих связей, после службы в армии создал преуспевавшую остеопатийную практику, однако его мечта стать очень важным человеком так и осталась невыполненной. «Мне многое известно о людях, имеющих вес в обществе, и меня часто принимают в наиболее известных домах этой страны. Сэр Уинстон Черчилль и многие другие ведущие политики были моими пациентами», - сообщил он позднее суду. Таким был этот человек, севший завтракать вместе со сладострастным советским дипломатом, который, как полагал Уорд, готовился сбежать на Запад. Иногда, как вспоминал Уорд, складывалось впечатление, что Иванов хотел поговорить не о девочках, а о важных «вопросах».

И он говорил о таких вопросах. Делал он это блестяще. И обстоятельно. Ему были известны все детали. Он знал все факты и цифры. По мнению американского дипломатического корреспондента Эли Абеля (Elie Abel), автора бестселлера, посвященного кубинскому кризису, Иванов сказал Уорду, что Соединенные Штаты создали опасную ситуацию, они выбрали курс на конфронтацию с Россией, и в сложившейся ситуации ни одна из сторон не может себе позволить потерять лицо, пытаясь пойти на компромисс. Только британцы могут спасти мир, безотлагательно созвав конференцию в верхах в Лондоне. Будет очень выгодно для Британии, продолжал Иванов, показать, что она - не просто пешка в руках Вашингтона, а держава, способная к независимым действиям по сохранению мира. Он сказал, что может гарантировать получение согласия Хрущева на приглашение немедленно начать переговоры, и добавил, что Хрущев лично сказал ему, что он готов отозвать назад все корабли с оружием, направлявшиеся на Кубу, и обсудить вывод уже установленных там ракет.

Пользовался ли Иванов на самым деле подобным доверием со стороны Кремля или он был просто одним из располагавших к себе фантазеров, появляющихся на полях международных кризисов, - все это продолжает оставаться неясным. Однако Уорд был польщен словами своего друга, который, казалось, изменил характер их отношений и теперь они были по большей части «основаны не только на общей любви к сексу, а имели также некоторое отношение к выживанию человечества», как он заметил со свойственной ему скромностью. После завтрака Уорд, не теряя времени, сообщил о содержании беседы с Ивановым своим контактам в британском правительстве. Об этом нам известно из заявления самого Макмиллана, которое он сделал в Палате общин спустя девять месяцев. «В течение недели», связанной с карибским кризисом, «напряжение, конечно же, было очень большим», признал он.

«Естественно, то же самое можно было сказать в отношении советского правительства, которое делало все для реализации своей политики и ослабления решимости Запада. Часть советской активности была публичной, другая часть проходила на частном уровне… Иванов с помощью г-на Уорда был, возможно, более настойчивым, чем многие другие. 24 октября Уорд позвонил постоянному дежурному в Форин офис, сообщил ему о содержании беседы, которую он только что имел с Ивановым, и попросил проинформировать об этом меня…»

По словам Уорда, Иванов сказал ему, что американцы создали такую ситуацию, в которой ни для американцев, ни для русских не было возможности прийти к компромиссу. В связи с этим советское правительство считает теперь Соединенное Королевство единственной надеждой на примирение.
В то время, когда Макмиллан делал это заявление, он не мог знать о том, что такие имена как Иванов, Уорд, Килер и особенно Профьюмо уже через несколько недель станут причиной его собственного падения.
Усиление политической нестабильности в 1963 году в Британии - в стране, все еще находившейся в плену классовой системы, не менявшейся со времени короля Эдварда VII и возглавлявшейся заметно одряхлевшим 69-летним человеком с шаркающей походкой и в старомодных аристократических брюках для гольфа, хотя в тот момент предпочтения музыкантов группы  Beatles и Rolling Stones только начинали распространяться -  в такой стране это был серьезный скандал, связанный с вопросами безопасности, и он стал основой для того, что впоследствии получило известность как «дело Профьюмо».

В январе 1961 года Скотланд-Ярд с заметным опозданием устроил облаву на «шпионскую сеть из Портленда», в которую входили два англичанина, два поляка и русский, который в течение пяти лет использовал весьма уважаемый адрес в предместье Лондона для снабжения советской разведки материалами относительно в высшей степени секретного подводного военного центра. Некоторая часть этой информации была передана в виде микроточек, приклеенных к страницам антикварных книг и посланных в Москву. Еще до начала судебного процесса и работы парламентской комиссии по расследованию этого дела, получила огласку история с Джорджем Блейком (George Blake), у которого была на первый взгляд противоречивая роль - он был высокопоставленным сотрудником МИ-6 и, кроме того, не скрывавшим своих взглядов коммунистом. Блейк тоже предстал перед судом и был признан виновным в продаже секретов СССР. Он получил 42 года тюрьмы, а в прессе говорили, что ему дали один год за каждого из убитых агентов, которых он предал. Спустя пять лет Блейк совершил побег из тюрьмы с помощью восхищавшихся им активистов антиядерного движения. Позднее он в довольно торжественной обстановке появился в Москве, и, по данным на начало 2013 года, в возрасте 90 лет, он продолжает там жить, получая пенсию от КГБ.

Следующим было трагикомическое дело Джона Вассалла (John Vassal) - еще одного сына викария, работавшего шифровальщиком в британском посольстве в Москве, - который попал в расставленную гомосексуальную ловушку, после чего с помощью шантажа его заставили стать советским кротом, «хотя он пошел на это без каких бы то ни было идеологических убеждений», как он сам признался позднее. После командировки в Москву он был переведен на работу в военно-морскую разведку в Лондон. В течение следующих пяти лет Вассал имел возможность похищать секретные военные документы, а также фотографировать их, и занимался он этим до тех пор, пока в сентябре 1962 года он не был арестован по наводке из ЦРУ, после чего был привлечен к суду. Вот что с заметной невозмутимостью Макмиллан заметил в разговоре с главой МИ-5 Роджером Холлисом (Roger Hollis), который спросил его, «доволен» ли он арестом Вассалла:

«Я недоволен. Общество будет сильно возмущено. А секретные службы не будут хвалить за то, что они были столь эффективны, их будут обвинять и говорить им, насколько они безнадежны. Будет проведено расследование… Начнется невообразимый шум в прессе, будут проведены дебаты в Палате общин, и, вероятно, правительство падет. Я недоволен».
22 октября, в день начала кубинского ракетного кризиса, Вассалл был приговорен к 18 годам тюремного заключения. Он отсидел десять из них, а затем жил под другим именем, работая в качестве помощника адвоката в Лондоне, где он и умер в 1996 году в возрасте 72 лет.

Это дело имело последствия для правительства Макмиллана, поскольку Вассалл в течение долгого времени работал у обладавшего хорошими связями в обществе Тэма Гэлбрейта (Tam Galbraith), члена парламента от Консервативной партии и гражданского первого лорда Адмиралтейства. Имели ли их отношения «оттенок недозволенного»? – такой вопрос задал тогдашний премьер-министр в своем дневнике.

Пресса поспешила заняться этой историей, у которой были все составные части классического британского политического скандала – секс, шпионаж и возможная связь с высшими слоями правящего истеблишмента. «Флит Стрит, - устало сказал Макмиллан, выступая в Палате общин во время дебатов по делу Вассалла, - породила атмосферу, достойную Титуса Оутса (Titus Oates) или сенатора Маккарти (McCarthy)…, атмосферу подозрительности и инсинуаций». Было начато еще одно официальное расследование, и два журналиста, вызванные в суд для дачи показаний – Брендан Малхолланд (Brendan Mulholland) из газеты Daily Mail и Рег Фостер (Reg Foster) из газеты Daily Sketch – отказались назвать судьям источники информации, на основании которых они написали свои статьи. Поскольку на самом деле не было никаких источников, а журналисты просто все придумали, то  по-другому они вряд ли могли бы поступить.

В марте 1963 года Малхолланд и Фостер  были приговорены к шести месяцам заключения каждый за неуважение к суду. Как справедливо заметил Макмиллан, «пресса не забудет и не простит этот инцидент…, а осужденных будут превозносить как мучеников в течение многих лет». В Британии в ту весну скандальные разоблачения соответствовали общей атмосфере враждебности; почти каждое утро жителей страны встречали газетные заголовки, в которых говорилось, если не сказать кричалось, о том, что правительство находится в руках горстки дряхлых старых дураков, погрязших в болоте фривольности и коррупции, с сомнительными сексуальными пристрастиями в придачу. Опубликованный в газете Mirror заголовок «Принц Филипп и скандал с участием Профьюмо – слухи полностью необоснованы»", несомненно, установил ориентиры для лживых инсинуаций. Для того, чтобы представить себе существовавшую атмосферу, можно вспомнить о единодушном отношении средств массовой информации к Ричарду Никсону в заключительные дни Уотергейта и еще добавить клубнички.

«Во всех наших последних проблемах, - отметил Макмиллан в своем дневнике, - побудительным мотивом для прессы была злоба при одной мысли о том, что журналисты могут быть привлечены к ответственности за те сведения, которые они публикуют. Я никогда не понимал подобной позиции, в обоснованность которой, тем не менее, искренне верили многие редакторы и журналисты. Не ограничиваясь требованиями о полной защите своих «источников», они даже претендовали на получение привилегий, существующих у священников… Вся эта серия скандалов привела к появлению целого потока вопросов, в которых могла присутствовать любая грубая смесь намеков и инсинуаций».

В любом случае, это было «убого и безвкусно», отметил родившийся в 1894 году премьер-министр, не скрывавший, что у него было мало сочувствия по отношению к основным участникам разразившегося скандала. «Всеобщий любимец», - пожаловался он в своем дневнике.

Теперь все, что осталось после закуски, было главным блюдом с участием Профьюмо
21 марта 1963 году дебаты в Палате общин по вопросу о двух помещенных в тюрьму журналистах приобрели неожиданный поворот, когда депутат от Лейбористской партии полковник Джордж Уигг (George Wigg) – мрачная и слегка комичная фигура из числа тех, что обитают вокруг «разведывательного сообщества», - воспользовался возможностью и публично сказал о широко известной, но еще не упоминавшейся открыто связи Профьюмо с Кристин Килер. «Нет ни одного почтенного члена Палаты общин, - сказал он, - ни одного журналиста в галерее для прессы и, я полагаю, ни одного человека на галерее для публики, кто бы не слышал в последние несколько дней постоянно появляющиеся слухи относительно одного человека, сидящего на министерской скамье». После этого Уигг воспользовался парламентской привилегией защиты от обвинений в клевете и назвал по имени «основных участников скандала…, этого прискорбного примера падения общественной морали».

На следующий день, приняв большое количество транквилизаторов, Профьюмо появился в Палате общин и заявил, обращаясь к почтенным депутатам: «В моем знакомстве с мисс Килер не было ничего непристойного». Он пообещал подать в суд за клевету на любую газету или на человека в случае публичного повторения подобных обвинений. Премьер-министру и главным членам его кабинета не оставалось ничего другого, как зафиксировать в протоколе их «безграничную» и «искреннюю» поддержку своего коллеги. Со временем слова «Ничего непристойного» станут такими же каноническими, как и фраза Никсона «Я не обманщик». Ложь Профьюмо была единственным непреходящим моментом этого скандала, и вместе с ним сцена уже была готова для той саги, которая в конечном итоге приведет министра обороны страны к признанию того, что он делил любовницу с вероятным русским шпионом. «Посмешище», так довольно точно Макмиллан описал себя во всей этой истории.

4 апреля Скотланд-Ярд, вероятно, по требованию полковника Уигга начал расследование в отношении Стивена Уорда, основанием для которого было то, что он якобы живет на доходы от проституции – по довольно странному стечению обстоятельств подобная деятельность стала противозаконной в Британии только с 1956 года. Кристин Килер также была допрошена, после чего она подписала заявление с подтверждением того, что она была любовницей Профьюмо и что некоторые «соображения» относительно организации существовавших отношений были отнесены на счет Уорда. Лейбористская оппозиция ухватилась за эту возможность. 24 мая Уигг и его коллега Гарольд Вильсон написали послание Макмиллану, к которому было приложено длинное письмо от Уорда – теперь он был на самом деле озабочен тем, что может предстать перед судом за сводничество, - в котором он также утверждал, что Профьюмо не сказал правду в своем заявлении в Палате общин. Ответом премьер-министра стал его отъезд в болотистые места Шотландии для отдыха и охоты. Когда он в июне вернулся в Лондон, то обнаружил, что события развиваются «с довольно тревожной» скоростью.

Уступая постоянному парламентскому давлению, Профьюмо в конце концов признал, что он, вероятно, спал с Кристин Килер. Из-зв своей «непростительной глупости», совершенной им в тот момент, когда он пытался обмануть Палату общин, он немедленно оставляет свою должность в кабинете министров, а также слагает с себя полномочия члена Тайного совета и отказывается от места в парламенте.
Тем временем еще один любовник Килер, бывший родом из Вест-Индии, в порыве ревности выстрелил в направлении дома Стивена Уорда, а другой один выходец из того же региона по имени «Счастливчик» Гордон – брат «Сумасшедшего» Гордона, лондонского джазового продюсера со связями в криминальном мире – проходил по делу в Центральном уголовном суде за то, что причинил ранение на улице Кристин Килер. Самого Уорда тоже арестовали и обвинили в нескольких преступлениях сексуального характера, в том числе в содержании борделя. Газета Sunday News of the World начала публикацию серии статей о жизни Килер, и появились слухи о том, что она собирается записать эстрадную песню. И капитан Иванов был упомянут в печати как «любвеобильный русский», который вел разного рода беседы после сексуального контакта с этой многосторонней женщиной. Не удивительно, что британская пресса, находясь в одном из своих циклических приступов моральности, увидела в этой истории своего рода подарок, с помощью которого можно было атаковать утомленное и коррумпированное правительство.

«11 лет консервативного правления привели страну психологически и духовно к упадку», - подчеркивалось в передовой статье газеты Times. Существовало даже трансатлантическое измерение этого дела. Поскольку, будучи еще сенатором, президент Кеннеди переспал с Сьюзи Чанг (Suzy Chang), с проституткой из Нью-Йорка, которая затем перебралась в Лондон и стала частью порочного кружка Уорда. В июне 1963 года появились разговоры о том, что Чанг хочет продать рассказ о ночах, проведенных «с высокопоставленным американским чиновником» нью-йоркской газете American. По словам журналиста Сеймура Херша (Seymour Hersch), Роберт Кеннеди использовал все свое значительное влияние на семью Херста, владельца газеты, для того, чтобы редакция отказалась от публикации этой статьи.

Тем временем скандал набирал обороты. Поскольку опозоренный Профьюмо стал теперь посмешищем в обществе, Макмиллан был вынужден сделать 17 июня чрезвычайное заявление в Палате общин. «На мне, - сказал Макмиллан, - как на главе администрации все произошедшее оставило глубокую, мучительную и незаживающую рану... Мне сложно сказать Палате, каким ударом это стало для меня, поскольку, судя по всему, была подорвана одна из основ того фундамента, на котором должна осуществляться политика». При проведении окончательного голосования по вопросу о доверии 27 рядовых членов парламента от партии консерваторов воздержались.
Макмиллан одержал победу, однако его репутация как человека, обладавшего непоколебимым достоинством, была разрушена. Во время своих регулярных поездок по стране в рамках программы «встречи с народом» отдельные критиканы, не появлявшиеся ранее на официальных мероприятиях, выкрикивали грубые замечания в его адрес по поводу девушек по вызову и шпионов. Множились слухи и о собственной семейной жизни Макмиллана.

Исследование, проведенное компанией Gallup Pole в июле 1963 года, зафиксировало самый низкий уровень его популярности – в его поддержку высказались только 35% опрошенных, и это худший показатель для премьер-министра со времени Невилла Чемберлена и Мюнхенского соглашения.

Макмиллану оставалось лишь сообщить о том, что по результатам судебного расследования, проводимого под руководством лорда Деннинга (Lord Denning), будет сделан доклад о вопросах безопасности, связанных с рассматриваемым делом. Саму эту историю пресса превратила в откровенный скандальный процесс (cause célèbre), связавший не только правительство Тори, но и весь правящий истеблишмент с подпольным миром проституток, сутенеров, шпионов, эротических танцовщиц, выступающих без верха, а также экзотических сожительств. Широкое хождение получила история о том, как один известный политик во время модного приема в Лондоне сидел за столом голым и в маске, ожидая кого-то. В руках он держал плакат, на котором было написано «Если мои услуги вам не нравятся, отхлестайте меня». Если эта история правдива, то она является горьким свидетельством разрушения поздневикторианского общественного этикета, который Макмиллан, казалось, и должен был собой воплощать.

22 июля Стивен Уорд предстал перед Центральным уголовным судом Лондона по целому ряду обвинений морального характера. В течение следующих десяти дней в качестве свидетелей были заслушаны многочисленные колоритные личности, дававшие показания против осужденного, которого газета Times представила как «жалкого» и «явно подавленного» человека. В числе вызванных в суд свидетелей была и «интимная модель» по имени Вики Барретт (Vickie Barrett), а также «массажистка и импровизационная танцовщица», назвавшая себя Ронна Рикардо (Ronna Ricardo). (В отличие от этого, никто из друзей Уорда из высшего общества не выступил с подтверждением его доброго нрава). Кристин Килер и Мэнди Райс-Дэвис также появились в суде, и последняя произнесла второй бессмертный афоризм. Когда адвокат обвинения Мервин Гриффит-Джонс (Mervyn Griffith-Jones) указал на то, что лорд Астор, владелец поместья Кливден, отрицает знакомство с ней, Райс-Дэвис ответила: «Конечно, он будет отрицать, не так ли?» Эти слова сразу же вошли в Оксфордский словарь цитат.

После резких нападок на нравственные качества Уорда, прозвучавших в заключительной речи Гриффит-Джонса, обвиняемый отправился домой и принял чрезмерную дозу снотворных таблеток. На следующее утро, когда обвиняемый лежал в коматозном состоянии в больничной палате, суд присяжных в Центральном уголовном суде Лондона признал его виновным в  получении аморальных доходов от Килер и Райс-Дэвис. Судья отложил исполнение приговора «до того времени, пока этот преступник не сможет появиться в суде», что в данных обстоятельствах означало, что этого не будет никогда. Через три дня Уорд, не приходя в сознание, умер. Ему было 50 лет. В его предсмертной записке было сказано: «Мне жаль, что я разочаровал стервятников».

26 сентября кабинет Макмиллана получил доклад Деннинга, который, как и доклад Кеннета Старра (Kenneth Starr) спустя 35 лет, можно считать одним из немногочисленных правительственных документов, ставших бестселлером. Люди стояли в очереди на улице для того, чтобы его приобрести. Было продано 125 000 экземпляров, из них 6 000 разошлись в течение первых нескольких часов. Главы в нем имела такие названия: «Удары плеткой и стрельба», «Кристин рассказывает свою историю», «Он лжет», «Человек без головы» и «Человек в маске».

Возможно, от этого повествования объемом в 70 000 слов ожидали большего, чем там было обнаружено. Как и в случае с Кеннетом Старром, некоторые люди чувствовали, что внутренний пуританизм Деннинга – в какой-то момент он назвал склонность Уорда к сожительству втроем (ménage à trois) «действиями отвратительными по своей природе» - делал его непригодным для проведения расследования, в котором, так сказать, затрагивался вопрос о размере гениталий одного из членов кабинета министров, а также упоминалась «великолепная обивка мисс Килер».

Доклад прямо обвинял Профьюмо в том, что он солгал своим коллегам относительно характера его связей с Килер, тогда как Макмиллан и его кабинет критиковались за неспособность адекватно ответить на «вопиющие доказательства» супружеской измены министра обороны. Не было оснований «полагать, что национальная безопасность была или будет поставлена под угрозу», заключил Деннинг.

На самом деле это был конец скандала по делу Профьюмо, хотя его более долгосрочные последствия включали в себя отказ британской публики в будущем так же серьезно относиться к политикам, как было принято раньше. В результате газеты смогли избавиться от любых рудиментов почтительного отношения к патрицианскому истеблишменту и быстро составили соответствующий коктейль из сексуальных слухов и фотографий топлес, которым теперь каждый день наслаждаются читатели таблоидов в Британии.

По этой причине он был назван моментом начала британского «модернизационного кризиса». Сам Макмиллан подал в отставку по причине слабого здоровья спустя менее одного месяца после публикации доклада Деннинга – премьер-министр стал жертвой неправильного диагноза по поводу простаты, что, по словам его докторов, могло угрожать его жизни. Он прожил до декабря 1986 года и умер за несколько недель до своего 93-го дня рождения.

Кристин Килер девять месяцев просидела в тюрьме за лжесвидетельство по делу о «Счастливчике» Гордоне, а позднее она достигла своего рода бессмертия после того, как ее сфотографировали обнаженной верхом на стуле – эта снимок был признана «одной из икон» 1960-х годов по результатам проведенного компанией BBC опроса. Сейчас ей 70 лет, и она продолжает публиковать серии статей и книг, требуя при этом, чтобы ее оставили в покое. Мэнди Райс-Дэвис приняла иудаизм и открыла процветающую сеть ночных клубов и ресторанов в Тель-Авиве. Она считает свою жизнь «медленным спуском до уровня респектабельности». Капитан Иванов был отозван в Москву, где через некоторое время он разошелся со своей женой и оказался в немилости у Кремля. Он превратился в алкоголика, потерял рассудок и умер в 1994 году в возрасте 68 лет.

Вероятно, наиболее пикантной жизнь после скандала оказалась у самого Джона Профьюмо. После отставки он просто исчез из публичной жизни. Однажды утром в декабре 1963 года Профьюмо постучался в дверь Тойнби-Холла (Toynbee-Hall), благотворительного центра для людей в стесненном положении, расположенного в лондонском районе Ист-Энд, и спросил, может ли он чем-либо помочь. Следующие 40 лет своей жизни он проведет в этом заведении в качестве волонтера на полный рабочий день и будет выполнять самую разную работу – от мытья туалетов до собирания больших сумм денег для нуждающихся.

Его жена Валери, бывшая когда-то гламурной актрисой, также посвятила себя благотворительности, которой она занималась вплоть до своей смерти в 1998 году. Профьюмо никогда публично не говорил о произошедшем скандале, предпочитая придерживаться явно немодной точки зрения, что это было лишь частным делом, затрагивающим его самого и его семью. Многие комментаторы согласились с вердиктом газеты Daily Mail, что этого человека следует помнить «как за его вклад в общество после его политического падения, так и за то безумие, которое было им вызвано». Награждение его Орденом британской империи в 1975 году за заслуги перед Тойнби-Холлом, означало частично возвращение к респектабильности. Джон Профьюмо умер в марте 2006 года в возрасте 91 года.