В интервью порталу ТРИБУНА, бывший председатель Высшей судебной палаты, бывший председатель Конституционного суда, бывший вице-спикер Виктор Пушкаш рассказал об условиях, в которых разрабатывалась и принималась Конституция  Республики Молдова, о последующих изменения в Высший закон, об инициативе принятия новой Конституции, а также о существующих в этом отношении проблемах.

Т.:   29 июля исполняются 19 лет со дня принятия Конституции Республики Молдова. Теперь, когда с этого события минуло почти два десятилетия, как Вы считаете, каким было его историческое значение?

В. П.:  Думаю, что принятие Конституции – самое важное историческое событие. 27 августа 1991  года Республика Молдова провозгласила свою независимость и требовалось, чтобы сразу после этого, была принята Конституция, поскольку  произошел очень важный переход от тоталитарного  государства к демократическому, от сверхцентрализованной   экономики  к экономике рыночной, от одной партии с одной идеологией к многопартийности, к плюрализму мнений, к правовому государству, и существовало еще  и множество  других проблем, которые   необходимо было регламентировать в Конституции. Однако Республика Молдова пошла  несколько иным путем,  вернее, нам пришлось пойти иным путем. Прежде всего, Республика Молдова присоединилась к наиболее важным международным документам, таким как Всеобщая декларация прав человека ООН, пакты о политических, гражданских, экономических, социальных и культурных правах, и к ряду других международных актов, на основании  которых стала развиваться страна.  Наряду с этим были утверждены  основные законы, к примеру,  Закон о   собственности,  который  ввел новые формы собственности,  Закон о государственных символах, законы о гражданстве, об акционерных обществах, о банковской системе и многие другие, которые в 1994  году нашли свое отражение в Конституции. Мне выпала честь  принять участие в  утверждении всех этих законов, в том числе и в разработке Конституции. В качестве вице-председателя парламента мне доверили координировать деятельность всех рабочих групп и, в то же время, возглавить творческую группу, которая подготовила раздел «Судебная власть» и Раздел V «Конституционный суд».

Почему все же не была принята Конституция в первые годы? Потому как ситуация была далеко непростой: часть депутатов парламента не хотели утверждения Конституции, поскольку  они все же считали, что  решение –  объединение с Румынией, другая часть парламентариев видела себя обратно в СССР, а третья просто-напросто прекрасно понимала, то парламент уйдет домой и неизвестно, вернутся ли они в состав нового парламента.  Тот парламент состоял из  380  депутатов, он был «неповоротливым», было невозможно участвовать в его ежедневных сессиях. В какой-то момент предполагалось, чтобы депутаты находились полгода в Кишиневе, а затем возвращались на свои рабочие места. Нам однако надо было перейти к профессиональному парламенту.  Вот почему с большим трудом было принято законодательство для того, чтобы в парламенте был  101 депутат, а не 380. Из этих же соображений мы не смогли принять ни Конституцию,  но все же мы добились этой победы. Я имею ввиду, что парламент был распущен досрочно, мы смогли провести парламентские выборы, а новый парламент принял Конституцию.

Вы не подумайте, что было легко принять эту Конституцию. Она хорошая, но пришлось пойти и на некоторые уступки, к примеру, по языковому вопросу и по ст. 32, которая относится к свободе мнений и выражения. Языковой вопрос отражен в ст. 13, а ее, в общем, могло бы и не быть в Конституции. Политические силы страны требовали включить в  Конституцию государственный язык и именно «молдавский». Другая часть, которая  ориентировалась на Москву, потребовала включить ст. 32, которая бы осуждала    опорочивание государства и народа.  Синтагму об уголовной ответственности за   опорочивание государства необходимо исключить из Конституции, поскольку может быть привлечен к ответственности и простой научный сотрудник, выражающий  свое мнение по  какой-то проблеме. В то же время  был сделан огромный прорыв в том, что касается других языков общения в Молдове, поскольку звучало требование признать русский вторым государственным языком, но его  уравняли с  остальными языками меньшинств.

Минуло почти 20 лет и, безусловно, местами Конституция отстает от времени, от истории. В целом в первые годы государства, переживающие переходный период, Конституцию изменяют очень часто.  На сегодняшний день у нас есть 8 конституционных законов, которыми были внесены  изменения в Конституцию, и эти  изменения были абсолютно необходимыми. При подготовке текста Конституции были изучены конституции 62   государств, однако у тех, кто работал,  менталитет был старый советский, мы еще не знали в полной мере  международные стандарты о высших ценностях, которые содержатся в Конституции.  Уже на протяжении этих лет, работая судьей в КС, я, разумеется, глубже понял, что мы в свое время написали и внесли в Конституцию.

T.: Вы вскользь упомянули о том моменте, о котором я как раз хотела спросить. Речь идет о том, что на протяжении всех этих лет Конституция претерпела ряд  изменений, в том числе и 5 июля  2000 года. Все они были обоснованными? 

В. П.: Больше всего изменений было внесено 5 июля 2000 года.  Он были внесены Законом №1115. Была изменена даже и форма правления – Республика Молдова стала парламентской республикой. Хочу сказать, что я не несу такой  ответственности, как когда был судьей, и могу заявить, что эта реформа была не конституционной, а антиконституционной. Я скажу только одно: Конституционный  суд представил  заключение насчет изменения Конституции и указал, что президент страны избирается голосами 50+1   числа депутатов, однако тогдашний парламент нарушил то заключение КС и ввел норму, согласно которой глава государства избирается 2/5  голосов депутатов. Вот как возник  и политический, и конституционный кризис! Я всегда ориентировался и требую и сегодня от тех, которые  будут работать над новой Конституцией, выработать такие механизмы, которые решат все проблемы. Любая конституционная норма должна быть национальной, чтобы она могла развиваться по теории живого дерева, то есть одновременно с обществом, и давала ответы на все волнующие общество вопросы. И если где-то эту идею «глушат»  по политическим  соображениям, тогда кризис продолжится.  В то же время, можно иметь  хорошую Конституцию, но плохую конституционную действительность, и мне кажется, что в Республике Молдова именно так и происходит. Мы  хотим демократическое государство, однако действительность такая же, как в Азии или Африке,  реалии у нас  отрицательные.

Вот почему, когда мы говорим о Конституции, следует говорить и о конституционализме как о явлении, поскольку  тело не может существовать без души.  Некоторые утверждают, что следует принять новую Конституцию, но я, даже будучи членом Конституционной комиссии, сформированной Михаем Гимпу, изложил свое мнение и заявил, что новые конституции принимаются  тогда,  когда  происходят серьезные социальные изменения или достигаются выдающиеся успехи  и необходимо наметить новые пути развития, новые перспективы для соответствующего государства. В Республике Молдова позиции остаются прежними, пока еще не осознаны понятия «правовое государство», «демократическое государство», не защищены основные права и свободы человека в соответствии с обязательствами, которые уже включены в Конституцию. Если же  говорить о новой  Конституции или же изменении нынешней, тогда можно внести несколько совершенно необходимых изменений, и я хочу их перечислить:

1. Если политический класс задался целью европейской интеграции, тогда в Конституции в  обязательном порядке должны существовать одна-две номы, относящиеся к евроинтеграции. Примерно лет пять тому назад я подготовил несколько проектов по европейской интеграции, но, если мы   интегрируемся, эта норма должна работать, поскольку интеграция в ЕС предполагает и уступку части суверенитета Республики Молдова. Речь идет об ее уступке или даже об ее лишении в случае  необходимости, поскольку существует такой принцип: уступая власть, нужно предусмотреть, как потом вернуть ее народу.
2. По мнению целого ряда экспертов и я это мнение разделяю, у Центра по правам человека должен быть конституционный статус, чтобы был народный адвокат и парламентские  адвокаты, которые создают  впечатление, что работают на благо парламента.
3. Следует ввести в Конституцию и такое понятие как законодательный совет. Отношения между парламентом и КС, правительством и КС показывают, что очень многие нормативные акты,  многие законы Конституционный суд признает неконституционными. В десятках стран существуют законодательные советы, которые предусматривают и изучают совместимость предлагаемого акта с Конституцией, и тогда допускается меньше ошибок, чреватых  роковыми последствиями.
4. То, что закреплено сегодня в Конституции по поводу непрерывности власти,  - ошибка. Были периоды, когда было два парламента и два президента Республики Молдова. Непрерывность власти следует обеспечивать. Избрание парламента не должно происходить после истечения его мандата, а до его истечения. Чтобы, когда истекает старый мандат, в должность вступил новый парламент, а у нас получается, что по истечении мандата парламента, в течение шести месяцев у нас нет  полноправного парламента или же у нас есть два парламента, а это следует исключить.
5. Другой пункт касается избрания президента Республики Молдова. Мы убедились, что в парламентской системе руководство страны очень слабое, вот почему, поскольку  существует очень много политических партий, в том числе и оппозиционных,  президента страны должен избирать народ. Сегодня уже и специалисты в замешательстве – они не понимают, что произошло в 2000 году, когда, якобы, была проведена конституционная реформа,  однако, по сути, она не была доведена до конца.

T.: Отдельные конституционные нормы и теперь еще вызывают бурные споры. К примеру, о названии  государственного языка. Вы чуть выше тоже затронули этот вопрос с определенной точки зрения. Как, по Вашему мнению, должен называться государственный язык, и кто конкретно выдвинул нынешнюю редакцию статьи 13 Конституции? 

В. П.: Во-первых, как это написано в Конституции, это молдавский язык. За эти 20 лет некоторые представители нашей интеллигенции продвигали идею о существовании двух языков   –   румынского и молдавского. И  это  самая серьезная ошибка. Это разделило общество, но не существует двух языков, существует один язык. Как его называть? Я думаю, называть нужно так, как называли его моя мать, мой дед и мой прадед лет 700  тому назад. Мне не стыдно называть его и сегодня «молдавским языком». Мы не единственные. Настаивают на названии «румынский язык» те, кто  десятки лет подряд хотели и хотят объединения с Румынией.

На планете есть где-то 16 языков, о которых говорят, что это два, три или даже четыре разных языка, и все в порядке. В то же время есть и страны, в которых говорят на одном языке, и в этом опять же нет ничего из ряда вон выходящего. Не на этом следует сосредоточить внимание общества. Кстати говоря, есть и заключение, это первый документ, принятый КС в  1995 году, который гласит, что румынский и молдавский язык идентичны. Эта же идентичность признана и в Законе функционировании языков. Никакой проблемы не существует и не стоит сеять раздор в обществе по этому принципу.

Т.:  Из каких соображений в 1994  году был избран конституционный принцип нейтралитета и кто выдвинул эту идею?

В. П.: Идею выдвинула Конституционная комиссия. Тогда я, в качестве члена правительства, высказал свое мнение против нейтралитета, то есть высказался за исключение понятия «нейтралитет» из проекта Конституции.  Исторический и логический анализ показывает, что  в ходе дискуссий отмечалось: если в Конституции будет закреплен этот принцип, тогда российские войска покинут территорию Республики Молдова, то есть мы будем по-настоящему нейтральным государством.

Я был против, поскольку   понимал проблему совсем по-другому. И теперь я считаю, что это было ошибкой: будь в Мэркулешть военная база, проблема обсуждалась бы совсем по-другому.  Значит, что   они бы не установили на левом берегу Днестра ничего, но и на остальной части Республики Молдова.  Мы – маленькая  страна и должны  использовать те возможности, которые дают нам  державы. Если мы захотим  заниматься большой политикой, нам будет очень сложно, поскольку у нас нет таких возможностей. Вот почему я считал, что данное понятие следует исключить из Конституции.

Полагаю, что некоторые политики видят иное развитие проблемы: сохранив в  Конституции статус нейтральной страны, впоследствии  под влиянием  международной общественности мы   добьемся территориальной целостности Республики Молдова, а это предполагает, что Приднестровье постепенно интегрируется, когда мы станем членами ЕС. Я твердо уверен, что рано или поздно мы войдем в большую европейскую семью, а это  зависит и от нас – граждан Республики Молдова.

Т.:  Некоторые депутаты  говорят, что следует изменить только ту статью Конституции, которая касается избрания президента. А Вы как считаете?

В. П.: Это было бы хорошее изменение, но вы знаете, что проблема была вынесена на референдум, и он  провалился. С  другой стороны, все хотят избирать президента, но, когда их ждут к урнам для голосования, все остаются дома. Это  было бы отдельное, единичное изменение, я же приводил примеры (и могу привести еще) о том,  что в Конституцию следует внести и другие изменения. Но поскольку избрание президента – наиболее злободневная проблема, тем более  что  два года у нас не было президента, разумеется,  соответствующую статью Конституции надлежит изменить, как можно скорее. Даже завтра.

Т.:  Как Вы думаете,  сколько «выдержит» нынешняя Конституция в этой формуле?

В. П.:  Она может существовать вечно   –   зависит от степени знания. Я читаю студентам лекции по конституционализму, говорю им о дискриминации юридической культуры в Республике Молдова. То, что есть у нас теперь,   не конституционализм. Должна существовать  обязательная для всех норма: я могу  нарушать закон, но я этого не делаю и никогда не сделаю. Мы знаем концепцию, которая существовала в СССР, о том, что человек может делать лишь то, что ему  дозволено по закону. Мы  ввели   другую концепцию и необходимо, чтобы и наш политический класс претворял ее в жизнь, то есть человек может делать все, что ему не запрещает закон, а не наоборот. Только таким образом будет внедряться либеральная доктрина. У нас есть либеральные партии, но никто не знает, что это такое. В качестве конституционалиста я утверждаю, что либеральная доктрина основывается на осознании  ценности человека  – он независим, развивается независимо, и у него есть  достоинство.