Певица Диана Арбенина — о том, почему в юбилеях нет ни тайны, ни магии

На Московской международной книжной ярмарке с поэтическими чтениями выступит лидер рок-группы «Ночные снайперы» Диана Арбенина. Там же состоится презентация ее нового сборника стихов и рассказов «Спринтер». Корреспондент «Известий» встретился с певицей.

— Как формировался «Спринтер»?

— Это был очень странный процесс. Начнем с того, что, когда мне предложили объединить все выпущенное до того, я скривилась. Это смахивало на спекуляцию, и я мгновенно отмела мысль заниматься выпуском книг. А потом случилась осень 2012 года, когда из меня, как виноград, посыпались песни и стихи и стали душить невозможностью их отпустить. Отпустить — значит спеть, рассказать и благословить, как детей, ставших на ноги. И тогда я подумала — вот я и пережила «аутодафе», и мне опять есть что сказать. В «Спринтере» все держится на рассказах. Они — киты. Стихи призваны их пояснять и работать на выдох. Вместе это образует единый посыл. Мой — читателю. Спринтер, преодолевший дистанцию в 20 лет. И это первая книга двухтомника. В ней ни одной песни.

— В последнее время отечественная поэзия стала популярна. Считаете ли вы себя частью этого ренессанса?

— Сегодня Россия — птица о двух головах, которые полярны и ненавистны друг другу. Беда в том, что они живут на едином теле и вынуждены драть и уничтожать друг друга, и все это так громко, что у людей вылетают барабанные перепонки. Поэзия — катализатор гражданственности. И так было всегда у всех поэтов, даже самых любовных.

— Читаете современную поэзию?

— Конечно. И очень радуюсь, когда встречаю стихи, от которых немею. Меня головокружат талантливые люди. Я делаюсь счастливой тем братским счастьем, которое объединяло поэтов в начале XX века. Мне очень пусто в моем времени.

— Каким образом вы разделяете жанры «текст песни» и «стихи»?

— У музыки свои законы. Песенный текст — код как таковой. Он обеспечивает свободу и при этом имеет жесткий внутренний закон, который я формулирую глаголом «не гнать», то есть не заниматься чушью от языка. Не пускаться в словоблудие, не допускать поганые рифмы, не подавать текст, а главное, не допускать мысли, что, написав некоторое количество хороших песен, ты имеешь право думать, что любая капля, тобой созданная, удачна. Книги песенных текстов я бы подавала вооруженными нотной линейкой. 

— Вы можете писать, слушая при этом музыку? Если да, то какую?

— Я всегда пишу стихотворение и рассказ, включив музыку. Причем на предельной, зашкаливающей громкости. Идеальное место для этого — чердак моего дома. Семья уже привыкла, что если из-под крыши несутся срывающие децибелы, значит, мама либо пишет стихи, либо пишет картины. Мне как серферу необходимо встать на волну. Без нее дико болит голова, и я мучаюсь из-за невозможности выразить то, что уже близко. Сродни родам, кстати. В этом меня всегда сопровождают Рахманинов, Muse, Einstürzende Neubauten, PJ Harvey, Шнитке, Брамс, Kraftwerk. Много. 

— Сборник приурочен к 20-летию творческой карьеры. Для вас это важный этап?

— Я странно отношусь ко времени. И к цифрам вообще. В цифрах как таковых, безусловно, есть тайна и магия. И они напрочь ее теряют, когда речь заходит о юбилеях. Чаще всего бухгалтерия прожитого сопровождается одним единственным восклицательным «ого!». А если за этим следует длинный стол со скамьей, на которой сидит «фьюжн» гостей юбиляра и висят паузы длиною в ту самую юбилейную цифру, то хочется прыгать в водопад от тоски. Хочется спросить — а почему я? И тут все просто. Нет пафоса и глубокомысленных итогов. Не будет застолья и, как водится, русской болезни после. И поздравлений тоже не надо. Мне просто весело от цифры 20. Сыграю неожиданный концерт в декабре и потеку дальше. У меня невероятный сейчас жизненный период. Сложно объяснить. Я будто обрела невесомость и лечу в зенит. И такое счастье от этого. И трепет невероятный. Как тогда, 20 лет назад. Думаю, может Бог разрешил мне наконец стать счастливой откровенно и зрело.

— Ваши стихи практически всегда формулируют колючую атмосферу на пределе эмоций. Что для вас спокойствие? 

— Про колючую атмосферу вы любопытно сказали. Я никогда не спокойна. Мне постоянно нужно думать, делать, узнавать и преодолевать. Самая отчаянная в своей фатальности моя грусть о том, что, завершая четвертый десяток лет, я абсолютно не научилась беречь себя и не смогла понять кайф медленной езды. Я выжимаю соки из своего мозга, и мне все мало. Я по-прежнему и еще больше ранима. 

Мне не хватает времени, и поводья, которыми я его сдерживаю, оставляют синяки на моих ладонях. Прибавьте к этому абсолютную веру в бессмертие. Рождение детей немного изменило вектор моего пути. Времени на то, чтобы сварить кашу или сходить в зоопарк, не жалко. Я спокойно игнорирую множество предложений, касающихся моей деятельности, если они в диссонансе с детскими планами. Здесь я будто смотрю в колодец и вижу в нем свое отражение. 

Артем и Марта дарят мне молодость и доброту. Это важнее всего. И еще. Хаос в пути неприемлем. Это я к вопросу о порядке. Я скрупулезный в этом человек. Заточенных карандашей на моем рабочем столе, честно скажу, нет, но любая запись в дневнике всегда начинается с даты и времени.

— Когда вы пришли к мысли о том, что следует двинуться от концерта к концерту-спектаклю?

— Меня родители познакомили с театром. Папа и мама даже играли на Чукотке в местной труппе. Я люблю театр, хотя боюсь порой за свои нервы — слишком близко все принимаю к сердцу. Для меня не существует рампы, границы между публикой и артистами. Я могу встать и кричать во время спектакля, увидев, как обижают персонажа. Концерты «Снайперов» стали кочевать по жанрам, начиная с «Мотофозо». Это случилось, когда я написала либретто моноспектакля к 35 дню рождения. С подачи Чулпан Хаматовой его поставила Нина Чусова, дебютировавшая тоже в новом для себя жанре «спектакль — рок-концерт». Получилось клево.

Год назад, выпустив пластинку «4», я задумалась над сочетанием стилистики Pink Floyd и романа «1984» Оруэлла в контексте концерта группы, до этого игравшей русский рок с опорой на любовный текст. Была написана четкая программа, где шаг вправо-влево недопустим. Была сочинена визуализация, полностью подчиненная хронометражу песен. На выходе получилась программа «Выжить вопреки» — очень сложная в подаче и реализации. Мы завершаем играть ее осенью. И я уже думаю над тем, чтобы просто сыграть в театре. Очень хочу.

— В последнее время вас можно достаточно часто увидеть на ТВ — вы участвовали в шоу «Две звезды», были в жюри «Минуты славы». Зачем вам это нужно?

— Вопрос «зачем» не стоит. Почему бы не прыгнуть с парашютом, или не взобраться на Эверест, или не сесть и посмеяться в фокус камеры, препарируя для себя законы телевидения? «Вот о чем эбаут», как говорил наш экс-басист — прекрасный Гога Копылов. В этом соль.