16 июля 2013 года исполнилось 85 лет известному поэту Андрею Дементьеву. Мы публикуем интервью с ним о книгах, сделанное во время XXVI Международной Иерусалимской ярмарки в рамках проекта «Книга – Знание». Беседовала Наталия Демина.

Когда вы научились читать, и какой была ваша первая книга? 

Вы знаете, к книгам меня приучила отец. Лет с трех он садился на краешек моей кровати и читал мне «Сказки» Пушкина, «Маугли»... Потом, когда я научился читать, где-то лет в 7, наверное, я сам стал читать, и это было моим любимым занятием. Конечно, всё началось со сказок. Не только Александра Сергеевича, но и других наших знаменитых писателей. А потом – я очень рано приобщился к серьезной литературе, очень рано. В седьмом классе я перечитал всего Шекспира. У меня была удивительная манера чтения – я читал собраниями сочинений. Я брал Лескова и читал целиком. 

А где брали собрания? 

В библиотеке, естественно. Я прочитал в седьмом классе всего Писарева, всего Шекспира, всего Бунина. И это было для меня открытием! Потому что Бунин для меня в 15-16 лет – это, прежде всего, конечно, русский язык. Хотя, понятно, я не всю ту литературу, которую вам называю, воспринимал по-взрослому. А потом я уже перешел к Лермонтову. И он стал моим любимым писателем! 

Лермонтов? 

Лермонтов. Я перечитал всего Лермонтова! И я возвращаюсь к нему до сих пор. 

Необычно как: Дементьев и Лермонов! 

Вы знаете, я каждый год езжу на лермонтовские праздники в Тарханы и вожу туда своих друзей. Со мной ездили и Сергей Безруков, и Иосиф Кобзон, и Валентина Толкунова, и многие-многие артисты и писатели. И это для нас большой праздник – дни поэзии Михаила Юрьевича Лермонтова. Особенно любим мной «Герой нашего времени». Я его читал много раз. Потому что такой прозы музыкальной, такой удивительной по характеру – видно, что это поэт пишет. Это проза поэта. Она насыщена такой музыкой слова, я это особенно чувствую. 

Одной из моих любимых книг был «Тиль Уленшпигель» Шарля де Костера. Я ее читал лет шесть-семь подряд каждый год. Мне образ Тиля Уленшпигеля был близок, а в это время появился Жерар Филипп, который поставил этот фильм и сыграл главную роль. Кстати, фильм мне показался менее удачным, чем сама книга. Но Жерар Филипп был моим любимым артистом, тем более, что в юности я на него был похож, как мне все говорили. 

Вообще, должен сказать, что я перечитал всю классическую литературу. И Помяловского, и книги начала XX-го века – Боборыкина, Данилевского – все малоизвестные, да? Не говоря уже о Салтыкове-Щедрине, Толстом, Тургеневе – это все было частью моей жизни. У меня всегда на полочке перед кроватью лежала классика. И я всегда на ночь читал это, несмотря на то, что читал это и в школе, и в институте. 

Когда была война, я был мальчишкой. Мы очень голодали. Я жил тогда в Калинине, и каждый день после занятий я уходил в читальный зал и до закрытия там сидел. Каждый вечер всю войну, представляете, сколько я перечитал? И у меня даже есть стихи, посвященные нашей Тверской областной библиотеке: 

«Я с книгой породнился в дни войны.
О, как же было то родство печально!
Стянув потуже батькины штаны,
Я убегал от голода
В читальню. 

Читальня помещалась в старом доме.
 В ту пору был он вечерами слеп…
 Знакомая усталая мадонна
 Снимала с полки книгу,
 Словно хлеб.
 И подавала мне ее с улыбкой.
 И, видно, этим счастлива была.
 А я настороженною улиткой
 Прилаживался к краешку стола.
 И серый зал
 С печальными огнями
 Вмиг уплывал…
 И все казалось сном.
 Хотя мне книги хлеб не заменяли,
 Но помогали забывать о нем.

Для меня книга – это всё. Когда уже позже читал горьковскую фразу «Всем лучшим во мне я обязан книгам», то понял, что – да, это так. Всем лучшим в себе и не только в себе, но и в семье, маме, бабушке, дедушке, всем, среди кого я рос,– конечно, я обязан книгам. Да и время, в которое я рос – тяжелое было время, но воспитавшее в нас и мужество и доброту к людям. И книги для меня не только, такая, знаете, внутренняя потребность, но еще и удовольствие. Просто удовольствие от того, что я открываю незнакомую книгу, которую я не читал раньше, и вдруг для меня происходит открытие нового писателя, новых героев… 

Я слежу за молодой литературой, мне нравится, как работают Людмила Улицкая, Захар Прилепин, мне нравится, как Юра Паньков работает. Мы его в свое время в журнале  печатали. Мне нравится, как работает Войнович, или Владимир Емельянович Максимов, мы печатали отрывок из его повести «Колчак». Я всё читал. Я читал всю зарубежную литературу, которая была запрещена. Почему? Потому, что я приезжал в Нью-Йорк к Аксенову в гости, у него дома останавливались, неделю жили, я всё читал. Или в Париж, к Синявскому и Розанову – они мне дарили книги, я с трудом перевозил их через границу и читал. По сути, для меня не было запрещенной литературы. 

И, когда произошел этот инцидент с «Метрополем», когда запрещались писатели, я напечатал всех (!) в своем журнале, кто был напечатан в «Метрополе»: и Оленина, и Попова, и Жванецкого, Арканова – всех.  И это сразу стало достоянием миллионов читателей, потому что журнал выходил огромным тиражом. Поэтому я живу в этом, это моя жизнь. 

А то, что вы стали поэтом – книги на это повлияли? 

Конечно, несомненно! Честно сказать, я начал писать еще в школе, в 6 или 7 классе. Я стали писать прозу. Но проза – это не мое. 

Как раз хотела спросить: пишете ли вы прозу, как Лермонтов? 

Нет. У меня вышла книжка прозы, где я рассказываю о Михаиле Ивановиче Калинине, как о моем земляке, как о человеке, не как о политическом деятеле, и я там нигде не погрешил. Сейчас я ее перепечатал и там даже ничего не правил. Мое отношение к нему как к человеку, к выходцу из крестьян, к своему земляку не изменилось. Но я вам честно скажу: поэзия для меня – это всё. 

Я люблю писать статьи. Для меня очень важно чувство языка. Чтобы выразить то, что ты хочешь. Я это все варьирую. Для меня проза – это как стихи. Я не могу заниматься крупным жанром, потому что для этого нужен особый талант, а у меня его нет. 

А стихи как у вас появляются? Приходят к вам целыми строфами или вы думаете над каждой строчкой? 

Вот здесь, в Израиле – особенно. Когда я работал, я приезжал даже не надолго… Вот я сейчас на горе был, и сразу написал 30 коротких стихотворений для новой книги. Но это только здесь, в Москве этого не бывает. В Москве – суета, там у меня работы много, общественных нагрузок, я – член Общественной палаты, заместитель председателя Российского фонда мира, политобозреватель, радио, телевидении и т.д. и т.д. Там я замотан. Я здесь я приезжаю, и сразу – стихи! И я благодарен судьбе за это. 

Вы любите читать книги в электронном виде или в бумажном? 

Нет, только в бумажном. Конечно, я захожу в Интернет, что-то там читаю, но когда книга в руках, да еще и с иллюстрациями, в красках – это для меня удовольствие. 

А что сейчас на вашем книжном столе? Что за последнее время привлекло ваше внимание? 

Вы знаете, неожиданно для себя я вдруг «открыл» Джойса. Это сложная литература очень, противоречивая, отношение к нему в свое время было разным. Я люблю находить такие книги, которых я не знал раньше, и читать их. Вот в данном случае, это Джойс. Или, скажем, я читаю своих современников, которых я плохо знал. Я перечитываю, скажем, того же Максимова, с которым я дружил, которого я конечно печатал, но все-таки не всё я знаю. Вообще, я люблю возвращаться к прочитанному, потому что открываешь для себя что-то новое в том, что ты читал раньше. Но сейчас меньше читаю, потому что жизнь такая… 

Как вы находите время для чтения? Вы перечитали, по-моему, всю библиотеку мира… 

Вы знаете, это ведь удовольствие. Когда что-то делаешь в удовольствие, то всегда на это времени хватает. 

Вы быстро читаете? 

Да, быстро. И вы знаете, мне интересно читать даже то, чего я по молодости, скажем, не очень понимал. Я потом к этому возвращался и «дочитывал» то, что я начинал читать в юности или в отрочестве. Знаете, это необъятное море литературы – сколько ни живи, все равно всего не прочитаешь. 

Последний вопрос: как заинтересовать современных детей чтением? Видите ли вы в этом проблему и как ее решить? 

Вы знаете, сейчас стали читать меньше. И это меня огорчает. Но на своих вечерах – у меня много вечеров – я вижу много молодежи. И это меня радует. Я вчера звонил Евтушенко, мы говорили с ним о всяких делах, и он говорит: «Ты знаешь, я вот был в Киеве, потом был в Париже – знаешь, на вечерах стало больше молодежи». Я говорю: «Ты знаешь, я тоже это заметил. И это меня радует!» - «И меня радует, потому что молодежь, все-таки, понимает, что без книг никуда не денешься» (смеется).