Эмбарго на ввоз молдавской алкогольной продукции в Россию, давно анонсированное Геннадием Онищенко, официально вступило в силу, что дало повод президенту Молдавии Николае Тимофти расценить это как недружественный акт со стороны России. "Не могу сказать, что послужило причиной для такого решения: связано ли оно с качеством, или оно совпало с периодом, когда Молдова готовится к саммиту ["Восточного партнерства"] в Вильнюсе", — сказал он в среду. 

Молдавия стала третьей после Украины и Армении постсоветской страной, столкнувшейся в последнее время с торговыми проблемами в отношениях с Россией. Все три государства, как известно, готовятся вместе с Грузией в конце ноября принять участие в вильнюсском саммите "Восточного партнерства", на котором Киев планирует подписать, а Тбилиси, Кишинев и Ереван — парафировать соглашения об ассоциации с Евросоюзом и расширенные соглашения о свободной торговле. 

Опыт отлучения

Молдавия имеет опыт отлучения от российского винного рынка. В 2006 году, после того, как Кишинев в последний момент отказался от московского плана урегулирования приднестровского конфликта, российские границы закрылись для молдавского алкоголя. Эффект по тем временам был для Молдавии оглушительным. По данным российского МИД, с которыми не спорили молдавские виноделы и экономисты, в 2006 году доля России в молдавском алкогольном экспорте доходила до 80 процентов. 

Но Молдавия продержалась, хотя за полтора года винной блокады и утратила былые позиции в нише недорогого вина, которую мгновенно заняли конкуренты из Европы, ЮАР и Латинской Америки. Когда молдавским винам разрешили вернуться, оказалось, что Россия может принять теперь не более трети вина, производимого в Молдавии. Хотя, как утверждали в молдавском минсельхозе, поставки молдавского вина в Россию в прошлом году выросли на 27 процентов. 

Как и грузины, которые благодаря российской обструкции смогли радикально перестроить отрасль, молдаване учли уроки 2006 года. Может быть, это в чем-то и совпадение экономических ритмов вообще, но, по данным Национального бюро статистики Молдавии, именно после 2006 года революционно упала в молдавском экспорте доля того, что на языке отчетов называлось "Алкогольные и безалкогольные продукты и уксус". Если в 2005 году эта статья, оставаясь практически неизменной с 1990-х, составляла более 28 процентов общего молдавского экспорта, то уже через год она не превышала 17 процентов. Неуклонно падая в дальнейшем, в 2012 году она составляет уже чуть более 8 процентов. 

Диверсифицировался и сам алкогольный экспорт. Примерно столько же вина, сколько отгружала в 2006 году Молдавия в Россию, теперь она экспортирует в три страны — Россию, Белоруссию и Украину, около 76 процентов. Остальное, по данным молдавских маркетологов, мелкими партиями расходится по всему свету, даже в Нигерию, куда Молдавия экспортирует почти на треть миллиона долларов.

Теперь — совсем другой Вильнюс

Впрочем, пока, похоже, Москва и не настроена на ожесточенную борьбу за сохранение Молдавии в своей орбите. Во всяком случае, нынешний запрет, в отличие от того же 2006 года, не предписывает уничтожать или выдворять из страны тот алкоголь, который уже есть. Да и касается пока эмбарго только двух, пусть и самых раскрученных молдавских экспортеров — Cricova и Purcari.

Геннадий Онищенко сформулировал критерий, в соответствии с которым будет прощать молдаван: когда те предпримут какие-то меры для устранения нарушений. Насколько расплывчат этот тезис с санитарно-экономической точки зрения, настолько же он понятен с позиции политической: все зависит от того, как пойдет процесс дальше. А этого, кажется, никто предсказать не берется. 

Ведь с той же Арменией никакая логика не предвещала развязки с неожиданно появившимся желанием Еревана пополнить ряды Таможенного союза. Но слишком неубедительным получилось развернувшееся в это же время наступление на Украину. Слишком некстати Лукашенко, оскорбившись на, с его точки зрения, калийные манипуляции российских олигархов, дал понять, что тоже не считает Таможенный союз чем-то сакральным. 

В Вильнюс, похоже, Лукашенко не пригласят. Но в июле министр иностранных дел Белоруссии Владимир Макей был приглашен на встречу глав внешнеполитических ведомств Евросоюза и "Восточного партнерства". И многие наблюдатели расценили это как готовность обеих сторон в очередной раз начать все, порушенное после президентских выборов 2010 года, с чистого листа. 

Поэтому, судя по всему, Армении пришлось принять на себя все мощь антивильнюсского синдрома Москвы. После того, как Виктор Янукович с невиданной решительностью неделю назад подавил бунт в своей партии, поднятый группой поборников Таможенного союза в противовес ассоциации с Евросоюзом, сомнений в том, что Киев свой вильнюсский выбор сделал окончательно, нет. Но, возможно, согласие Армении — это не только моральная компенсация за проигранный Киев. 

Если Ереван и в самом деле, как он утверждает, не отказывается от планов подписать, несмотря ни на что, соглашение об ассоциации с Европой, то теперь это будет совсем другое соглашение. И совсем другой Вильнюс. 

Проиграть Вильнюс, но выиграть время 

Все документы об ассоциации Армении и Евросоюза были готовы летом. Они не публиковались, но, говорят, хоть формально там ничего и не сказано о недопустимости одновременного вхождения в две интеграции, это все-таки предполагается между строк. И если теперь Европа не откажет Армении в участии в вильнюсской церемонии, этот самый междустрочный дух придется менять. Именно в том самом главном положении: одновременное участие возможно. 

И тогда Москва, добившись общего представления о допустимости одновременного членства, по крайней мере, выиграет время — хотя бы до того момента, когда слабость интеграционных конструкций окончательно станет фактом, очевидным для всех, и надо будет решать, что с этим делать. 

На сегодняшний день это все, что осталось от большой интеграционной игры. Шанс на успех в ней есть. Но не со всеми. 

Выпавшая из гнезда

Президент Армении Серж Саргсян, какие бы планы евроинтеграции ни вынашивал, продолжает работать в привычной и понятной на постсоветском пространстве олигархической модели. Поэтому в компании лидеров Таможенного союза он все равно будет своим и понятным. Они говорят на одном языке, и даже взаимная личная нелюбовь не мешает решать дела в соответствии с принятыми в клубе правилами и системами договоренностей. 

И здесь нет ни границ, ни идеологий. Только интересы. Украинскому кондитерскому олигарху Петру Порошенко войну объявлять можно, хотя бы на время и по-свойски, а Лукашенко — нельзя, потому что договоренности и схемы перепродажи акций "Уралкалия" надграничны, наднациональны и слишком деликатны, чтобы доверять их разруливать Геннадию Онищенко.

А вот Молдавия из этого гнезда все-таки выпала. Здесь очень бедно и тоже вполне коррупционно. Но власть, по крайней мере, не является главным игроком и распорядителем на олигархическом рынке. С ней в этом плане не о чем говорить. На нее можно оказывать давление, благодаря весьма неутешительному для Кишинева торговому балансу в отношениях с Россией. Ей можно вспомнить гастарбайтеров и то же Приднестровье. 

Но, как показывает практика, если в системе этого давления нет общего языка тех самых, вышеописанных, договоренностей — давление не так уж фатально. Да, переводы молдавских гастарбайтеров из-за рубежа составляют, по некоторым оценкам, от четверти до трети ВВП, но все больше этих переводов идет не из России, а из Европы. А борьба за Приднестровье, в отношениях с которым нет никаких линий фронта, уже давно не является в Молдавии вопросом первоочередной политической важности. 

Так что, скорее всего, президент Молдавии Николае Тимофти не очень лукавил, когда говорил: "Люди не должны жить под постоянным давлением угроз". Да и свою пятипроцентную нишу молдавское вино, скорее всего, не потеряет.