-  Вы говорили о том, что мировой экономический кризис завершится в 2015 году...

- Я говорил о том, что он не закончится раньше 2015 года. По моим прикидкам, он может закончиться к 2020-му или даже 2025 году. Мы имеем дело с необычным кризисом, довольно не частым явлением в истории, но и не уникальным, который связан с так называемыми «кондратьевскими циклами». Это такие, примерно полувековые, циклы, связанные с тем, что исчерпывает себя экономико-технологическая парадигма. Например, изобретение паровой машины очень серьезно изменило потребности человека, увеличило производительность труда, мануфактуры превратило в фабрики и заводы. Потребовалось больше добычи угля, появились паровозы, пароходы... Понадобилось совершенно другое количество стали, рельсов... Следующий этап - появление двигателей внутреннего сгорания. Вместо угля — добыча нефти. аАвтомобили — это шины, значит, производство каучука. Его не хватает, значит, появляется потребность в производстве искусственного каучука... Это все время требует перестройки совершенно новых капитальных мощностей, одно тянет другое... Это еще и дороги, и асфальт, и гудрон. Пятый, последний, «кондратьевский» цикл начался в начале 80-х и был связан с компьютерами, чипами памяти, на которых возникли средства связи, Интернет, мобильная связь, чипизация всего и вся. И к 1997 году образовалось перепроизводство этих чипов в мире. Инновации в рамках этого цикла закончились. Цикл изжил себя и не может обеспечить новый мощный экономический подъем, означающий массовый спрос. Между 1997-м и 2008-м годами мы прошли верхнюю точку цикла и спустились в понижающуюся стадию. Тогда мы можем примерно предсказать, когда мы опустимся к нижней точке, после которой может начаться новый подъем. Совершенно ясно, что следующий цикл возникнет на тех технологиях, которые существуют уже сегодня. Просто они еще не стали массовыми, находятся в фазе апробации, разработки, еще не нашли какого-то ключевого элемента, чтобы сделать их дешевыми. Это должны быть не просто новые технологии, которые породят массовый спрос, чтобы он обеспечил на следующие 25-30 лет мощный подъем. Я не Кассандра и не умею гадать по звездам, но я могу попытаться сделать какие-то умозаключения. Считаю, что этот массовый спрос возникнет там, где люди живут богато, то есть «золотому миллиарду». Чего не хватает этому «золотому миллиарду»? Пожить бы подольше! Поэтому новые технологии, которые обеспечат новый подъем уже шестого технологического цикла, будут связаны с про­длением жизни, с борьбой с заболеваниями, ранее казавшимися неизлечимыми, и даже улучшение самих человеческих свойств, киборгизация! Это одно из мощнейших направлений.

«Если вас сажают на долговую иглу, вы играете по чужим правилам»

- Молдова, как прилежный ученик, всегда выполняет все рекомендации МФВ. А вы всегда говорили о том, что все делается просто по матрице, под копирку. До этого то же самое предлагалось для Польши, для Венгрии, для Мексики. И везде их рецепт приводил к плачевному состоянию реального сектора экономики, к поглощению наиболее ценных активов иностранными монополиями...

- Я не специалист по молдавской экономике, но немного этот вопрос изучал. Вижу, что как только приходят к власти правительства, которые хотят выглядеть этими самыми прилежными учениками, как они тут же сворачивают инвестиционные программы, повышают налоги, понижают уровень дотаций сельскому хозяйству, ведут дело к социальному расслое­нию... Это общая картина «вашингтонского консенсуса», рецептов МВФ. Да, они уже осуждены самими лидерами  МВФ! Но тут есть, с одной стороны, такой элемент самоосознания, самокритики, с другой стороны — этот инструмент, как МВФ, был кем-то создан, кем-то управляется и в чьих-то интересах действует. И совершенно ясно, что он действует не в интересах тех, кто является реципиентом этой помощи. Если вас сажают на долговую иглу, то вас заставляют играть по правилам дающего эти «данайские дары».

- Но разве этого не понимают экономисты тех стран, которые подсели на эту долговую иглу?

- Вы спросите простого человека на улице и, как ни странно, при том, что он не специалист, он в целом негативно относится к таким организациям, как МВФ. А вот элиты могут подкормиться за счет этих кредитов, потому что какую-то часть из них можно «распилить». Экономисты бывают разные. Некоторые из них говорят правду, другие прикормлены властью. Это тоже заинтересованные люди. И, в конце концов, всем свойственно ошибаться...

- А куда Молдове с Приднестровьем в таком случае податься — в ЕС или в Таможенный союз?

- Существуют некоторые естественные рубежи, которые делают совершенно естественным пространство, назовите его как угодно - бывшим СССР или Российской империей. Мы четко понимаем, что внутри себя он не имеет мощных рубежей, препятствующих общению. Если смотреть на географию Молдовы, она все-таки тяготеет к этому пространству. Да, она находится в пограничной зоне, да, здесь смесь народов. Но давайте возьмем нашу недавнюю историю. У нас с вами здесь было единое хозяйство, единые технологии, единые стандарты с едиными принципами подготовки кад­ров, единая языковая среда — это все были системные элементы. Поэтому встроиться в новое и чуждое гораздо сложнее, чем восстановить то старое, что уже было. А ведь новые стандарты — хитрая вещь, они заточены под сильных мира сего. Они выгодны для немцев, для французов, но они уже давно, десятилетиями, в этих стандартах живут. Наконец, сами кризисные процессы обостряют сам вопрос выбора. Остаться между, я боюсь, никому не удастся, потому что эти процессы ведут к определенному глобальному макроэкономическому структурированию. Начнут возникать конкурирующие зоны. Не случайна активность в рамках БРИКС, не случайна новая роль Китая в Юго-Восточной Азии,  и не только.

- То есть однозначно – Таможенный союз?

- Мы живем в условиях переконфигурации мира. Если бы Молдова и Приднестровье вошли в Таможенный союз — это, несомненно, стало бы позитивным фактором для экономики и Молдовы, и Приднестровья. Никаких сомнений просто быть не может! Молдавская продукция востребована именно у нас, а отнюдь не в Европе. Элементы молдавской экономики были встроены именно в ту систему единого разделения труда. И, наконец, есть прямые выгоды. Совершенно очевидно, что для стран, которые войдут в Таможенный союз и в более глубокое интеграционное объединение, будут установлены определенные преференции в торговле энергоносителями и так далее. Думаю, что здесь выгода могла бы быть взаимной.

СПРАВКА:

Андрей Борисович Кобяков (род. 6 июля 1961, Москва) - российский экономист, публицист и общественный деятель. Доцент МГУ им. М.В. Ломоносова, кандидат экономических наук. Председатель правления «Института динамического консерватизма». Окончил географический факультет МГУ и аспирантуру кафедры политической экономии естественных факультетов. С 1996 года работал в качестве обозревателя в ряде деловых изданий («Эксперт», «Финансовая Россия»). В 2002 - 2003 годах - профессор Государственного университета - Высшая школа экономики. В 2003 году была опубликована написанная им совместно с Михаилом Хазиным книга «Закат империи доллара и конец Pax Americana». В 2005 году стал соредактором и одним из основных авторов коллективного труда «Русская доктрина». С 2009 года - заместитель главного редактора еженедельного общественно-политического журнала «Однако» и руководитель аналитического веб-журнала Globoscope.