Перемещение на велосипеде имеет своё очарование. Запахи, воздух, всё проникает сквозь тебя, но самое главное, интересное – это возможность общаться с людьми. Путешествуя на автомобиле, невозможно на ходу перекинуться парой фраз проходящим пешеходом, и, если интересно, то и остановиться ненадолго. Мне довелось побывать в разных уголках Европы, а в этот раз я оказался не в «уголке», а в Углу.

Одесское Причерноморье - пёстрый загадочный край. Пестрота его начинается с многообразия названий. Древние называли его Скифией и Мизией, готы – Визиготией, румыны – Бессарабской страной, славяне – Углом, турки – так же, но по-турецки Буджаком. На западе Буджак ограничен дельтой Дуная, его Килийским гирлом, по которому проходит граница между Украиной и Румынией, на востоке – Днестровским лиманом. Богаты эти места хлебом и фруктами, виноградом и овощами, вином, рыбой и дичью.

Буджак - край парадоксов. В тутошнем Париже жили немцы, цыгане там были в казачьих званиях, казаки – известны как рыболовы, в турецких сёлах жили французы. Современное население края – потомки переселенцев, 47 национальностей – смесь славянских, тюркских, романских и балканских культур, своего рода Вавилон. Кого ни спроси – будь то болгарин, старообрядец или казак, так скажет, что «мои предки тут лет пятьсот уж живут!» Обычная история, на самом же деле переселились они не раньше, чем в 19 веке. До этого там полностью несколько раз менялось население, но никого из потомков их практически не осталось.

Хронологически государственная принадлежность Вавилонского Угла в его новейшей истории такова. 1806 – 1812 годы – русско-турецкая война, в результате всё население проживавшей там Ногайской Орды – это были кочевники - освободило причерноморскую степь. Правительство России решило активно освоить эти богатые земли, переселенцам были предоставлены льготы – бесплатные земельные наделы, освобождение от большинства налогов и от воинской повинности. В 1856 – 1859 годах по Парижскому мирному договору Бессарабия переходит к Румынии, и её обитатели послушно становятся подданными румынской короны. В 1878 – обратно к России, и вавилонцы снова принимают российское гражданство. В 1918 году Румыния снова оккупирует Бессарабию, подданство снова меняется. Но ничего в жизненном укладе при смене властей принципиально не менялось. Болгары всегда знали, что они болгары, немцы, французы, албанцы, все прочие - оставались сами собой. В 1940 румынская оккупация Бессарабии прекратилась и территория отошла Советскому Союзу. Это сопровождалось большими переселениями на запад: в частности, немцы и французы все до единого покинули эти земли. С 1991 года обитатели Угла стали гражданами Украины.

А вот в некоторых названиях топонимика просвечивает ещё с древнегреческих времён. Яркий тому пример – греческая колония Левкополь (буквально «Белый Город»), её название так и калькировалось на разные языки, становясь тюркским Ак-Керманом, румынским Четатя Альбэ, русским Белгородом (Днестровским).

Около Белгорода-Днестровского – посёлок Шабо с его знаменитым винзаводом. Шабские вина уже хорошо известны за пределами региона, торговая марка получает дальнейшее развитие. Немудрено – места эти находятся на «винной широте», вместе с бургундскими и бордоскими виноградниками. В 20-х годах 19 века в рамках освоения территорий под Аккерманом образовались два французских села, сохранившие от прежних времён свои турецкие названия Шаба и Шабало, каждое по сотне домов, их населили выходцы с берегов швейцарского озера Леман. Потомственные виноделы во главе с мастером Луи Тарданом основали там виноградники, процветают они и поныне, на богатых почвах на берегу Днестра, они хорошо видны с трассы.

Дальше по степям на запад, километрах в тридцати за Аккерманом нас встречает Париж. Да, именно так называют свой посёлок жители Весёлого Кута, близлежащая железнодорожная станция тоже называется Парижем. Название это дали посёлку немцы, основавшие тут колонию, одну из первых «материнских колоний». После русско-турецкой войны на зов русского правительства откликнулись немцы, по большей жившие в верховьях Дуная. У себя на родине они подвергались религиозным гонениям из-за реформатских взглядов, жили голодно. были крепостными и подлежали воинской повинности. Российское правительство предлагало им выгодные условия, и две тысячи немецких семей потянулись в Буджак. Кто-то ехал на повозках через всю Европу, жители же Вюртемберга плыли вниз по Дунаю на «ульмершахтелях» (ульмских ящиках) - своего рода одноразовых плавсредствах, делали, да и делают до сих пор, их в Ульме, внешне эти 20-30 метровые суда чем-то напоминают венецианские гондолы своими высоко задранными носами и управлением длинным веслом.

Вавилонский угол

Исход немцев был столь же дружным. В 1940 году все они покинули Бессарабию, большинство рассеялось по Германии, а единственным местом компактного проживания немцев, говорящих на бессарабском диалекте сейчас является пара деревень в канадской провинции Альберта. Тем не менее, следы немецкого пребывания, культура земледелия остались. Аккуратные длинные прямоугольные строения, узкой стороной выходящие на дорогу, аккуратно обсаженные акациями по периметру – этот стандарт был задан немецкими поселенцами. В последнее время растет спрос на генеалогические исследования – и в немецком МИДе лежат уже 800 заявлений от граждан Украины, считающих себя потомками немецких переселенцев.

Проезжаем ещё пару десятков километров по степным балкам – и нас приветствуют Татарбунары - цыганская столица Бессарабии. Город загадочный и колоритный, сказочный, славные традиции неадекватного его описания были заложены ещё Пушкиным в его знаменитой поэме «Цыгане». Сочинение красивое, романтичное, но по содержанию своему – сказка. Бессарабские цыгане – традиционно оседлы, в те времена многие из них попросту были крепостными, кто-то имел казацкое звание. В городе до сих пор жива легенда о пленённой наложнице-полячке, явный перепев крымской легенды, вдохновившей Пушкина на «Бахчисарайский фонтан».

Камни казённых строений – остатки разобранной турецкой крепости, цыганская пестрота встретит вас и сейчас на улицах, в особенности около городского рынка. Жители иногда называют свой городок «Тарабары»: если хотите окончательно проникнуться местным духом, наберите воздуха и на одном дыхании произнесите: «Не тот тарарбунарец тарарбунарцу тарарбунарец, кто при тарарбунарцах тарарбунарцу тарарбунарец, а тот тарарбунарец тарарбунарцу тарарбунарец, кто без тарарбунарцев тарарбунарцу тарарбунарец».

Стоят Татарбунары на самой оконечности лимана Сасик. Вокруг чернозёмы, но маловато в этих местах воды. В 70-е года ХХ века был задуман грандиозный оросительный проект: пустить воды Дуная, его восточных рукавов, к Днепру. Часть проекта была реализована, лиман был отделён дамбой от Чёрного моря и опреснён. На этом проект благополучно застрял. И вот недавно, в августе 2008 года, группа энтузиастов не без поддержки местных властей собрались с лопатами и прокопали символическую канавку к морю – требуют снова сделать Сасик черноморским лиманом. Что там наверху решат – неясно, слишком уж много интересов тут переплетено.

Ещё пара десятков километров – и начинаются болгарские сёла. Аккуратно выбеленные хатки, если вы спросите человека, то «да» сопровождается характерным, сбивающим с толку несведущих людей отрицательным поматыванием головы. Болгары продолжают жить компактно, сохраняют свой язык. Однако никакого желания переехать в метрополию, как правило, не испытывают. Спросишь их про Болгарию, ответят: «один язык – но совсем разные люди». Тем не менее, культурные связи с Болгарией, особенно в последние годы, определённо крепнут. Внешне сёла удивительно напоминают болгарские, встречаются ослики, небольшие кафе и магазинчики при домах выглядят в точности, как где-нибудь в Родопских долинах.

Основная масса болгар проживают ныне в Болграде, у самой молдавской границы, и его окрестностях. В этих местах нашли себе приют беженцы из Восточной Болгарии, спасаясь от турецкого владычества. На берегах озера Ялпуг, на котором стоит Болград, тоже стоят виноградники. И отличаются болградские вина от шабских примерно так же, как болгарские вина от французских.

Вместе с болгарами сюда переселились проживавшие вместе с ними другие балканские народы: македонцы, шопы, албанцы, и «турки» - так сейчас в этих местах называют гагаузов.

Единственная албанская деревня Каракурт находится прямо на Болградской дороге. До сих пор проживающие там албанцы-арнауты не ассимилировались – орлиные взгляды, для семейного и деревенского общения при любом государственном языке используется шкиптарская речь. Непривычная картина – знакомые по Европе компании албанских подростков вдруг легко переходят на русский.

Чуть южнее Болграда встречаю гагаузов-«турков». Как и всё в этих краях, история гагаузов неоднозначна. Болгары считают их своими соплеменниками, говорящими на тюркском языке, но православными, правда, в первой же турецкой деревне встречаю мечеть... Турки – считают турками, сейчас развивают культурные связи. Сто с лишним лет назад гагаузская письменность была греческой – и греки небезосновательно считают их своими родственниками. Впрочем, собственно греки здесь тоже живут, по большей части у берегов Килийского гирла Дуная. Ближе к Дунаю идут молдавские сёла. На улице слышна молдавская речь, по-молдавски говорят также живущие там армяне, узбеки, украинцы.

И вот Измаил – местного значения мегаполис, центр промышленности, торговли, учёбы. Все тутошние 47 наций и много кто ещё проживают в этом городе. Все они, проходя через плавильный котёл, становятся просто измаильцами, говорят они на хорошем русском языке. В 90-е годы одна за другой ходили отсюда быстроходные «Кометы» с челночниками на борту – в Стамбул за товаром, сейчас же бизнес заметно посолиднел. понемногу восстанавливается промышленность. На берегу Дуная – знаменитая крепость, за рекой виден румынский берег. Там «Дунаря» - дунайская дельта – раскрученный экскурсионный брэнд для всей Европы.

Я еду дальше, вниз по Дунаю по дороге, обсаженной по краям огромными липами. По одну сторону – поля, по другую – дунайские протоки, рай для рыбаков. Рыбной ловлей в Нижнем Подунавье традиционно заправляли казаки. Часть их переселилась в эти места ещё в 18 веке, спасаясь от гонений за веру: это были старообрядцы-некрасовцы. В течение нескольких поколений часть из них из воинов перешла в казённых крестьян. Серьёзные распри в этих местах были как раз между казаками: некрасовцы и поселившиеся на Дунае впоследствии запорожцы долго делили между собой участки рыбной ловли, дело доходило до стычек.

Буджакских казаков российское правительство всё время использовало для охраны границ. На месте нынешнего села Приморское (Килийского р-на) была Жебриянская казачья застава, рубеж Российской империи: дальше шли труднопроходимые Жебриянские плавни, дельта Дуная – медвежий угол, земли вольные, кому бы они ни принадлежали, там находил себе убежище разный беглый люд. Это старообрядцы-липоване, гонимые за веру, сбежавшие крепостные, да и просто уголовники. В этих же местах нашли свою погибель отступающие гитлеровские войска – увидели на карте название деревни «Переправа», да не учли, что в Углу Вавилонском всё по-своему понимать надо: так другого берега Дуная они и не достигли...

В советское время в плавнях располагались места не столь отдалённые, заключённые рубили тростник. А сейчас этим успешно занимается ООО «Венеция», да не просто рубят, а делают полуфабрикаты для крыш, за которыми выстраивается очередь из европейских покупателей. «Венеция» - это не просто название. Расположен перерабатывающий заводик в знаменитом Вилково, которое называют украинской Венецией, городе на каналах и сваях, основанном почти 300 лет назад липованами. В последние 40 лет Жебриянские плавни были сильно облагорожены: проложены дороги, прорыты сточные канавы, черноморские песчаные дюны перестали гулять – их засадили соснами, теперь там лесничество.

Пора возвращаться, передо мной берег Чёрного моря, горько-солёные лиманы, отделённые косами от моря. Когда-то там были убогие рыбацкие лачужки, а теперь курортные зоны Катранка, Расейка. Море мелкое, места эти пользуются большим успехом у родителей с маленькими детьми. Но и рыбаки не исчезли, ходят на лодках по лиманам, в которых последнее время искусственно разводят рыбу.

Ближе к Одессе находится лиман Бурнас, известный своими целебными водами. Ещё немецкие поселенцы основали там курорт Bad Burnas, ныне называемый Лебедёвкой (местных тут легко отличить от приезжих: первые говорят Лебедёвка, а вторые – Лебедевка с ударением на первом слоге). Рекреационный посёлок находится на стыке лесной, морской и степной зон, плюс ещё целебные грязи и рапа Бурнасского лимана – все необходимое для многопрофильного курорта. Когда-то тут поправлял здоровье румынский король, и сейчас тут множество баз отдыха, санаториев.

Дальнейший мой путь лежит через прибрежный Лебедёвский лес, традиционное место отдыха автолюбителей с палатками. За лесом интересное село Базарьянка. Название ему в своё время дали ещё немецкие переселенцы, но название «Басыр-ямка» - тюркско-славянское. По национальной пестроте Базарьянке, пожалуй, не уступит Измаилу. Первый же встреченный мной прохожий – Иштван – оказался венгром, потомком муканми – переселенцев из Австро-Венгрии. В семье Иштвана до сих пор говорят по-венгерски и мы сердечно распрощались «о-висонт-латашро».

Чем ближе к Одессе, тем плотнее курортная застройка, но местный колорит непобедим. У магазинов стоят всё те же бабушки, торгующие кто молоком, кто помидорами, а кто и домашним вином. Многие работают на близлежащем винзаводе, поэтому предлагают выбор в типично одесском стиле: «Мужчина, вам какое вино: действительно домашнее, или `такое’?»

За шабскими виноградниками - восточная оконечность Угла, полоска земли между Днестровским лиманом и морем сразу сужается, курортная жизнь выплёскивается через край: по проезжей части разгуливают девушки в купальниках и мужчины с пластиковыми стаканами пива в руках.. Впервые я оказался в этих местах 15 лет назад и уже тогда понял, что Угол не отпустит меня, в первую очередь человеческим притяжением своим, что я буду возвращаться сюда снова и снова.